Сингон

Сингон-сю (яп. 真言宗) — одна из основных буддийских школ Японии, принадлежащая направлению ваджраяны. Слово сингон (кит. 真言, чжэньянь) означает «истинное, правильное слово» или мантра — молитвенная формула. Школа возникла в период Хэйан (яп. 平安時代, 794—1185). Основатель школы — монах Кукай (яп. 空海).

В 804 Кукай поехал в Китай, где он изучал тантру и вернулся назад, привезя с собой большое количество текстов и буддийских изображений, на основе чего он разработал своё собственное учение и практику, связанную в первую очередь с буддой Вайрочана (Махавайрочана Татхагата).

Первый проповедник индийского тантрического буддизма ми-цзун (кит. 密宗) в Китае был Шубхакарасимха (637—735). Он перевёл «Махавайрочана-сутру» с санскрита на китайский язык с помощью своего ученика И Сина (683—727). Ваджрабодхи (яп. 金剛智, Конготи, 671—741) перевёл «Ваджрашекхара-сутру». Его учеником стал Амогхаваджра (705—774), а его преемником был Хуэй Го (япон. Кэйка (Эка), 746—805), у которого прошёл обучение Кукай.

Учение

Школа сингон концентрирует особое внимание на сутрах, которые происходят от Будды Махавайрочаны (大日如来, Дайнити-нёрай), который представляет собой высшее тело Будды (дхармакая) и Высшую Реальность. Наиболее почитаемые сутры Махавайрочаны — «Сутра о Великом Солнце» (санскр. «Махавайрочана-сутра», 大毘盧遮那成仏神変加持経 или 大日経 «Дайнити-кё») и «Сутра об Алмазном Венце» (санскр. «Ваджрашекхара-сутра», 金剛頂経 «Конготё-гё»). Будда Шакьямуни интерпретируется как одно из многих манифестаций Махавайрочаны.

Согласно трактату Кукая «Передача Дхармы», Ваджрасаттва получил учение непосредственно от Махавайрочаны и запечатал эти сутры в железной ступе в Южной Индии, а спустя 800 лет после Будды Шакьямуни, Нагарджуна (龍樹 Рюдзю) распечатал железную ступу и открыл сутры для людей.

Медитация в сингон представляет собой сложный процесс активности тела, речи и ума, с использованием также «мандалы Мира Алмаза» (санскр. वज्धातु, vajradhātu ^IAST; яп. 金剛界, конгокай), «мандалы Мира Чрева»(санскр. गर्भकोश, garbhakośa-dhātu ^IAST; яп. 胎蔵界, тайдзокай), созерцания полной луны (символ просветлённого ума). Всё это связано с разными манифестациями Будды Махавайрочаны.

Иерархия учений в соответствии со школой Сингон

Кукай в своём сочинении [www.sakai.zaq.ne.jp/piicats/jyujyushinnron.html “Хидзо Хояку” — части сочинения “Химицу мандара дзюдзюсин-рон”] (яп. 秘蔵寶鑰, Драгоценный ключ к тайной сокровищнице) даёт следующую схему десяти стадий на пути к просветлению, характеризуя иерархию учений.

1. Низшие люди, рабы своих желаний. Их называют безумцами и сравнивают с баранами.
2. Наивные, невежественные как дети, но воздержанные, обладающие моралью. На этом уровне находится конфуцианство c учением о добродетели, милосердии и сыновьей почтительности.
3. Наивные, но бесстрашные, с добрыми устремлениями. К этой категории относятся даосы и индуисты (в первую очередь вайшешика и самкхья), те, кто ищут перерождения на небесах. Их сравнивают с телёнком, следующим за матерью.
4. Шраваки в хинаяне, знающие об отсутствии “я” и понимающие учение Будды о пяти скандках. Их называют козлами или овцами.
5. Пратьекабудды в хинаяне, индивидуальные практики, сумевшие освободить себя от причинности и кармы, они уничтожают зерно невежества. Их называют оленями или носорогами.
6. Сознание махаяны — путь бодхисаттв, которые признали, что материальный мир - творение их собственного ума, они раскрывают единое сознание (алая-виджняна). Здесь имеется в виду йогачара, которая представлена в Японии школой хоссо-сю.
7. Срединный путь, понимание своей нерождённости — Мадхъямака, признающая неотличимость материи от пустоты, определяющая два уровня истины и определяющее способы познания пустоты. Этот путь соответствует японской школе санрон.
8. Понимание единой природы сознания, всепронизывающей взаимосвязи явлений. Этот путь соответствует японской школе тэндай.
9. Понимание Высшего сознания дхармакаи. Этот путь соответствует японской школе кэгон.
10. Тантрическое видение абсолютно чистым умом, что соответствует школе сингон.

Махавайрочана Татхагата

Кукай интерпретировал Будду как Тело Дхармы (Дхармакая) Махавайрочана, который возвестил две сутры сингон. Идентификация Махавайрочаны с Телом Дхармы, то есть с Высшей Реальностью, была знаменательным шагом в буддийской философии, так как Тело Дхармы стало полностью трансцендентным. Все феномены (дхармы) указывают на Высшую Реальность, то есть Махавайрочану и в то же время являются выражением этой Реальности. Достижение просветления означает реализацию «сияющего сознания, наиболее тайного и святого».

Кукай учил, что человек изначально способен благодаря милосердию Махавайрочаны и индивидуальной практики в йога-самадхи здесь и сейчас почувствовать Реальность, стать Махавайрочаной.

В трактате "Разъяснение смысла утверждения «стать буддой в этом теле» Кукай объяснил свою трактовку Махавайрочаны, как Тело Дхармы, состоящее из 6 изначально имеющихся первоначал. При этом, оно имеет 3 составляющие: 6 Великих (Элементов), 4 Мандалы и 3 Тайны. Эти составляющие соответствуют «естеству», «виду» и «действию» Тела Дхармы Махавайрочаны. 6 Великих (Элементов) — это земля, вода, огонь, ветер (или воздух), пространство и сознание. Они формируют всех Будд, все психические и физические миры.

Четыре Мандалы, согласно Кукаю, это маха-мандала — Вселенная, то есть Махавайрочана с точки зрения его физического продолжения, самая-мандала — та же Вселенная с точки зрения присутствия «намерения» Махавайрочаны, дхарма-мандала — та же Вселенная с точки зрения развертывания истинности (дхармы), карма-мандала — та же Вселенная с точки зрения «активности» (кармы) Махавайрочаны. 3 Тайны — это сверхрациональные действия тела, речи и ума Махавайрочаны.

Особенности школы

Если тибетский буддизм был тесно связан с местной традицией бон, то школа сингон стала связана также с японской традицией синто.

Махавайрочана означает «Великое Сияющее Светило». Также как и в синто, Великая Солнечная богиня Аматэрасу Оомиками — центральная фигура пантеона. В Средние века элементы местных японских верований (синто) и эзотерического буддизма школы сингон породили религиозное течение «Ребу-синто», в котором Аматэрасу и другие синтоистские божества (ками) считались манифестациями («превращенными телами», нирманакая) Будды Махавайрочаны.

Тантрический буддизм, в пантеон которого были включены многие божества индуизма подготовил почву для синто-буддийского синкретизма, а также способствовал формированию особого течения в буддизме — «сюгэндо». В наше время главный храм сюгэндо (направления Тодзан) находится в принадлежащем школе Сингон монастыре Дайго-дзи в Киото.

Ветви школы сингон

В сингон существует два крупных направления: ортодоксальное направление Коги Сингон-сю (яп. 古義真言宗) (школа истинного слова старого смысла) и Синги Сингон-сю (新義真言宗) (школа истинного слова нового смысла).

Монах Какубан 覚鑁 (1095—1143) учредил на горе Коя-сан (高野山) в префектуре Вакаяма, где находилась со времени Кукая штаб-квартира школы, собственный центр (Дай Дэмбоин), который не был признан официальным центром школы сингон — храмом Конгобу-дзи (金剛峯寺).

Последователь Какубана Райю (頼瑜 (1226—1304) основал новое направление с главным храмом Нэгоро-дзи 根来寺 в 25 км от горы Коя-сан. В 1585 Нэгоро-дзи был полностью уничтожен, после чего последователи Какубана основали два новых центра — храм Хасэ-дэра (направление Будзан) и храм Тисяку-ин (направление Тидзан).

Ортодоксальная школа Сингон представлена несколькими направлениями — Тодзи, Дайго, Дайкаку-дзи, Омуро (Нинна-дзи), Сэнню-дзи, Ямасина и Дзэнцу-дзи. В современной школе Сингон существует 45 ответвлений, которым подчинены примерно 13 тыс. храмов и монастырей, а общее число верующих приближается к 16 млн.

Главным буддийским храмом ветви Сингон-Ямасина является храм Кадзю-дзи, основанный в 900 году императором Дайго.

См. также

• Кукай
• Сокусинбутсу
• Три тела Будды
• Ваджраяна
• Школы буддизма
• Буддизм в Японии
• Буддизм в Китае

Литература

• Смертин Ю. Г. [www.amursu.ru/attachments/article/1320/Религиоведение-3_2015-М.compressed.pdf Тантрический буддизм в средневековой Японии] // Религиоведение. — Благовещенск: Амурский государственный университет, 2015. — № 3. — С. 41—49. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2072-8662&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2072-8662].
• Игнатович А. Н. Буддизм в Японии. Очерк ранней истории. М.1987.

Ссылки

• Кукай. Избранные труды. Перевод А. Г. Фесюна. М. 1999
• [www.varvar.ru/arhiv/texts/kukay1.html Кукай. О смысле слов "стать буддой в этом теле " ]
• [mediateka.km.ru/bes_2002/encyclop.asp?TopicNumber=79024&rubr=729 Сингон]
• [perso.club-internet.fr/thmodin/ Komyo-In Temple France]

Отрывок, характеризующий Сингон

«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».


Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.