Симеиз

Посёлок городского типа Симеиз укр. Сімеїз крымско-тат. Simeiz Флаг Герб Страна Россия/УкраинаРоссия/Украина Регион Республика Крым/Автономная Республика Крым Район Городской округ Ялта/Ялтинский горсовет Община Симеизский поселковый совет Координаты 44°24′00″ с. ш. 33°59′25″ в. д.44.40000° с. ш. 33.99028° в. д. / 44.40000; 33.99028    Поселковый глава Дышлевой Игорь Иванович ПГТ с 1929 Площадь 3,0664 км² Высота центра 60 м Население ↘2 604 человек (2014) Плотность 849,2 чел./км² Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 3654 Почтовые индексы 298680-298682 Автомобильный код Республика Крым: RUS 82 АР Крым: AK, КК / 01 Код ОКТМО [classif.spb.ru/classificators/view/tma.php?st=A&kr=1&kod=35729000078 35 729 000 078] Код КОАТУУ 0111949300 Симеиз Симеиз

К:Статьи о населённых пунктах без категории на Викискладе

Симеи́з (укр. Сімеїз, крымско-тат. Simeiz, Симеиз) — посёлок городского типа на южном берегу Крыма. Входит в городской округ Ялта Республики Крым (согласно административно-территориальному делению Украины — Ялтинский горсовет Автономной Республики Крым, центр Симеизского поселкового совета).

Название

Название посёлка имеет греческое происхождение (греч. σημαια — флаг, -εις — суффикс множественного числа в диалекте крымских греков).

География

Расположен на побережье Чёрного моря, у подножия горы Кошка, высота центра пгт над уровнем моря — 60 м.

История

В доисторические времена недалеко от Симеиза — в котловине Беш-Текне, у северных склонов горы Ат-Баш — находилась стоянка древних людей. Первыми исторически засвидетельствованными обитателями Симеиза были тавры. В окрестностях посёлка они оставили после себя дольмены и укреплённое поселение на горе Кошка. У подножия горы находится самый большой таврский могильник в Крыму, состоящий из 95 могил. Постоянное поселение в районе Симеиза датируется эллинистическим временем.

Бывшее укреплёное поселение тавров в средние века превратилось в феодальный замок, господствовавший над сельской округой. Тогда же византийцы, которым в то время принадлежал Южный берег Крыма, основали неподалёку укреплённый монастырь. Возможно, именно в эту эпоху поселение получило своё нынешнее название. После того, как власть Византии ослабла, Симеиз вместе со всем южным берегом вошёл в состав генуэзского Капитанства Готия. Генуэзцы превратили византийский замок в укрепление, руины которого частично сохранились до наших дней.

После завоевания генуэзских владений османами в 1475 году Симеиз стал небольшой деревней, входившей в состав Мангупского кадылыка Кефинского санджака. По материалам переписи Кефинского санджака 1520 года в приписанном к Инкирману селении Сембос числилось 30 семей, исключительно христиан. К 1542 году Сембос переподчинили Балыклагу, но он оставался христианской деревней: 31 полная семья, 1 — потерявшая мужчину-кормильца и 3 взрослых холостых мужчин. С XVII века на южном побережье Крыма начинает распространяться ислам. Крымскому ханству Симеиз принадлежал всего 9 лет — от обретения ханством независимости в 1774 году до присоединения Крыма к России (8) 19 апреля 1783 года, но к этому времени христиан в деревне, видимо уже не было — в ведомостях о выведенных из Крыма в Приазовье христианах А. В. Суворова и митрополита Игнатия 1778 года Симеиз не фигурирует.

После присоединения Крыма к России (8) 19 апреля 1783 года, (8) 19 февраля 1784 года, именным указом Екатерины II сенату, на территории бывшего Крымского Ханства была образована Таврическая область и деревня была приписана к Симферопольскому уезду. После Павловских реформ, с 1796 по 1802 год, входила в Акмечетский уезд Новороссийской губернии. По новому административному делению, после создания 8 (20) октября 1802 года Таврической губернии, Симеиз был включён в состав Махульдурской волости Симферопольского уезда. По Ведомости о всех селениях в Симферопольском уезде состоящих с показанием в которой волости сколько числом дворов и душ… от 9 октября 1805 года, в деревне Симеиз числилось 22 двора и 148 жителей, исключительно крымских татар. На военно-топографической карте генерал-майора Мухина 1817 года деревня Симеис обозначена с 21 двором. Имение «Симеиз» было основано известным промышленником секунд-майором Иваном Акимовичем Мальцовым в 1828 году и через несколько лет имело площадь 567 десятин земли. Значительная часть имения была занята виноградниками и фруктовыми садами. После реформы волостного деления 1829 года Симеиз, согласно «Ведомости о казённых волостях Таврической губернии 1829 года», передали в состав Алуштинской волости, а, после образования в 1838 году Ялтинского уезда, деревню передали в состав Алуштинской волости. На карте 1842 года Симеиз обозначен условным знаком «малая деревня», то есть, менее 5 дворов.

По итогам земской реформы Александра II 1860-х годов деревня была приписана к Дерекойской волости. Согласно «Списку населённых мест Таврической губернии по сведениям 1864 года», составленному по результатам VIII ревизии 1864 года, Семеиз — казённая татарская деревня с 38 дворами, 157 жителями и мечетью при речке безъименной. На трёхверстовой карте 1865—1876 года в деревне обозначено 48 дворов. На 1886 год в деревне Салейз, согласно справочнику «Волости и важнѣйшія селенія Европейской Россіи», проживало 319 человек в 47 домохозяйствах, действовали мечеть и лавка. Согласно «Памятной книге Таврической губернии 1889 года», по результатам Х ревизии 1887 года, в деревне Симеиз числилось 77 дворов и 349 жителей. На верстовой карте 1890 года в деревне обозначено 79 дворов с татарско-русским населением.

После земской реформы 1890-х годов, которая в Ялтинском уезде прошла после 1892 года деревня осталась в составе преобразованной Дерекойской волости. По «…Памятной книжке Таврической губернии на 1892 год» в деревне Семеиз, составлявшей Семеизское сельское общество, числилось 358 жителей в 70 домохозяйствах. По «…Памятной книжке Таврической губернии на 1902 год» в деревне Симеиз, составлявшей Симеизское сельское общество, числилось 402 жителя в 51 домохозяйстве. В Статистическом справочнике Таврической губернии 1915 года в Дерекойской волости Ялтинского уезда значится уже село Симеиз.

В начале XX века по инициативе братьев Николая Сергеевича и Ивана Сергеевича Мальцовых на части территории их имения, которую они продали под строительство дач и пансионов, возник курортный посёлок Новый Симеиз. Вскоре посёлок стал одним из самых престижных и благоустроенных буржуазно-аристократических курортов Крыма. В этот период был разбит курортный парк, построен ряд вилл, сохранившихся до сих пор («Ксения», «Миро-Маре» и др.). Большая часть домов посёлка была сооружена по проектам инженера Якова Петровича Семёнова. В 1912 году император Николай II с семьёй посетил Симеиз и встречался с Иваном Сергеевичем Мальцовым. Посёлок Новый Симеиз был записан самостоятельным селением Статистическом справочнике Таврической губернии 1915 года в составе Дерекойской волости Ялтинского уезда После установления в Крыму Советской власти, по постановлению Крымревкома от 8 января 1921 года была упразднена волостная система и село подчинили Ялтинскому району Ялтинского уезда. Начиная с 1921 года на базе национализированных большевиками дач и пансионов создаются пансионаты и санатории. В 1922 году уезды получили название округов. Согласно Списку населённых пунктов Крымской АССР по Всесоюзной переписи 17 декабря 1926 года, в селе Симеиз, центре Симеизского сельсовета Ялтинского района, числилось 153 двора, из них 112 крестьянских, население составляло 622 человека, из них 431 крымский татарин, 119 русских, 31 грек, 25 украинцев, 7 белорусов, 3 еврея, 1 немец, 5 записаны в графе «прочие», действовали русская, татарская и греческая школы I ступени. Также в составе сельсовета числился курорт Симеиз Новый, с 174 дворами (9 крестьянских) и 591 жителем: 451 русский, 40 украинцев, 31 еврей, 25 татар, 11 поляков, 10 белорусов, 4 латыша, 3 немца, 3 эстонца, 1 грек, 12 записаны в графе «прочие». В 1927 году Симеизский курорт посетило около 10 тысяч человек. Почти все санатории Симеиза специализировались на лечении чахотки. В 1930 году был заложен Приморский парк, а начиная с 1932 года курорт стал круглогодичным.

С началом немецкой оккупации Крыма осенью 1941 года многие жители Симеиза ушли в горы и стали участниками Ялтинского партизанского отряда. Осенью 1942 года несколько высадок на берег совершили моряки Черноморского флота. Много жителей посёлка погибло от рук оккупантов, которые практиковали расправы с мирным населением в ответ на вылазки партизан. Красная Армия освободила Симеиз 16 апреля 1944 года, 18 мая того же года крымские татары из посёлка, согласно Постановлению ГКО № 5859 от 11 мая 1944 года, были депортированы в Среднюю Азию. 12 августа 1944 года было принято постановление № ГОКО-6372с «О переселении колхозников в районы Крыма», по которому в район из Ростовской области РСФСР переселялись 3000 семей колхозников.

В послевоенные годы началось активное восстановление и развитие курорта. Полностью все разрушения военных лет были ликвидированы к 1955 году. Основные санатории и дома отдыха созданные в послевоенный период: санаторий «Симеиз» (бывший им. XXII съезда КПСС), детский санаторий «Москва», санаторий им. Н. А. Семашко (ныне один из его корпусов является гостиницей «Лиго Морская»), детский санаторий «Пионер», санаторий «Юность» (бывший им. Ленина, а до того «Селям»), санаторий «Красный маяк», санаторий «Голубой Залив».

В послеперестоечный период состояние курорта существенно ухудшилось: плохо убирается оставляемый отдыхающими и коммерсантами мусор, не соблюдается режим на заповедных территориях, посещение которых должно быть запрещено, вырубается редкое реликтовое растение можжевельник древовидный.

Ещё с 1950-х годов «дикий» пляж близ Симеиза был облюбован отдыхающими-нудистами, приезжавшими сюда со всего СССР. С начала 1990-х годов посёлок также стал популярен у отдыхающих нетрадиционной сексуальной ориентации.

Население

Численность населения
1926	1979	1989	2001	2009	2010
622	↗4897	↘4577	↘4025	↘3888	↘3881
2011	2012	2013	2014
↗3950	↘3914	↘3901	↘2604

На 1926 год население посёлка составляло 622 чел. (431 крымский татарин, 119 русских, 31 грек, 25 украинцев). В летние месяцы численность населения посёлка многократно увеличивается за счёт приезжих.

Экономика

Основа экономики посёлка — обслуживание отдыхающих. Симеиз — известный приморский климатический курорт, есть туберкулёзные санатории.
В посёлке имеется винзавод.

Транспорт

Симеиз связан маршрутными такси со следующими городами:

• № 115 Симеиз (автостанция) — Алупка (автостанция) — Ялта (автовокзал);
• № 107 Кацивели (аквапарк) — Симеиз (Голубой залив) — Симеиз (автостанция) — Алупка (автостанция) — Ялта (автовокзал)
• № 42 Симеиз (автостанция) — Алупка (питомник) — Южнобережное шоссе — Ялта (11 микрорайон) — Ялта (автовокзал).

Наука

В Симеизе, на горе Кошка расположен известный как Симеизская обсерватория Симеизский отдел Крымской астрофизической обсерватории. Здесь была расположена первая в мире станция слежения за лунными космическими аппаратами, использовавшаяся для контроля за полётом космических аппаратов «Луна-1» (январь 1959 года) и «Луна-2» (сентябрь 1959 года), а позднее принявшая первые фотографии обратной стороны Луны (космический аппарат «Луна-3», октябрь 1959 года).

В Симеизе находится один из компонентов системы «Интеркосмос». Представляет собой экспериментальную лазерную станцию наблюдения искусственных спутников Земли.

Достопримечательности

Рядом с посёлком, на горе Кошка — остатки укреплений Лимен-Исар. (VIII—I вв. до н. э.). Над морем возвышаются скалы Дива и Панеа, вокруг которой найдены остатки небольшого поселения и нескольких храмов.

Известные люди

В Симеизе в разное время проживали Сергей Рахманинов, Михаил Коцюбинский, Дмитрий Милютин, Сергей Алдошин, Илья Сельвинский, Константин Паустовский, Остап Вишня, Лев Толстой и путешественник, основатель Харбина, инженер-путеец Н. С. Свиягин.

Симеиз в культуре

• В Симеизе происходит действие фильма «Шапито-шоу».
• В Симеизе происходит действие короткометражного фильма под названием «Последний король Симеизского пляжа».

Фильмы, снимавшиеся в Симеизе

• Некоторые сцены фильма «Личная жизнь королевы» снимались на симеизском пляже.
• В фильме «Новые приключения неуловимых» эпизод, где Яшка-цыган прыгает в море, был снят на Симеизском пирсе. Дублёр (местный житель) прыгал со скалы Дива.
• В Симеизе снимался эпизод фильма «Рассказ барабанщика» (Укртелефильм, 1985 г.).
• В качестве типичного южного городка для съёмок фильма «Бедные родственники» был выбран Симеиз.
• Сцены фильма «Тайна железной двери» снимались на территории Крымской астрофизической обсерватории и на дороге между Симеизом и обсерваторией.
• В Симеизе снимались эпизоды из фильма «Десять негритят». Крутая лестница, по которой герои поднимаются и спускаются к морю, — лестница на скалу Дива в Симеизе.
• В Симеизе снимались эпизоды из фильма «Я» режиссёра Игоря Волошина.
• В Симеизе снимались некоторые сцены из сериала «Фурцева. Легенда о Екатерине» в 2011 году. В кадре видно ступеньки ведущие к бывшему памятнику Ленина, затем камера показывает героев, а за ними скала Дива. В отдельном эпизоде показан ночной Симеиз с горы Кошка.
• В Симеизе и его окрестностях снимались эпизоды культового фильма «Дикари» с Г.Куценко и М.Башаровым в главных ролях.

Литература

• [who-is-who.ua/main/page/gorodakrim2009/42/403 Симеизский поселковый совет] // Города и села Украины. Автономная Республика Крым. Город Севастополь. Историко-краеведческие очерки. — Слава Севастополя, 2009.
• [www.soldat.ru/files/f/adm_terr_preobrazovania_v_krimu_1783_1998.part1.rar Административно-территориальные преобразования в Крыму. 1783-1998 гг. Справочник] / под ред. Г. Н. Гржибовской. — Симферополь: Таврия-Плюс, 1999.

Ссылки

• Симеиз — статья из Большой советской энциклопедии.
• [w1.c1.rada.gov.ua/pls/z7503/A005?rdat1=25.06.2014&rf7571=1312 Симеиз на сайте Верховной рады Украины (укр.)]
• [maps.vlasenko.net/?lat=44.40&lon=34.01&addmap2=smtm200&s=&addmap1=smtm100 Симеиз на картах]
• [simeiza.net/o-simeize/dostoprimechatelnosti-simeiza Достопримечательности Симеиза] (рус.)
• Список памятников культурного наследия Симеиза в Викигиде

Отрывок, характеризующий Симеиз

В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.


Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…