Симон (Шлеёв)

Архиепископ Симон<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Епископ Охтенский Симеон, 1918 год</td></tr>
временный управляющий Уфимской епархией
май 1920 — 18 августа 1921
Церковь:	Русская православная церковь
Предшественник:	Андрей (Ухтомский)
Преемник:	Борис (Шипулин)
Епископ Охтенский
3 июня 1918 — 18 августа 1921
Церковь:	Русская православная церковь
Преемник:	Алипий (Ухтомский)
Имя при рождении:	Симеон Иванович Шлеёв
Рождение:	20 апреля 1873(1873-04-20) Явлеи, Алатырский уезд, Симбирская губерния
Смерть:	18 августа 1921(1921-08-18) (48 лет) Уфа
Принятие священного сана:	3 июня 1918
Принятие монашества:	май 1918
Епископская хиротония:	17 января 1900
Лик святости:	священномученик

Епи́скоп Си́мон (в миру Симео́н Ива́нович Шлеёв; 20 апреля 1873, Явлеи, Алатырский уезд, Симбирская губерния — 18 августа 1921, Уфа) — епископ Русской православной церкви, епископ Уфимский и Стерлитамакский. Автор ряда трудов по единоверию. Пользовался большим авторитетом в единоверческой среде.

Причислен к лику святых Русской православной церкви в 2000 году.

Биография

Родился в семье крестьянина-старообрядца Ивана Григорьевича Шлеёва. 11 апреля 1876 года в возрасте 3-х лет был присоединён к Православию через единоверие — направление в Русской православной церкви, которое соблюдает дониконовские «старые» обряды.

В течение всей своей деятельности выступал за примирение со старообрядцами и официальную отмену антистарообрядческих решений Собора 1666—1667 годов, что впоследствии и было сделано митрополитом Сергием.

В 1889 году окончил Лысковское духовное училище. В 1895 году окончил Нижегородскую духовную семинарию учеником 1-го разряда и вторым учеником класса. В 1899 году окончил Казанскую Духовную академию со степенью кандидата богословия за сочинение «Единоверие, его сущность и устройство».

Единоверческий священник

17 января 1900 года епископом Чистопольским Антонием (Храповицким) был рукоположён в сан священника и назначен настоятелем единоверческой церкви Казани во имя Четырёх Евангелистов. Назначен окружным миссионером Казанской епархии.

В 1901 году издал в Санкт-Петербурге свою первую книгу — «Единоверие и его столетнее организованное существование в Русской Церкви».

С 1901 по 1904 год совершал миссионерские поездки по Уфимской епархии.

С 7 февраля 1905 года — священник Никольской единоверческой церкви Санкт-Петербурга.

Участник трудов Предсоборного Присутствия в 1906 году.

В 1906—1908 годах издавал в Санкт-Петербурге еженедельный единоверческий журнал «Правда православия».

С 22 ноября 1907 года — настоятель Никольской единоверческой церкви Санкт-Петербурга.

Никольский единоверческий храм благодаря его выдающейся организаторской деятельности был крупнейшим единоверческим образовательным центром. При нём в 1908 году было открыто Братское реальное училище, директором и законоучителем в котором был отец Симеон. Первоначально количество учащихся в нём составляло всего 10 человек, то уже в 1912/1913 году число учеников достигло 400. В октябре 1912 года было построено новое четырехэтажное здание для Братского училища.

В октябре 1909 года явился инициатором участия делегации единоверцев Санкт-Петербурга в Московском епархиальном единоверческом съезде как инициатор и руководитель единоверческого училища (хотя Синод разрешил единоверцам провести лишь епархиальный съезд, митрополит Московский Владимир (Богоявленский) позволил в виде исключение прибыть на собор представителям других епархий).

Устроитель и участник I Всероссийского единоверческого съезда, прошедшего с 22 по 30 января 1912 года в Санкт-Петербурге, избран почётным секретарём съезда.

31 января того же года в составе депутации Съезда был принят императором Николаем II. Преподнёс Цесаревичу Алексею Николаевичу, подручник, вышитый шёлком по бледно-розовому атласу.

В 1913 году при Никольской единоверческой церкви была открыта женская гимназия, педагогический совет которой возглавил иерей Симеон.

С 1914 по 1917 год состоял председателем Попечительского совета о воинах и их семьях. За активную деятельность на этой ниве 13 декабря 1916 года был награждён орденом святой Анны II степени. В документе, сопровождающием награждение, было написано: «Протоиерей Симеон Шлеёв состоит председателем попечительского совета о воинах и их семьях со дня его основания, с 10.VIII.1914 года, и под его руководством Совет изыскал средств до 40 тысяч рублей. В сентябре 1914 года протоиерей С. Шлеев принимал главное участие в организации лазарета Краснаго Креста под № 121 для раненых воинов на 40 кроватей, Помимо материальной поддержки лазарету, протоиерей С. Шлеев неоднократно устраивал для раненых воинов литературные вечера, ведет с ранеными беседы и поручает ведение таких бесед учащимся старших классов вверенного ему реального училища».

В 1916 году возведён в сан протоиерея. В том же году скончалась его супруга Екатерина Фёдоровна.

С мая по август 1917 года — член Предсоборного Совета.

10 июля 1917 года на Петроградском епархиальном единоверческом съезде избран делегатом на Поместный Собор от единоверцев епархии.

Организатор и участник II Всероссийского единоверческого съезда, прошедшего в 23-28 июля 1917 года в Нижнем Новгороде.

Участвовал в работе Поместного собора 1917—1918 годов по двум мандатам: по участию в Предсоборном Совете и по избранию от единоверцев; участник трудов VI-го Отдела Собора — о единоверии и старообрядчестве. От имени единоверцев отец Симеон выступил горячим поборником идеи восстановления патриаршества в Русской Церкви. На соборе было принято решение об учреждении единоверческих викариатств.

В мае 1918 года пострижен в рясофор, а июне пострижен в мантию с возведением в сан архимандрита.

Епископ

3 июня 1918 года в Троицком соборе Александро-Невской лавры в единоверческого епископа Охтенского с подчинением митрополиту Петроградскому. Хиротония была совершена патриархом Тихоном в сослужении митрополита Вениамина (Казанского) и других архиереев по старопечатным книгам. Он считался не викарным, но состоявшим «в зависимости» от Петроградского митрополита.

С ведома местных правящих архиеерев, окомлял единоверческие приходы по всей России.

В 1920 году Патриархом Тихоном назначен временным управляющим Уфимской епархии, когда архиепископ Андрей (Ухтомский) не имел возможности пребывать со своей паствой. Епископ Симон прибыл в Уфу в начале мая 1920 года. Его временное управление продолжалось до дня мученической кончины — 18 августа 1921 года.

Епископ Симон получил епархию, по территории которой несколькими волнами прокатилась гражданская война. При отступлении армии адмирала Колчака епархию покинули, с позволения епископа Андрея, десятки священнослужителей. Долгое отсутствие в Уфе архиерея привело к тому, что на многих приходах жизнь замерла, наблюдались даже случаи обращения ищущих священнического сана лиц в соседние епархии. Поэтому одной из первых забот Преосвященного Симона явилось устроение на всех приходах регулярной богослужебной жизни. Архив Уфимской епархии того времени не сохранился, и нам известно лишь о немногих из совершенных епископом Симоном назначений и хиротоний.

Сохранились свидетельства верующих о епископе Симоне в его недолгое архиерейство на Уфимской кафедре. Рассказывали о его доступности, задушевности, бессребреничестве, умении вести беседы на понятном языке. При всей своей преданности старому обряду в общеправославных храмах он служил по новому чину, согласно определению Поместного Церковного Собора 1917–1918-х годов, в котором говорилось, что «…единоверческие епископы, ведающие по поручению епархиального архиерея единоверческими приходами, с его благословения посещают единоверческие и православные приходы и служат в последних по принятому в Православной Церкви чину…».

Мученическая кончина

18 августа 1921 года был убит двумя выстрелами из револьвера по дороге домой из Воскресенского кафедрального собора. Преступление носило уголовный характер и было совершено грабителями. После гибели пользовался особым почитанием среди православных Уфимской епархии.

Похоронен в уфимском Воскресенском кафедральном соборе. В 1932 году перезахоронен на Сергиевское кладбище г. Уфы.

Канонизация и почитание

В 1981 году решением Архиерейского Собора Русской православной церкви заграницей канонизирован в лике священномученика со включением Собор новомучеников и исповедников Российских с установлением памяти 6 июля.

В 1991 году в Москве создано единоверческое братство в память епископа Симона, однако через несколько лет оно прекратило существование.

Постановлением Священного Синода Русской Православной Церкви от 18 июля 1999 года на рассмотрение очередного Архиерейского Собора По представлению епископа Уфимского и Стерлитамакского Никона был передан вопрос о канонизации владыки Симона (Шлеёва) в лике новомучеников и исповедников от Уфимской епархии.

Священномученик Симон был канонизирован 26 октября 1999 года как местночтимый святой.

6 (19) августа 2000 года, через 79 лет после мученической кончины, также на праздник Преображения Господня первый единоверческий епископ Симон был прославлен Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в сонме новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания с установлением памяти 5/18 августа (день мученической кончины) и Первое воскресение, начиная с 25.01/07.02.

Библиография

• Шлеев С. И. «Единоверие и его столетнее организованное существование в Русской Церкви». С. Петербург. 1901 г.
• Зимина Н. П. Путь на Голгофу. «Жизнеописание священномученика Симона, епископа Охтенского» (в двух томах). — М.: Изд-во ПСТГУ, 2005.

Ссылки

• [www.edinoverie.com/img/159.pdf «Не раздора мы ищем, а торжества Православия…» К 90-летию архиерейской хиротонии первого единоверческого епископа священномученика Симона Охтенского.]
• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_4082 Биография] на сайте «Русское православие»
• [www.nne.ru/events.php?id=72&page=239 Обучение в воскресных школах и общеобразовательных учебных заведениях единоверческих приходов в прошлом и настоящем]
• [www.petergen.com/bovkalo/mar/russv.html Причисленные к лику святых]
• [encycl.bash-portal.ru/simon.htm Биография]

Отрывок, характеризующий Симон (Шлеёв)

Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.