Синизеса

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Синизе́са (тж. синидзе́сис, синидзе́са; др.-греч. ἡ συνίζησις, от гл. συνιζάνω — «сжимаю, стягиваю, уплотняю») — фонетическое явление в греческом стихе; стяжение двух смежных гласных, не подвергающихся номинальному слиянию, в дифтонг. Напр. Πηληϊάδεω Ἀχιλῆος (Hom. Il. I 1), где в один слог стягивается окончание εω, номинально произносящееся в два слога. В отличие от красиса, при синедзезе на письме остаются оба гласных; слияние при произношении производит читатель. В большинстве случаев явление синедзезы происходит metri causa (по требованию метра). Особенно часто встречается у Гомера и афинских трагиков. В латинском стихе аналогичное явление — синереза.

Напишите отзыв о статье "Синизеса"



Литература

  • Соболевский С. И. Древнегреческий язык. — М., 1948.
  • Цисык А. З., Шкурдюк И. А. Античная метрика. — Минск, 2004.

Отрывок, характеризующий Синизеса

Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.