Синузия

Синузия (греч. synusia — совместное пребывание, сообщество) — часть фитоценоза (биоценоза), совокупность (объединение, группа) особей одного вида (синузия первого порядка) или сходных видов (синузии второго и третьего порядков). Или пространственно и экологически обособленная часть растительного сообщества, состоящая из видов растений одной или нескольких экологически близких жизненных форм (экобиоморф). Основное понятие в изучении растительности экосистем (фитоценоза). Является основной системной единицей фитоценоза, более мелкая системная единица — ценоячейка.

История термина

Впервые понятие «синузия» появилось в лекциях швейцарского геоботаника Э. Рюбеля (нем. Е. Riibel) в 1917 году. В опубликованном виде появляется в 1918 году в работах австрийского геоботаника Xельмута Гамса. Дальнейшее развитие получило в работах эстонского геоботаника начала XX века Т.М. Липпмаа. На основе полевых исследований растительности им была разработана концепция синузии, разбивающая каждую синузию, в свою очередь, на унион — ядро характерных видов в синузии, имеющее определенный состав жизненных и экологических форм (по сути синузии первого порядка).

Понятие синузии

Несмотря на то, что понятие является ключевым в изучении растительных сообществ и тот факт, что в качестве термина оно возникло относительно давно, на данный момент не существует однозначного и общепринятого определения синузии.

• По определению Т. М. Липпмаа (1933), синузия — это одноярусная ассоциация растений (особей) сходных жизненных форм.
• По Б. А. Келлеру (1923), синузия — это группа особей одного или нескольких сходных видов, каждая со своей окружающей внешней для неё обстановкой. Синузии в растительном покрове и в пределах одного фитоценоза могут обладать известной самостоятельностью.
• По Н. Ф. Реймерсу (1980), синузия — экологически и пространственно обособленная часть фитоценоза, состоящая из растений одной или нескольких близких жизненных форм (деревья, кустарники, кустарнички, эпигейные лишайники, эпифитные лишайники, мхи зеленые, мхи сфагновые и т. д.), связанные между собой общими требованиями к среде обитания.
• По Т. А. Работнову (1983), синузия — это совокупность видов, относящихся к одной и той же группе жизненных форм и близких по ритму сезонной вегетации.
• По Б. М. Миркину (1989), синузия — это пространственно и экологически обособленная часть фитоценоза, один из ценоэлементов, отражающий внутриценотическую ассоциированность.
• В работе В. С. Ипатова и Л. А. Кириковой (1997), синузия — это один из ценоэлементов — компонент растительности, сложенный особями одной жизненной формы.

Определение Н. Ф. Реймерса, содержит неточные и расплывчатые определения, например «общие требования к среде обитания», также нет определения степени близости жизненных форм растений одной синузии. Т. А. Работнов, в свою очередь, некорректно использует понятие совокупности видов и также отсутствует указание на сходность экологических форм растений. Определение, данное Б. М. Миркиным, некорректно в том смысле, что определяет простое понятие через более сложные, комплексные, которые и должна характеризовать сама синузия (а именно, фитоценоз). Наиболее простым и близким к изначальному является определение В. С. Ипатова.

В конечном итоге, в определении синузии основополагающими являются две вещи: синузия — понятие экологическое (охватывает растения одной жизненной формы в сообществе), синузия — понятие структурное (ценотическое).

Данное понятие фигурирует в классическом определении фитоценоза В. Н. Сукачёва:

Фитоценоз — это всякая конкретная растительность, на известном пространстве однородная по составу, синузиальной структуре, сложению и характеру взаимодействий между растениями и между ними и средой.

Синузия в фитоценозе

В фитоценозе могут быть представлены синузии деревьев, кустарников, трав, мхов, брусники, черники, они занимают разные ярусы, обуславливая дифференциацию (неоднородность) растительного покрова, как в горизонтальном, так и в вертикальном направлениях. Синузии могут быть относительно устойчивыми во времени (древесные и кустарниковые, некоторые травянистые). Или могут быть сезонными (синузии эфемеров и эфемероидов). Сообщества могут быть полисинузиальными и моносинузиальными, эдификаторными и вторичными, могут классифицироваться по степени ассоциированности (конгломеративные, агломеративные, комбинированные и ассоциированные).

Обширные синузии, способные полностью доминировать в некотором ярусе, образуются растениями, в той или иной форме распространяющимися клонированием: черника (например сосняки чернично-зеленомошные), ландыши, осина, орляк, ежевика. Они образуют устойчивые синузии, зачастую вытесняя собою из занимаемых растительных ярусов остальные растения.

Литература

• Ипатов В. С., Кирикова Л. А. Фитоценология: Учебник. — СПб.: 1997. — 316 с.
• Ярошенко П. Д. Геоботаника: Пособие для студентов педвузов. — М.: 1969. — 200 с.

Отрывок, характеризующий Синузия

Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.