Сингидунум

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Сингидун»)
Перейти к: навигация, поиск

Сингидунум — древнеримский город, изначально заселённый кельтским племенем скордиски в III веке до н. э., а позднее укреплённый римлянами, которые латинизировали название. Известный сегодня как Белград, столица Сербии, место рождения римского императора Иовиана. Согласно легендам город возрождался из пепла 38 раз.





Первобытное время

В районе впадения Савы в Дунай были постоянные поселения с середины до позднего палеолита. Черепа неандертальцев и человеческие останки, начиная с времён каменного века, были найдены в этом районе. Остатки культуры Винча, культуры неолита, которая процветала вдоль реки Дунай между 6000 и 3000 годами до н. э., были обнаружены и названы в честь Винчи, пригорода Белграда.

Доримское влияние

С 600 года до н. э. и до IV века до н. э. крупные передвижения фракийско-киммерийских племён, а затем скифских племён, начались во всём Балканском регионе, хотя они никогда не создавали там постоянного проживания. Первые свидетельства примитивных укреплений появились позже в III веке до н. э., когда кельтское или фрако-кельтское племя скордиски выбрало стратегический холм на слиянии двух рек в качестве основы для их проживания. Это был 279 год до н. э., когда имя Singidun было упомянуто впервые. Вторая часть этого слова кельтская, «Дон» (о) означает «водосборник, приложение к нему, или крепость», которая сохраняется, среди прочих, как «-Дон» в названии Лондон. Насчёт синги- существует несколько теорий, две наиболее широко распространённых состоят в том, что это кельтское слово круг, следовательно, «круглый форт», или он может быть назван в честь сингов, фракийское племя, которое занимало площади до прибытия скордиски. [www.beograd.rs/cms/view.php?id=201172 www.beograd.rs/cms/view.php?id=201172]

Мало следов осталось от этой эпохи в истории города, за исключением места захоронений, некоторые из которых являются воинскими, которые содержат ценные артефакты.

Римская эпоха

Римляне начали завоёвывать земли вокруг Сингидуна в течение I века до н. э. В 75 году до н. э. Гай Скрибоний Курион, проконсул Македонии, вторгся вглубь Балкан до Дуная в надежде вытеснить скордисков, дарданцев, даков и другие племена. Эти кампании римляне выиграли, но остались лишь ненадолго, оставив этот регион вне римского влияния. Таким образом, об этих операциях или о том, когда эта область была преобразована в провинцию Мёзия, известно очень мало. До правления Октавиана Августа провинция ещё не была основана, когда Марк Лициний Красс, внук триумвира, а затем проконсул Македонии, окончательно стабилизировал регион во время кампании, начавшейся в 29 году до н. э.

Мёзия была официально преобразована в провинцию незадолго до 6 года н. э., когда впервые упоминается её наместник Авл Цецина Север. Название Сингидун было латинизировано в Сингидунум. Город стал одним из главных поселений в Мёзии, расположенных между Сирмием (совр. Сремска-Митровица) и Виминациумом (современный Костолац), которые оба были в тени Сингидунума, и от реки Сава от Тавруна (современный Земун) в Паннонии. Сингидунум стал одним из важных и стратегически значимых пунктов вдоль Военной дороги (Via Militaris), важной римской дороги, соединяющей крепости и поселения вдоль дунайских укреплений или границ.

Сингидунум достиг своего расцвета с приходом IV Счастливого Флавиева легиона в 86 году. Легион построил квадратный форт, в котором находится Верхний Город сегодняшнего Калемегдана. Первоначально крепость представляла собой земляной вал, но вскоре после этого она была укреплена каменной кладкой, остатки которой в наши дни можно увидеть недалеко от северо-восточного угла акрополя. Легион также построил мост через реку Саву, соединяющий Сингидунум с Тавруном. 6-тысячный легион стал главным военным резервом против постоянной угрозы со стороны даков, находившихся сразу же за Дунаем. Ещё одним шагом, который предприняли римляне для укрепления Сингидунума, стало расселение ветеранов легиона рядом с крепостью. Со временем вокруг крепости выросло крупное поселение. Город имел прямоугольную планировку, которая в сегодняшнем Белграде просматривается в расположении улиц Узун Миркова, Душанова и Короля Петра I. Студентски Трг (Студенческая площадь) был римским форумом, окружённым термами (комплекс общественных бань, руины которого были обнаружены в 1970-е годы), он также сохраняет планировку, данную римлянами Сингидунуму. В сёлах и городах вокруг Белграда были найдены другие остатки римской материальной культуры — могилы, памятники, скульптуры, керамика и монеты. Адриан предоставил Сингидунуму права муниципия в середине II века. Позднее Сингидунум лишился этого статуса и стал полноправной колонией. Римский император Иовиан, который восстановил христианство в качестве официальной религии в Римской империи, родился в Сингидунуме в 332 году. В Сингидунуме и Мёзии наступил мирный период, но из-за нарастания беспорядков не только вне, но также и внутри самой Римской империи, он продлился недолго.

Территория Римской империи начала сокращаться в конце III века. Провинция Дакия, приобретённая в результате нескольких успешных и продолжительных кампаний Траяна, под давлением со стороны вторгшихся в 256 году готов начала уменьшаться. К 270 году Аврелиан, оказавшись перед возможностью неожиданной потери многих провинций и серьёзных потерь от вторгшихся племён, вообще оставил Дакию. Сингидунум снова оказался на границах угасающей империи, будучи одной из последних сохранившихся крупных крепостей, обеспечивавшей защиту от вторжения варварских племён.

Византийцы и варвары

В 395 году, после смерти Феодосия I, Римская империя была разделена на две части, Сингидунум оказался на северо-западной границе Восточной Римской империи (впоследствии ставшей Византийской империей). Мёзия и Иллирия пострадали от разрушительных набегов во время последующих вторжений гуннов, остготов, гепидов, сарматов, аваров и славян. В 441 году Сингидунум был взят гуннами, которые разрушили город и крепость и продали в рабство римское население. В течение следующих двухсот лет город несколько раз переходил из рук в руки:

  • В 454 году Византийская империя восстановила город после падения державы гуннов.
  • Вскоре после этого город завоевали сарматы.
  • В 470 году окрестности города захватили остготы, вытеснив сарматов.
  • В 488 году в город вторглись гепиды.
  • В 504 году остготы вернули город.
  • В 510 году Византийская империя потребовала вернуть город, в соответствии с мирным соглашением между Константинополем и варварскими племенами.

Византийский император Юстиниан I восстановил Сингидунум в 535 году, вернув крепости её былое военное значение. После примерно пятидесяти лет мирного существования Сингидунум стал подвергаться постоянным нападениям аваров и их союзников — словен Подунавья. Дважды, в 584 и 595 годах Сингидунум разграблялся аварами, но неизменно возвращался имперскими полководцами. С момента нашествия аваров и словен в 584 году окрестности Сингидунума стали заселяться словенами, получившими название мораване. В ходе Балканских кампаний императора Маврикия Сингидунум служил опорным пунктом для армий Византийской империи, которые вели боевые действия против Аварского каганата. В 1-й половине VII века авары снова разграбили Сингидунум и сожгли его до основания. К 630 году Сингидунум являлся единственным опорным пунктом Империи на территории, заселённой преимущественно славянским населением. Однако к этому времени город утратил свою важность как пограничное укрепление и почти совершенно игнорировался доминировавшими в регионе славянами.

Белград

Название Белград, «белый город» (по цвету камня, из которого был построен) впервые упоминается в IX веке вместо Сингидунума. Первое упоминание о нём встречается в письме от 16 апреля 878 года папы римского Иоанна VIII болгарскому князю Борису I Михаилу.

См. также

Напишите отзыв о статье "Сингидунум"

Ссылки

  • [www.beograd.rs/cms/view.php?id=201172 Официальный сайт Белграда: Древний период]
  • [www.beograd.rs/cms/view.php?id=201243 Официальный сайт Белграда: Византийская империя]
  • [www.ancientworlds.net/aw/Places/Place/395180 Древние миры: Singidunum]
  • [razgledanje.tripod.com/tvrdjava/english.htm Белградская крепость: История]
  • [www.moesia-superior.rs/ Надписи-де-ла-Mésie Supérieure]

Координаты: 44°49′ с. ш. 20°28′ в. д. / 44.817° с. ш. 20.467° в. д. / 44.817; 20.467 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=44.817&mlon=20.467&zoom=14 (O)] (Я)

Отрывок, характеризующий Сингидунум

– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.