Симфонический оркестр Сан-Франциско

Симфонический оркестр Сан-Франциско (англ. San Francisco Symphony, часто сокращается как SFS) — симфонический оркестр, крупнейший симфонический коллектив в городе Сан-Франциско.

Датой образования оркестра считают 1911 год — 13 концертов первого сезона (1911-12 годов) проходили под управлением Генри Хэдли. Важными страницами в истории оркестра стали руководство Пьера Монтё, восстановившего коллектив в 1935 году после того, как предыдущий сезон было полностью отменён из-за финансовых трудностей, и появление в 1963 году во главе оркестра Йозефа Крипса, вернувшего музыкантам дисциплину и уверенность, особенно в немецком репертуаре. С 1995 г. главный дирижёр оркестра Майкл Тилсон Томас. Благодаря ему, помимо симфонической музыки классико-романтического периода, которая образует основу репертуара SFS, в тематические программы также часто включается музыка XX—XXI веков, в том числе написанная в авангардных техниках. По специальному заказу SFS музыку писали различные композиторы, особенно много Джон Адамс. Под эгидой SFS в Сан-Франциско c 2000 (нерегулярно) проводится фестиваль музыки США «American Maverics».

В современную организационную структуру SFS также входят Молодёжный симфонический оркестр Сан-Франциско и Симфонический хор Сан-Франциско. Базовой концертной площадкой SFS служит Симфонический зал им. Луизы Дейвис (Дейвис-Холл). Оркестр имеет собственную торговую марку SFS Media, под которой выпускает аудио- и видеозаписи.

Руководители оркестра

• Генри Хэдли (1911—1915)
• Альфред Херц (1915—1930)
• Бэзил Камерон и Исай Добровейн (1930—1934)
• Пьер Монтё (1935—1952)
• приглашённые дирижёры (1952—1954)
• Энрике Хорда (1954—1963)
• Йозеф Крипс (1963—1970)
• Сейдзи Озава (1970—1977)
• Эдо де Варт (1977—1985)
• Герберт Блумстедт (1985—1995)
• Майкл Тилсон Томас (с 1995 г.)

Ссылки

• [www.sfsymphony.org/ Официальный веб-сайт SFS]
• [americanmavericks.org/ Фестиваль «American Maverics»]

Отрывок, характеризующий Симфонический оркестр Сан-Франциско

Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.