Симфония № 15 (Шостакович)

Симфония № 15 ля мажор, Op. 141 - симфония Дмитрия Шостаковича, написанная в срок чуть более месяца, в течение лета 1971 г. в поселке Репино. Впервые исполнена в Москве 8 января 1972 года Большим симфоническим оркестром Центрального телевидения и Всесоюзного радио под управлением Максима Шостаковича.

Структура

Симфония состоит из четырех частей (две средние играют без перерыва) общей продолжительностью около 45 минут:

1. Allegretto
2. Adagio - Largo (attacca)
3. Allegretto
4. Adagio - Allegretto

В музыкальную ткань этой симфонии органично включены цитаты из оперы «Вильгельм Тель» Дж. Россини и «Кольцо Нибелунга» Р. Вагнера (так называемая «тема судьбы»). Присутствуют намеки на музыку Михаила Глинки и Густава Малера. Также музыкальный материал в определенной степени перекликается с его предыдущими симфониями (начало симфонии № 1, Ритм «темы нашествия» в симфонии № 7).

Успех в США

Премьера в США состоялась в 1972 году, дирижер Юджин Орманди. Симфония имела успех у публики. Например, режиссёр Дэвид Линч под звуки этой симфонии написал сценарий культового фильма «Синий бархат» (1986).

Отрывок, характеризующий Симфония № 15 (Шостакович)

«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.