Симонов, Николай Константинович

Николай Симонов
Имя при рождении:	Николай Константинович Симонов
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Профессия:	актёр, театральный режиссёр
Театр:	Ленинградский театр им. А. С. Пушкина
Награды:

Никола́й Константи́нович Си́монов (21 ноября (4 декабря) 1901, Самара — 20 апреля 1973, Ленинград) — советский российский актёр театра и кино, театральный режиссёр. Народный артист СССР (1950). Герой Социалистического Труда (1971). Лауреат трёх Сталинских премий (1941, 1947, 1950).

Биография

Николай Симонов родился в семье управляющего мукомольной фирмы. Окончив шесть классов гимназии, в 1918 году поступил на вечернее отделение Самарской художественно-промышленной школы. В 1921 году Симонов поступил на факультет живописи петроградской Академии художеств, где учился у О. Э. Браза, А. А. Рылова, К. С. Петрова-Водкина. Однако, несмотря на успехи в академии, Симонов предпочёл театр, о котором мечтал со школьных лет.

В 1922 году он поступил в Институт сценических искусств, сразу на второй курс, в мастерскую Л. С. Вивьена, и некоторое время оставался студентом двух учебных заведений, но в 1923 году покинул Академию художеств.

В 1924 году Симонов окончил Институт сценических искусств и был приглашён в труппу бывшего Александринского театра. Однако сразу прийти в театр ему не удалось — на один год его призвали в Красную армию. Прослужив в театре семь лет, Симонов сыграл несколько главных ролей, в том числе Павла в «Виринее» Л. Н. Сейфуллиной и Вершинина в «Бронепоезде 14-69» В. В. Иванова.

В 1931 году Симонов покинул Ленинград и возглавил в Самаре Краевой драматический театр. В 1934 году он вернулся в Александринский театр, который больше уже не покидал. На протяжении нескольких десятилетий Симонов был одним из ведущих актёров театра, выступал и в качестве режиссёра.

В кинематографе Симонов дебютировал в 1924 году, ещё в эпоху немого кино снялся более чем в десяти фильмах, в том числе в главной роли в фильме Владимира Гардина «Кастусь Калиновский».

Николай Симонов умер 20 апреля 1973 года в два часа ночи. Похоронили Николая Константиновича Симонова на Литераторских мостках Волкова кладбища.

Сын — известный врач-онколог Николай Николаевич Симонов.

Адреса в Петрограде — Ленинграде

• 6.1921 — 6.1923 года — общежитие АХ — 3-я линия, 2;
• 1928—1931 — Поварской переулок, 4, кв. 3;
• 1934 год — Поварской переулок, 4;
• 1935 год — дворовый флигель здания склада декораций балетной труппы Дирекции императорских театров — улица Зодчего Росси, 2, кв. 71;
• 1936—1941 — улица Зодчего Росси, 3, кв. 77;
• 1946 — 20.4.1973 года — доходный дом — Гагаринская улица, 11, кв. 4.

Признание и награды

• Народный артист РСФСР (1939)
• Народный артист СССР (1950)
• Герой Социалистического Труда (1971)
• Три ордена Ленина (1938, 1967, 1971)
• Сталинская премия первой степени (1941) — за исполнение главной роли в фильме «Пётр I» (1937, 1938)
• Сталинская премия второй степени (1947) — за исполнение роли генерала Кирилла Степановича Муравьёва в спектакле «Победители» Б. Ф. Чирскова
• Сталинская премия первой степени (1950) — за исполнение роли генерала В. И. Чуйкова в фильме «Сталинградская битва».
• Государственная премия РСФСР имени К. С. Станиславского (1966) — за исполнение ролей Маттиаса Клаузена и Сальери в спектаклях «Перед заходом солнца» Г. Гауптмана и «Маленькие трагедии» А. С. Пушкина
• Медали.

Творчество

Работы в театре

Актёрские работы

• «Виринея» Л. Н. Сейфуллиной — Павел
• «Конец Криворыльска» Б. С. Ромашова — Мехоношев
• «Платон Кречет» А. Е. Корнейчука — Берест
• «Бронепоезд 14-69» В. В. Иванова. Постановка Н. В. Петрова — Вершинин
• «Штиль» В. Н. Билль-Белоцерковского — Братишка
• «Высоты» Ю. Н. Либединского — Айвазов
• «Ярость» Е. Г. Яновского — Семён
• «На дне» М. Горького — Сатин
• «Победители ночи» И. Штока — П. Н. Яблочков
• «Живой труп» Л. Н. Толстого — Фёдор Васильевич Протасов
• «Победители» Б. Ф. Чирскова — генерал Кирилл Степанович Муравьёв
• «Перед заходом солнца» Г. Гауптмана — Маттиас Клаузен
• 1940 - "Макбет" Шекспира — Макбет
• 1941- "Дворянское гнездо" (по И. С. Тургеневу) — Лаврецкий
• «Маленькие трагедии» А. С. Пушкина — Сальери

Режиссёрские работы

(совм. с М. И. Вольским)

• «Бесприданница» А. Островского (1936)
• «Очная ставка» братьев Тур и Л. Шейнина (1938)
• «Зыковы» М. Горького (1940).

Фильмография

1. 1924 — Красные партизаны
2. 1925 — Вздувайте горны
3. 1925 — Девятое января
4. 1925 — Тяжёлые годы
5. 1926 — Карьера Спирьки Шпандыря
6. 1926 — Катерина Измайлова
7. 1927 — Кастусь Калиновский — Кастусь Калиновский
8. 1928 — Капитанская дочка
9. 1928 — Сын рыбака — М. В. Ломоносов
10. 1928 — Хабу
11. 1929 — Каин и Артём — Артём
12. 1929 — Родной брат
13. 1930 — Поворот
14. 1932 — Парень с берегов Миссури
15. 1934 — Чудо — Фёдор
16. 1934 — Чапаев — Жихарев
17. 1935 — Горячие денёчки — Белоконь
18. 1938 — Пётр Первый — Пётр I
19. 1939 — Патриот— комкор Головин
20. 1940 — Возвращение
21. 1946 — Остров Безымянный
22. 1949 — Сталинградская битва — генерал В. И. Чуйков
23. 1951 — Белинский — помещик
24. 1952 — Живой труп
25. 1954 — Герои Шипки — канцлер Отто фон Бисмарк
26. 1955 — Овод — Монтанелли
27. 1956 — Сердце бьётся вновь — Иван Владимирович Песков
28. 1961 — Человек-амфибия — доктор Сальватор
29. 1962 — Где-то есть сын — Харлампий
30. 1963 — Очарованный странник — Иван Северьянович Флягин
31. 1965 — Рабочий посёлок
32. 1965 — На одной планете — полковник Робинс
33. 1968 — Рыцарь мечты
34. 1971 — Последнее дело комиссара Берлаха — комиссар Берлах.

Память

На доме, в котором в 1946-1973 годах жил Симонов (улица Гагаринская, 11), установлена мемориальная доска. Именем Симонова в 1977 году названа улица между проспектом Просвещения и Суздальским.

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11146 Симонов, Николай Константинович]. Сайт «Герои Страны».

Работа Н. Берковского “Н.Симонов - русский трагик“ есть самое верное слово о великом артисте

Отрывок, характеризующий Симонов, Николай Константинович

– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…