Симфония № 2 (Скрябин)

Симфония № 2 до минор, соч. 29 написана русским композитором Скрябиным в 1901 году. Впервые исполнена в Санкт-Петербурге 12 января (по новому стилю - 25 января) 1902 года под управлением А. К. Лядова, в Москве — 21 марта (по новому стилю — 3 апреля) 1903 года под управлением В. И. Сафонова. Симфония выражает основную идею творчества композитора — идею противостояния человека злу, которое он преодолевает усилием воли. Вторая симфония в своей мелодике, гармонии и полифонии имеет много сходств с Первой, но во Второй симфонии эти параметры гораздо более резкие, что обусловлено остротой конфликта.

История создания

Симфония была написана летом 1901 года в Москве, осенью того же года была инструментована. 9 (22) ноября партитура была получена издательством М. П. Беляева.

Композитор намеревался дирижировать на премьере симфонии сам, но Беляев отнёсся к этой идее неодобрительно:

Если у тебя такой зуд, чтобы непременно самому дирижировать, то почему ты не прибегнешь к указанному мною способу, то есть, чтобы Вас. Ил. дал тебе возможность несколько раз продирижировать хотя бы консерваторским оркестром? И вот, когда опыт покажет, что ты можешь хорошо дирижировать (что вряд ли удастся с двух или трёх раз), тогда к окончанию твоей Третьей симфонии мы поговорим об этом опять.

После получения письма Скрябин от идеи дирижирования отказался.

Работа над симфонией нашла отражение в воспоминаниях друзей композитора. Так, Э. К. Розенов писал:

В январе 1902 г. Скрябин играл мне 1-ю часть второй симфонии, особенно гордясь началом разработки, где соединены 6 мотивов, встречающихся в изложении. Я стал упрекать его в увлечении комбинационным творчеством под влиянием Рихарда Штрауса, которого он же перед тем раскритиковал. Но Скрябин, играя разные сочетания тем, утверждал, что все их можно услышать и что это не "комбинация", а прямое его намерение.

Другой товарищ Скрябина, Николай Семёнович Морозов, вспоминал:

Играл Скрябин у меня также и отрывки из своей Второй симфонии, над которой он тогда работал. Первую тему первого Allegro с чувством какого-то захватывающего беспокойства, — она имела для него какую-то особенную значительность. В одном месте экспозиции, помню, я заметил, что "здесь, кажется, коротко, — надо бы остановку сделать пошире (перед вступлением второй темы)"; он, разумеется, с этим не согласился; но через несколько дней, к моему удивлению, он заявил мне, что "я, теперь-то, наверное, должен быть доволен", что он расширил, как надо, указанное место. С наслаждением играл он медленную часть, причём особенно был доволен "щебетанием птиц" в конце её. Когда эта симфония была окончена и уже предполагалось её исполнение в симфоническом концерте, я попросил его сыграть у меня всю; ко мне собрались несколько товарищей-музыкантов. Сыграл он, как всегда, с увлечением (можно даже сказать, с азартом: одну клавишу рояля искалечил непоправимо); тем более что он чувствовал и осознавал, что ушёл далеко вперёд сравнительно с Первой симфонией.

Скрябин действительно осознавал значимость своего произведения, но через 10 лет сказал:

Мне нужно было тут дать свет… Свет и радость… Вместо света получилось какое-то принуждение…, парадность… Свет-то я уже потом нашёл

Состав оркестра

3 Flauti (III=Piccolo), 2 Oboi, 3 Clarinetti (B,A), 2 Fagotti, 4 Corni (F), 3 Trombe (B), 3 Tromboni e Tuba, Timpani, Tam-tam, Piatti, Archi.

Характеристика

Симфония написана в пяти частях общей протяжённостью около 45 минут.

I часть (Andante), написанная в сложно трактованной трёхчастной форме, является своеобразным введением ко всему симфоническому циклу, причём скорбная главная тема этой части, контрастирующая с просветлённой побочной, является лейттемой симфонии.

II часть (Allegro) написана в классической сонатной форме. Главная партия здесь несёт характер мужественно-героический, причём её мелодический и гармонический строй весьма нов для композитора. Побочная партия родственна второй теме первой части. Местами появляется тема вступления, утратившая свой трагический характер и принявшая героический.

III часть (Andante) является лирическим отступлением с изображением образов природы.

IV часть (Tempestoso), как и I часть, пронизана порывистым ритмом, усиливающим впечатление героизма. Вторая тема этой части имеет характер скорбно-лирический. Музыка IV части непосредственно переходит в начало финала.

V часть (Maestoso). Основная тема финала есть преобразованная в торжественный марш тема вступления марш. В эту часть также включаются в преображенном виде и другие темы из предыдущих частей (2-я тема первой и 1-я тема второй).

Отзывы со стороны музыкантов и критиков

Симфония имела ярко выраженный новаторский характер, что создало почву для неприязни одних музыкантов и для восторгов других. Симфония была понята широкой аудиторией в 1910-х годах, то есть в то время, когда Скрябин уже был автором гораздо более смелых сочинений, по сравнению с которыми Вторая симфония казалась вполне классической.

Анатолий Лядов, первый дирижёр произведения, высоко ценивший талант автора, писал издателю М. П. Беляеву:

...Скрябин смело может подать руку Рихарду Штраусу. Господи, да куда же делась музыка? Со всех концов, со всех щелей лезут декаденты. Помогите, святые угодники!! Караул!! Я избит, избит, как Дон-Кихот пастухами. А ещё остаётся III часть, IV, V — помогите!!! После Скрябина — Вагнер превратился в грудного младенца со сладким лепетом. Кажется, сейчас с ума сойду. Куда бежать от такой музыки? Караул!

Композитор Антон Аренский, бывший учителем Скрябина, писал Сергею Танееву (тоже обучавшему автора Второй симфонии до минор) следующее:

...по-моему, в афише была грубая ошибка: вместо слова "симфония" нужно было напечатать "какофония", потому что в этом, с позволения сказать, "сочинении" — консонансов, кажется, вовсе нет, а в течение 30—40 минут тишина нарушается нагромождёнными без всякого смысла диссонансами. Не понимаю, как Лядов решился дирижировать таким вздором. Я пошёл послушать, только чтобы посмеяться, Глазунов вовсе не пошёл в концерт, а Римский-Корсаков, которого я нарочно спрашивал, говорил, что он не понимает, как можно до такой степени обесценивать консонанс, как это делает Скрябин

Библиография

• Гл. ред. Ю. В. Келдыш. Музыкальная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1976.
• Бэлза И. Ф. Александр Николаевич Скрябин. — Москва: Музыка, 1987. — С. 79 — 82. — 176 с. — (Русские и советские композиторы).
• Федякин С. Р. Скрябин. — Молодая гвардия, 2004. — С. 129 — 133. — 557[3] с. — (Жизнь замечательных людей). — ISBN 5-235-02582-2.

Ссылки

• [www.scriabin.ru/bio20.html Скрябин.ru. Вторая симфония]

Отрывок, характеризующий Симфония № 2 (Скрябин)

– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]