Синтаксические структуры

«Синтакси́ческие структу́ры» (англ. Syntactic Structures) — лингвистическая работа, выпущенная Н. Хомским в 1957 году. Наряду с другими работами Н. Хомского, книга заложила основы теории порождающих грамматик и теории формальных языков. Год выхода работы в свет принято считать отправной точкой генеративной лингвистики. Выход в свет «Синтаксических структур» привёл к возникновению когнитивной науки.

Именно в «Синтаксических структурах» приводится впоследствии ставший знаменитым пример Colorless green ideas sleep furiously.

Содержание работы

В «Синтаксических структурах», в отличие от работ дескриптивистов — представителей направления, за которым последовало развитие генеративной лингвистики, — внимание сосредоточено не на описании конкретных языков, а на проблеме построения общей теории, являющейся абстракцией от грамматик конкретных языков. Собственно же грамматика некоторого языка выступает некоторого рода механизмом, порождающим все грамматичные предложения этого языка и не порождающим ни одного неграмматичного. При этом критерием грамматичности предложения выступает его приемлемость для носителя данного языка, что делает возможным использование лингвистом самонаблюдения и собственной интуиции. Таким образом, по мнению Н. Хомского, задача грамматики состоит в моделировании деятельности носителя, а не в поиске регулярных элементов в речи, как полагали дескриптивисты.

Литература

• Chomsky N. Syntactiс Structures. — The Hague: Mouton, 1957. (Переиздание: Chomsky N. [www.google.com/books?id=SNeHkMXHcd8C&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_slider_thumb#v=onepage&q=&f=false Syntactiс Structures]. — De Gruyter Mouton, 2002. — ISBN 3-11-017279-8..)
• Хомский Н. Синтаксические структуры = Syntactic Structures // Новое в лингвистике. — М., 1962. — Вып. II. — С. 412—527.

Отрывок, характеризующий Синтаксические структуры

Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.