Симфония № 7 (Малер)
Симфония № 7 | |
| Композитор | |
|---|---|
| Тональность | |
| Форма | |
| Время и место сочинения |
1904—1905, Майерниг |
| Первое исполнение |
19 сентября 1908, Прага, п/у автора |
| Первая публикация |
1909, Берлин |
| Продолжительность |
≈ 80 мин |
| Части |
в пяти частях |
Симфония № 7 ми минор — сочинение австрийского композитора Густава Малера, законченное в 1905 году и впервые исполненное, под управлением автора, в 1908-м.
Содержание
История создания
Седьмой симфонией завершается чисто инструментальная трилогия Малера, которую исследователи относят к среднему периоду творчества композитора, наряду с двумя вокальными циклами на стихи Фридриха Рюккерта[1]. К работе над ней композитор приступил в летом 1904 года, в Майерниге, сразу после завершения трагической Шестой симфонии; точнее, два ноктюрна (нем. Nachtmusik) для нового сочинения родились в процессе работы над финалом Шестой[2]. Закончить Седьмую симфонию тем же летом Малер не успел; работа в Венской Придворной опере не оставляла ему времени для собственных сочинений, и вернуться к новой симфонии он смог только летом 1905 года; 25 августа он сообщил Гвидо Адлеру о завершении работы[3][2].
Во всей трилогии внешний мир предстает перед человеком непостижимым в своей враждебности, но если в Пятой симфонии одерживало верх героическое мироощущение, а в финале Шестой герой Малера терпел неожиданное крушение и тем самым утверждалась тщетность любых личных усилий, то в Седьмой симфонии, также исполненной борьбы, гармония в финале скорее провозглашается, нежели действительно обретается[1]. «Композитор, — пишет Инна Барсова, — словно закрывает глаза на враждебный мир, представший перед ним как остранённый либо страшный мир ночи…»[1].
После неудачи Пятой симфонии Малер не торопился обнародовать свои сочинения, — премьера Седьмой симфонии состоялась лишь 19 сентября 1908 года, в Праге, в концерте, проходившем в рамках юбилейных торжеств по случаю 60-летия правления императора Франца Иосифа; Чешским филармоническим оркестром на этой премьере дирижировал автор[3].
Музыка
Состав исполнителей
Характер музыки — присутствие в симфонии двух ноктюрнов — определил и состав исполнителей: помимо обычной для большого симфонического оркестра группы струнных, 4 флейт, 2 флейт-пикколо, 3 гобоев, английского рожка, 3 кларнетов, кларнета-пикколо, бас-кларнета, 3 фаготов, контрафагота, 4 валторн, тенор-горна, 3 труб, 3 тромбонов, тубы, 4 литавр, треугольника, бубна, малого барабана, тарелок, большого барабана и тамтама, в оркестр Седьмой симфонии Малер включил прутья, пастушьи колокольца, стальные бруски, колокольчики, 2 арфы, мандолину и гитару[4].
Дальнейшая судьба
Седьмая не принадлежит к числу самых исполняемых сочинений Малера, многие имениты дирижёры обошли её своим вниманием; записей симфонии не оставили, в частности, Бруно Вальтер и Димитрис Митропулос[5]. В то же время по три раза её записывали Леонард Бернстайн и Герман Шерхен, которому принадлежит и самая первая запись симфонии, относящаяся к 1950 году[5]. В СССР Седьмую симфонию записал, в 1975 году, только главный пропагандист творчества Малера в ту эпоху Кирилл Кондрашин[5].
Напишите отзыв о статье "Симфония № 7 (Малер)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Барсова. Симфонии, 1975, с. 22.
- ↑ 1 2 La Grange II, 1983.
- ↑ 1 2 Michalek Andreas. [www.gustav-mahler.org/ Werke]. Gustav Mahler. Internationale Gustav Mahler Gesellschaft. Проверено 26 ноября 2015.
- ↑ Кенигсберг, Михеева, 2000, с. 451.
- ↑ 1 2 3 [gustavmahler.net.free.fr/symph7.html#envoi vers disco Symphonie № 1]. Une discographie de Gustav Mahler. Vincent Moure. Проверено 27 ноября 2015.
Литература
- Барсова И. А. Густав Малер. Личность, мировоззрение, творчество // Густав Малер. Письма. Воспоминания. — М.: Музыка, 1968. — С. 9—88.
- Барсова И. А. Симфонии Густава Малера. — М.: Советский композитор, 1975. — 496 с.
- Кенигсберг А. К., Михеева Л. В. 111 симфоний. — СПб: Культ-информ-пресс, 2000. — С. 451—454. — 669 с. — ISBN 5-8392-0174-X.
- Henry-Louis de La Grange. [gustavmahler.net.free.fr/symph7.html Gustav Mahler. Volume 2. L'âge d'or de Vienne (1900–1907).]. — Paris: Fayard, 1983. — 1278 с. — ISBN 978-2-213-01281-0.
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Симфония № 7 (Малер)
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
