Симфониетта (Цемлинский)

Симфониетта, op. 23 — близкое к симфонии, но значительно более краткое (его исполнение занимает не более 20 минут; отсюда жанровое обозначение симфониетта) произведение Александра Цемлинского. Написана в марте—сентябре 1934 года, после вынужденного возвращения композитора из Берлина (куда он переехал в 1927 году) в Вену. Музыка отражает связанные с этим и с ещё более зловещими предчувствиями волнения. Действительно, в 1938 году, после аншлюса, Цемлинский с женой и дочерью бежал в Нью-Йорк. Приход нацистов к власти стал и началом заката его известности. Симфониетта впервые была исполнена 19 февраля 1935 года в Праге, дирижировал бывший помощник Цемлинского Г. Яловец. Несколько позднее, в том же году, Альбан Берг слышал по радио исполнение Цемлинского с Венским симфоническим оркестром. Он был в восторге от произведения, отметив вторую часть как наиболее выражающую музыкальную манеру Цемлинского.

Музыка

В симфониетте три части.

• I. Sehr lebhaft (Presto die Viertel), ganze Takte.
• II. Ballade. Sehr gemessen (poco adagio), doch nicht schleppend.
• III. Rondo. Sehr lebhaft.

Внешние части — это вместе и праздник жизни, и пляска смерти. Музыка стремительна, бравурна (это наиболее виртуозное произведение Цемлинского). Две эти части связываются «мотивом радостного сердца» — маленькими фанфарами из восходящих кварт, придуманным Э. В. Корнгольдом. Цемлинский ввёл в него разрушительный полутональный поворот. Первая часть открывается мотивом 2—3—5 (B—Ces—E), но его задиристый порыв вверх сразу же получает ответ в виде вопросительной фразы «Wohin gehst du?» (с нем. — «Куда ты идёшь?» — песня об изгнании) из последней песни на стихи Метерлинка (op. 13). Во второй части (по форме это двойные вариации) в эту фразу добавляются квинты (F—B), использованные Цемлинским уже в Симфонии Си-бемоль мажор. Это создаёт основу для построения некоего подобия похоронного марша. Почти перед самой кульминацией у скрипок и трубы взлетает обрывок мелодии из написанного несколькими годами ранее «Мелового круга», будто бы страстный крик о свободе.

Записи

Год записи	Дирижёр	Оркестр	Фирма
	Б. Клее	Симфонический оркестр Берлинского радио (западный)	Koch Schwann
1995	Дж. Конлон	Гюрцених-оркестр	EMI Classics
1997	Т. Даусгор	Симфонический оркестр Датского радио	Chandos — 9601
2001	Э. Бомон	Чешский филармонический оркестр	Nimbus Records
2006	Дж. Джадд	Новозеландский симфонический оркестр	Naxos — 8.570240

Источники

• Paul Banks. [www.chandos.net/pdf/CHAN%209601.pdf Zemlinsky: Die Seejungfrau etc.] — Комментарии к диску Chandos с записью с Т. Даусгором, 1998.
• Э. Бомон. [www.chandos.net/pdf/CHAN%2010204.pdf Zemlinsky: Symphony in B flat major / Prelude to 'Es war einmal' / Sinfonietta / 'Der König Kandaules'.] — Комментарии к диску Chandos с записью с Чешским филармоническим оркестром и Э. Бомоном, 2004.
• Erik Levi. Zemlinsky remembered and revived. — Комментарии к трёхдисковому собранию произведений Цемлинского EMI Classics в записях с Дж. Конлоном, 2008.

Отрывок, характеризующий Симфониетта (Цемлинский)

Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.