Симфония (теория)
Симфо́ни́я (от греч. συμφωνία — «созвучие», «согласие»); также симфония властей — православный принцип (идеал) взаимоотношений между Церковью и Обществом[1], заключающийся в том, что церковь и общество и, в частности, светская и церковная власти[2], находятся в состоянии согласия (гармонии) и сотрудничества (синергии), по аналогии с Божественной и человеческой природой Христа, «нераздельны и неслиянны».
Хотя фактически подобные отношения между Империей и Церковью восходят к императору Константину Великому, автором концепции обычно считают императора Юстиниана I, который первым её сформулировал в 6-й Новелле для Патриарха Епифания (535):
«Величайшие блага, дарованные людям высшею благостью Божией, суть священство (ἱερωσύνη) и царство (βασιλεία), из которых первое заботится о Божественных делах, а второе руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни. Поэтому ничто не лежит так на сердце царей, как честь священнослужителей, которые со своей стороны служат им, молясь непрестанно за них Богу. И если священство будет во всем благоустроено и угодно Богу, а государственная власть будет по правде управлять вверенным ей государством, то будет полное согласие между ними во всём (συμφωνία τις ἀγαθὴ), что служит на пользу и благо человеческого рода. Потому мы прилагаем величайшее старание к охранению истинных догматов Божиих и чести священства, надеясь получить чрез это великие блага от Бога и крепко держать те, которые имеем».[3]
Император Иоанн I Цимисхий (ок. 925—976) писал: «Я признаю две власти в этой жизни: священство и царство. Создатель мира вручил первой заботу о душах и последней — заботу о телах; если ни одна из них не ущемлена, мир находится в безопасности.»[4]
В реализации симфонии властей в исторической действительности неизбежны некоторые отклонения от умозрительного идеала. По мнению священника Стенли Харакаса (Stanley Samuel Harakas; Американской архиепископии Константинопольского Патриархата)[5], в «наше время» (XX век) нет предположений о осуществлении концепции симфонии и «самое большее, она являет „невозможный идеал“ в современном мире».
Отклонение, когда считающая себя православной государственная власть господствует над церковной иерархией, квалифицируют как цезаропапизм. Последний наиболее ярко проявлялся в Византии в последние десятилетия её существования, после заключения в 1380-х годах императором Иоанном V Палеологом конкордата с Патриархатом[6]. Аналогичную власть над иерархией Российской Церкви имели российские императоры в синодальный период её истории, где подчинённое положение духовенства усугублялось отсутствием патриаршего возглавления. Последнее было упразднено в ходе церковной реформы Петра I в начале XVIII века.
Противоположное уклонение, когда церковная власть притязает на политическое господство в стране или над странами именуют папоцезаризмомом (См. Папство).
В рамках Симфонии властей цезаропапизм считается языческим отклонением от нормы.
В документе «Об отношениях Церкви и государства», выработанном в 2005 году на совместных заседаниях Комиссии Московского Патриархата по диалогу с Русской Зарубежной Церковью и Комиссии Русской Зарубежной Церкви по переговорам с Московским Патриархатом, отмечалось:
Симфония предполагает предоставление Церкви и верующим условий для свободной церковной жизни, ведущей верующих к вечному спасению, «да тихое и безмолвное житие поживем, во всяком благочестии и чистоте» (1 Тим. 2. 2). Поскольку, по слову Божию, «мир во зле лежит» (1 Ин. 5. 19), идеал такой симфонии никогда в полной мере не осуществлялся[7].
2 февраля 2009 года в Большом Кремлёвском дворце Президент России Д. А. Медведев дал приём (официальный банкет[8]) для архиереев РПЦ, перед которым Патриарх Кирилл в своей речи, в частности, говорил о «симфонии» как своём ви́дении идеальных отношений между Церковью и государством[9][10].
Напишите отзыв о статье "Симфония (теория)"
Примечания
- ↑ [www.taday.ru/text/406687.html Император Юстиниан: истоки симфонии Церкви и общества] // Татьянин день
- ↑ [mospat.ru/ru/documents/social-concepts/iii/ Церковь и государство]. //Социальная концепция РПЦ.
- ↑ Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского. СПб., 1911, Т. 1, стр. 681—682.
- ↑ Цит. по: [www.sedmitza.ru/text/434799.html IV. Развитие теории папского верховенства и дальнейшее расхождение Церквей. Апогей могущества Византии. Крещение Руси. События 1054 г.] Глава из книги Дворкин А. Л. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви.
- ↑ Stanley S. Harakas. Living the Faith: The Praxis of Eastern Orthodox Ethics. Minneapolis: Light and Life Publishing Company, 1993, стр. 260.
- ↑ Steven Runciman. The Great Church in Captivity. Cambridge University Press, 1988, стр. 71.
- ↑ [mospat.ru/archive/9552-1.html Документы, выработанные на совместных заседаниях Комиссии Московского Патриархата по диалогу с Русской Зарубежной Церковью и Комиссии Русской Зарубежной Церкви по переговорам]
- ↑
- [newsru.com/religy/02feb2009/kirche_staat_print.html Патриарх Кирилл призвал Церковь и государство к взаимодействию] // NEWSru, 02.02.2009 г.
- [wiadomosci.gazeta.pl/wiadomosci/2029020,114881,6227036.html Miedwiediew: Państwo będzie wspierało Cerkiew] // Gazeta Wyborcza, 02.02.2009 г.
- ↑ Черняев А. В. [ng.ru/printed/236488 Патриарх Кирилл как новый Никон. Заметки к годовщине интронизации] // НГ-Религии. — 3.02.2010.
- ↑
- [patriarchia.ru/db/text/548365.html Архипастыри — участники Поместного Собора присутствовали на приеме в Георгиевском зале Большого кремлевского дворца] // Патриархия.ru, 02.02.2009 г.
- [archive.kremlin.ru/text/appears/2009/02/212362.shtml Приём от имени Президента России в честь архиереев — участников Поместного собора Русской православной церкви] // Kremlin.ru, 02.02.2009 г.
См. также
Ссылки
- [www.mospat.ru/archive/8980.html Государство, Церковь, общество: исторический опыт и современные проблемы] Обращение Патриарха Алексия II к организаторам и участникам конференции
- [www.krotov.info/libr_min/23_ts/tsyp/in_5.htm Часть V. Отношение Православной Церкви к другим конфессиям и к государству] из книги Владислава Цыпина «Церковное право»
- Аркадий Малер. [www.apn.ru/publications/article1539.htm Возвращение к Симфонии] // Агентство политических новостей, 30 апреля 2005
Отрывок, характеризующий Симфония (теория)
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
