Симфония № 2 (Малер)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Симфония № 2
«Воскресение»
Композитор

Густав Малер

Тональность

до минор

Форма

симфония

Время и место сочинения

18881894, Штайнбах-ам-Аттерзее

Первое исполнение

13 декабря 1895, Берлин

Продолжительность

≈ 85 мин.

Части

в пяти частях

Симфония № 2 до минор «Воскресение» — сочинение австрийского композитора Густава Малера, законченное в 1894 году и впервые исполненное, под управлением автора, в декабре 1895-го.





Замысел симфонии и история создания

В письме Максу Маршальку[de] от 17 декабря 1895 года Малер пишет о параллелизме между музыкой Второй симфонии и реальной жизнью: «Когда создавался замысел произведения, мне важно было передать не событие, а в лучшем случае ощущение. Идейная основа сочинения ясно выражена в словах заключительного хора... Вместе с тем из самого характера музыки легко понять, что за отдельными темами, при всем их разнообразии, перед моим взором, так сказать, драматически разыгрывалось реальное событие»[1].

Первое исполнение симфонии

Исполнение трёх первых частей симфонии состоялось в Берлине в марте 1895 года. При общей прохладной реакции критики симфония была тепло встречена немецким композитором и музыкальным критиком Оскаром Эйхбергом. В своем письме к нему от 30 марта 1895 года Малер пишет: «Если, начиная с этого момента я как композитор могу рассчитывать на некоторое внимание в музыкальных кругах, то это исключительно благодаря Вам»[2]. Положительный отзыв о мартовской премьере симфонии дал также немецкий критик, историк танца и музыки Оскар Би[en] в журнале «Neue deutsche Rundschau»[3].

Первое исполнение всей симфонии состоялось 13 декабря 1895 года в Берлине под управлением автора. Малер тщательно готовился к премьере. 8 декабря он лично ездил в местечко Грюневальд (в окрестностях Берлина) к мастеру-литейщику, чтобы раздобыть подходящие для исполнения колокола, звон которых должен был венчать Вторую симфонию[4]. В письме к Анне фон Мильденбург композитор пишет о назначенной на 9 декабря репетиции: «Я должен вымуштровать воинства небесные… Этого нельзя выразить словами (ведь иначе я просто не писал бы никакой музыки), но когда наступит то место в последней части, ты, вероятно, вспомнишь об этих словах, и тебе все станет ясно»[5].

Структура симфонии

Симфония написана в пяти частях. Первые три части являются инструментальными; две заключительные — вокально-инструментальными.

Первая часть. Allegro maestoso

Вторая часть. Andante moderato

Части со второй по четвёртую сам Малер называет интерлюдией[6].

В письме к Юлиусу Бутсу от 25 марта 1903 года о том, как исполнять Вторую симфонию, Малер предложил делать большую паузу после первого Allegro с тем, чтобы ретроспективность Andante была подчеркнута возможно более ясно[7].

Третья часть. In ruhig fließender Bewegung

Четвертая часть. Urlicht. Sehr feierlich, aber schlicht

Пятая часть. Im Tempo des Scherzos

В письме к Арнольду Берлинеру от 10 июля 1894 года Малер так характеризует финал своей симфонии: «Пятая часть грандиозна и завершается песней хора, текст которого принадлежит мне»[8].

Текст четвёртой и пятой части

O glaube, mein Herz, o glaube:
Es geht dir nichts verloren!
Dein ist, ja dein, was du gesehnt!
Dein, was du geliebt,
Was du gestritten!
O glaube
Du wardst nicht umsonst geboren!
Hast nicht umsonst gelebt, gelitten!
Was entstanden ist
Das muß vergehen!
Was vergangen, auferstehen!
Hör' auf zu beben!
Bereite dich zu leben!
O Schmerz! Du Alldurchdringer!
Dir bin ich entrungen!
O Tod! Du Allbezwinger!
Nun bist du bezwungen!
Mit Flügeln, die ich mir errungen,
In heißem Liebesstreben,
Werd'ich entschweben
Zum Licht, zu dem kein Aug' gedrungen!
Sterben werd' ich, um zu leben!
Aufersteh'n, ja aufersteh'n
wirst du, mein Herz, in einem Nu!
Was du geschlagen
zu Gott wird es dich tragen!
Верь, моё сердце, о верь:
Ничто для тебя не потеряно!
Твоё, - да, твоё - то, к чему ты стремилось!
Твоё - то, что ты любило,
то, за что ты боролось!
О верь!
Ты не напрасно родилось!
Не напрасно жило и страдало!
То, что создано -
Должно погибнуть.
То, что погибло - возродиться!
Оставь же трепет,
Приготовься жить!
О боль! Ты, поражающая всё!
У тебя я был вырван!
О смерть, властительница всего!
Нынче ты низвержена!
На обретенных мною крыльях,
В бешеном устремлении любви,
Я воспарю
К свету, в который не проникло еще ни единое око!
Я умру, чтобы жить.
Воскресни, да! Снова воскресни
В момент!
В тот, за который ты страдало -
Он уведёт тебя к Богу!

Состав оркестра

Деревянные духовые

4 флейты
4 флейты-пикколо
4 гобоя
2 английских рожка
3 кларнета
бас-кларнет
2 кларнета-пикколо
4 фагота
контрафагот


Медные духовые

6 валторн
4 валторны вдали
6 труб
4 трубы вдали
4 тромбона
контрабасовая туба

Ударные инструменты

3 литавры
большой барабан
тарелки
тамтам высокий
тамтам низкий
треугольник
малый барабан
колокольчики

Струнная группа

первые скрипки
вторые скрипки
альты
виолончели
контрабасы


Вокальная группа

меццо-сопрано (соло)
сопрано (соло)
смешанный хор

Другие инструменты

2 арфы
орган


Аллюзии на симфонию и цитаты

В третьей части своей Симфонии для восьми голосов и оркестра итальянский композитор Лучано Берио использует музыку скерцо (In ruhig fließender Bewegung) из малеровской Второй симфонии[9]. Сам Берио так комментирует аллюзии на Малера:

Я использовал произведение Малера как реторту, в стенках которой развивается, сталкивается и трансформируется великое множество "музыкальных мифов" и аллюзий: от Баха, Шенберга, Дебюсси, Равеля, Рихарда Штрауса, Берлиоза, Брамса, Берга, Хиндемита, Бетховена и Стравинского до Булеза, Пуссёра, Штокхаузена, меня самого и других... Если бы мне понадобилось описать, каким образом присутствует скерцо Малера в моей симфонии, я, пожалуй, сослался бы на образ реки, что несет свои воды по постоянно меняющейся местности, иногда прячется в подземное русло, а потом, совсем в другом месте, снова выходит к дневному свету…[10]
.

Напишите отзыв о статье "Симфония № 2 (Малер)"

Примечания

  1. Малер Г. Максу Маршальку от 17 декабря 1895 года / Малер Г. Письма, воспоминания. М.: Музыка, 1964. С. 178—179.
  2. Малер Г. Письмо Оскару Эйхенбергу от 30 марта 1885 года / Малер Г. Письма, воспоминания. М.: Музыка, 1964. С. 166—167.
  3. См.: Малер Г. Письмо Оскару Би от 3 апреля 1885 года / Малер Г. Письма, воспоминания. М.: Музыка, 1964. С. 168—169.
  4. См.: Малер Г. Письмо Анне Мильденбург от 8 декабря 1885 года / Малер Г. Письма, воспоминания. М.: Музыка, 1964. С. 175—177.
  5. Малер Г. Письмо Анне Мильденбург от 9 декабря 1885 года / Малер Г. Письма, воспоминания. М.: Музыка, 1964. С. 177.
  6. Малер Г. Письмо Артуру Зейдлю от 21 января 1897 года / Малер Г. Письма, воспоминания. М.: Музыка, 1964. С. 211—213.
  7. См.: Малер Г. Юлиусу Бутсу от 25 марта 1903 / Малер Г. Письма, воспоминания. М.: Музыка, 1964. С. 222—224.
  8. Малер Г. Письмо Арнольду Берлинеру от 10 июля 1894 года / Малер Г. Письма, воспоминания. М.: Музыка, 1964. С. 177.
  9. См.: Danuser Н. Gustav Mahler und seine Zeit. Regensburg, Laaber-Verlag, 1991, S. 286—317.
  10. Цит. по: Altmann P. Sinfonia von Luciano Berio. Eine analytische Studie. Wien, 1977. S. 12.

Ссылки

  • [gustavmahler.net.free.fr/symph2.html#envoi Дискография Симфонии № 2]

Отрывок, характеризующий Симфония № 2 (Малер)

Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.