Симфония № 9 (Брукнер)
Поделись знанием:
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Симфония № 9 | |
| Композитор | |
|---|---|
| Тональность | |
| Форма | |
| Сочинение |
WAB 109 |
| Время и место сочинения | |
| Первое исполнение |
11 февраля 1903, Вена, п/у Фердинанда Лёве |
| Первая публикация | |
| Место хранения автографа | |
| Посвящение | |
Симфония № 9 ре минор, WAB 109 Антона Брукнера писалась в 1887—1896 гг.; последняя, четвёртая часть осталась незавершённой. Посвящена «возлюбленному Богу» (dem lieben Gott). Премьера состоялась 11 февраля 1903 в Вене под управлением Фердинанда Лёве.
Содержание
Части
Финал
Существовал цельный замысел финала, однако был ли он записан — точно не установлено. Все сохранившиеся материалы систематизированы и изданы факсимиле в венском Полном собрании сочинений Брукнера под редакцией Дж. А. Филлипса.
Проблема воссоздания финала усложняется тем, что вскоре после смерти Брукнера в его дом нагрянули собиратели автографов; в результате некоторые наброски были позднее обнаружены на значительном удалении от Вены, например в Вашингтоне.
Брукнер знал, что может не успеть закончить симфонию, и предложил в случае отсутствия финала заменять его своим Te Deum'ом, но в таком виде симфония исполняется редко.
Версии
1894
Оригинальная версия первых трёх частей. Брукнер работал над ней с сентября 1887 по ноябрь 1894. Издана под редакцией А. Ореля (1932), Л. Новака (1951) и Б.-Г. Корса (2000).
1903
Премьерная версия и первое издание под редакцией Ф. Лёве. Содержит множество неавторизованных исправлений.
Состав оркестра
- Деревянные духовые
- 3 флейты
- 3 гобоя
- 3 кларнета (B)
- 3 фагота
- Медные духовые
- 4 валторны (F, B)
- 3 трубы (F)
- 3 тромбона
- туба
- 4 вагнеровские тубы (F, В)
- Струнные
- I и II скрипки
- альты
- виолончели
- контрабасы
Избранная дискография
Первая полная запись сделана в 1934 г.: Отто Клемперер с Нью-Йоркским филармоническим оркестром; версия 1894 (Орель).
Версия 1894 (Орель)
- Карл Шурихт с симфоническим оркестром Берлинского радио (1937?), Берлинским муниципальным оркестром (1943), Симфоническим оркестром Штутгартского радио (1951) и Венским филармоническим оркестром (1955)
- Освальд Кабаста c Мюнхенским филармоническим оркестром (1943)
- Вильгельм Фуртвенглер с Берлинским филармоническим оркестром (1944)
- Бруно Вальтер c Нью-Йоркским филармоническим оркестром (1946, 1953, 1957), Филадельфийским оркестром (1948), Венским филармоническим оркестром (1953) и Колумбийским симфоническим оркестром (1959)
Версия 1894 (Новак)
- Герман Абендрот c Симфоническим оркестром Лейпцигского радио (1951)
- Яша Горенштейн с Венским симфоническим оркестром «Pro Musica» (1953) и Симфоническим оркестром Би-Би-Си (1970)
- Ойген Йохум c Симфоническим оркестром Баварского радио (1954), Берлинским филармоническим оркестром (1964, 1977), Саксонской государственной капеллой (1978), Симфоническим оркестром Берлинского радио (1983), Мюнхенским филармоническим оркестром (1983) и Филадельфийским оркестром (1985)
- Карл Шурихт с Симфоническим оркестром Франкфуртского радио (1957), Симфоническим оркестром Северогерманского радио (1960), Венским филармоническим оркестром (1961) и Симфоническим оркестром Баварского радио (1963)
- Франц Конвичный с Симфоническим оркестром Лейпцигского радио (1962)
- Герберт фон Караян c Венским филармоническим оркестром (1962, 1976, 1978) и Берлинским филармоническим оркестром (1966, 1970, 1974, 1975, 1976, 1985)
- Бернард Хайтинк с оркестром Консертгебау (1965, 1981, 2009), Берлинским филармоническим оркестром (1989), Симфоническим оркестром Баварского радио (2001) и Чикагским симфоническим оркестром (2009)
- Джон Барбиролли c оркестром Халле (1966) и Берлинским филармоническим оркестром (1966)
- Леонард Бернстайн с Нью-Йоркским филармоническим оркестром (1969) и Венским филармоническим оркестром (1970, 1990)
- Серджиу Челибидаке с Симфоническим оркестром Итальянского радио (1969), Симфоническим оркестром Шведского радио (1969), Симфоническим оркестром Штутгартского радио (1974) и Мюнхенским филармоническим оркестром (1981, 1986, 1991, 1995)
- Отто Клемперер с Новой филармонией (1970)
- Гюнтер Ванд с Симфоническим оркестром Кёльнского радио (1979), оркестром Юго-Западного радио Германии (1979), Симфоническим оркестром Би-Би-Си (1987), Симфоническим оркестром Северогерманского радио (1988, 1993, 2000, 2001), Немецким симфоническим оркестром Берлина (1993), Берлинским филармоническим оркестром (1998) и Мюнхенским филармоническим оркестром (1998)
- Евгений Мравинский с оркестром Ленинградской филармонии (1980)
- Карло Мария Джулини c Венским филармоническим оркестром (1988) и Симфоническим оркестром Штутгартского радио (1997)
- Элиаху Инбал c Симфоническим оркестром Франкфуртского радио (1986—1987)
- Курт Айхгорн с Брукнеровским оркестром Линца (1992)
- Георг Тинтнер c Королевским шотландским национальным оркестром (1997)
- Филипп Херревеге c Королевским филармоническим оркестром Фландрии (2005)
Версия 1894 (Корс)
- Николаус Арнонкур с Венским филармоническим оркестром (2002)
Версия 1903
- Ханс Кнаппертсбуш с Берлинским филармоническим оркестром (1950) и Баварским государственным оркестром (1958)
- Йозеф Крипс c Нью-Йоркским филармоническим оркестром (1965)
Напишите отзыв о статье "Симфония № 9 (Брукнер)"
Примечания
Ссылки
- Симфония № 9 (Брукнер): ноты произведения на International Music Score Library Project
- [www.abruckner.com/discography/symphonyno9indmino2/ Полная дискография]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Симфония № 9 (Брукнер)
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
