Сирадж уд-Даула
Сирадж уд-Даула (полное имя — Мансур-уль-Мульк Сирадж-уд-Даула Шахкули-хан Мирза Мохаммад Джанг Бахадур; 1733 — 2 июля 1757) — наваб Бенгалии, Бихара и Ориссы в 1756—1757 годах.
Биография
Внук и наследник наваба Аливарди-хана. Вместе с дедом участвовал в войнах с маратхами и афганцами. Отличался неуравновешенным характером. По свидетельству современников, был склонен к жестокости и мстительности. В 1754 году, ещё до вступления на престол, заподозрив эмира Хусейн Кули-хана в причастности к заговорам, приказал убить его вместе с племянником Хусейн уд-Дином на улице в Дакке. Был также гонителем последователей индуизма.
В 24 года занял престол Бенгалии, расправившись с противившимися ему родственниками. Опасаясь усиления в Бенгалии влияния англичан, в то время уже вступивших на юге страны в борьбу за завоевание Индии, напал на Форт-Уильям в Калькутте, главное английское поселение в Бенгалии, и захватил её 19 июня 1756 года. В ту же ночь, с 19 на 20 июня, в «чёрной яме» были замучены множество англичан из числа пленных, в том числе и раненые.
Английский военачальник Роберт Клайв и адмирал Чарльз Уотсон[en], посланные из Мадраса, отбили Калькутту у индийцев. Предпринятый Сирадж уд-Даулой вскоре новый поход на этот город окончился неудачей. 23 июня 1757 года Сирадж уд-Даула был разбит английским войском под командованием Клайва в битве при Плесси (Палаши), после поражения попытался бежать, но был схвачен и убит. Похоронен в Муршидабаде, вместе с тремя жёнами, в мавзолее своего деда Аливарди-хана.
Напишите отзыв о статье "Сирадж уд-Даула"
Литература
- Орестов О. Л. «Ворота Индии». Москва, 1976.
- Антонова А. «Английское завоевание Индии в XVIII веке». Москва, 1958.
Отрывок, характеризующий Сирадж уд-Даула
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
