Симфония № 1 (Цемлинский)

Симфония № 1 ре минор — вторая симфония А. Цемлинского (от первой, ми-минорной, сохранилось лишь две части), иногда поэтому обозначается как № 2. Написана в 1892—1893 годах. Первая её часть была исполнена в июле этого же года на публичном концерте в Венской консерватории (итоговый концерт за семестр) в присутствии И. Брамса, дирижировал сам Цемлинский. Премьера всей симфонии состоялась 10 февраля 1893 года (симфонический оркестр Венской консерватории, дирижёр — И. Н. Фукс). Произведение было принято достаточно хорошо, даже едкий критик Э. Ганслик написал одобрительную рецензию в Neue Freie Presse. В частности, он заявил, что «Цемлинский выучился паре-тройке вещей. Когда-то это означало бы предстоящий конец. Сегодня, к сожалению, это считается уже достижением».

Музыка

Симфония имеет традиционное четырёхчастное построение.

• I. Allegro ma non troppo.
• II. Scherzo. Allegro scherzando. — Trio. Viel ruhiger. — Tempo I.
• III. Sehr innig und breit. — Sehr bewegt. — Tempo I.
• IV. Moderato.

Музыка являет собой творение ещё только начинающего композитора. Построение симфонии — классическое, оркестровка хотя и умела, но весьма консервативна, предвидеть богатейшую палитру Цемлинского из этой симфонии невозможно. В сущности, это хорошее сочинение хорошего ученика Брамса. Также прослеживаются уроки Роберта Фукса в области мелодического развития: его система требовала развития всего тематического материала из одной маленькой темки. Всущности, вся симфония выходит, прямо или косвенно, из первых пяти нот. Однако Цемлинский обошёл стороной строгую логику симфонического развития. Напротив, он позволил проявиться некоторым академически «сомнительным» влияниям: разработке первой части с её остинато у струнных много ближе образцы А. Брукнера, чем Брамса; время от времени встречаются хроматические колебания в стиле Вагнера. Естественнее всего удалось Цемлинскому объединить элементы разных стилей в медленной третьей части, оркестровка которой — самая свободная.

Текст

Хотя сначала публика приняла симфонию с расположением, в дальнейшем она была забыта, и когда Дж. Конлон в 1991 году (имея целью впервые записать её) стал разыскивать полную партитуру, он не смог найти таковую даже в архиве Цемлинского в Библиотеке Конгресса. Была найдена лишь копия, обрывавшаяся после тридцать девятого такта последней части. Затем, однако, в Вашингтоне был найден фрагмент, начинающийся с сорок первого такта финала. Требовалось восполнить лишь один такт, что и сделал (по аналогии с похожим местом, расположенным позднее) в 1995 году Э. Бомон, редактор реконструированной симфонии.

Записи

Год записи	Дирижёр	Оркестр	Фирма
1989	Л. Райтер	Симфонический оркестр чехословацкого радио	Marco Polo — 8.223166
1996	Дж. Конлон	Гюрцених-оркестр	EMI Classics — 7243 5 56473 2 0
	Э. Бомон	Симфонический оркестр Северогерманского радио	Capriccio — 10 740
2003	Э. Бомон	Чешский филармонический оркестр	Chandos — CHAN 10138

Источники

• Ingo Dorfmüller. Alexander von Zemlinsky. Synfonien d-moll und B-dur. — Комментарии к диску EMI Classics с записью симфоний с Дж. Конлоном, 1998.
• Э. Бомон. [www.chandos.net/pdf/CHSA%205022.pdf Zemlinsky: Die Seejungfrau / Symphony in D minor.] — Комментарии к диску Chandos с записью с Чешским филармоническим оркестром и Э. Бомоном, 2003.

Отрывок, характеризующий Симфония № 1 (Цемлинский)

Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.


Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал: