Сира (биография)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Си́ра (араб. سيرة‎ — букв. дорога, путь, образ жизни‎) — особый жанр ранней мусульманской историографии, жизнеописание пророка Мухаммада[1].





История

Впервые слово сира в значении «жизнеописание Пророка» используется, Ибн Хишамом (ум. в 834 г.) в его редакции труда Ибн Исхака (704—767) «Хаза китаб сират расул Аллах»[2]. Скорее всего вначале для обозначения рассказов о жизни Пророка употреблялась форма множественного числа — сияр (в сочетании с магази). Создание жизнеописания пророка Мухаммада обусловлено стремлением зафиксировать исламские религиозно-правовые установления (ахкамы) в соответствии с примером и наставлениями самого Мухаммада, а также восславить военные подвиги мусульман во главе с Пророком[1].

Сира не всегда может отражать действительное положение дел того времени. Она подверглась обработке, в результате чего существенно видоизменилась. Некоторые исторические события, в которых Пророк принимал участие, приняли легендарную окраску, были поданы в тенденциозном виде. В рассказах о мединском периоде жизни Мухаммада удается, различить явные следы влияния жанра доисламских военных подвигов и походов арабов (айям аль-’араб)[1].

Сира Мухаммада утвердилась в своих основных чертах в начале VIII века. Первые работы были написанные в рамках жанра Магази Расулюллах («Военные походы посланника Аллаха»), в которых изложение ограничивалось личностью пророка Мухаммада. Труды с таким названием были созданы хадисоведами аш-Шаби (ум. в 721 г.), Вахбом ибн Мунаббихом (ум. в 728 г.), аз-Зухри (ум. в 742 г.), Мусой ибн Укбой (ум. в 758 г.). По сравнению с магази, сира представляла собой шаг вперед в развитии жанра, в котором жизнь и деятельность пророка Мухаммада оказались включенными в контекст так называемой «всеобщей истории» арабов[1].

Согласно концепции Ибн Исхака, ислам продолжает и завершает иудейскую и христианскую священную историю. Созданная Ибн Исхаком «Сира» представляет собой историю всех пророков, последним из которых был Мухаммад. Труд Ибн Исхака состоит из трех частей:[3][1]

  • аль-Мубтада — история древних пророков от сотворения мира;
  • аль-Мабас — жизнеописание Пророка до первого года хиджры (мекканский период);
  • аль-Магази — завоевательные походы Мухаммада (мединский период).

Сира Ибн Исхака вместе с Сирой аль-Вакиди (747—823) стали главным источником для всех последующих работ этого жанра, оказав огромное воздействие на его развитие[1].

Виды

Под названием сира в арабской литературе известны и жизнеописания других лиц (правителей, учёных), например Сират Ахмад ибн Тулун аль-Балави (X в.) и Сират Ахмад ибн Ханбаль, написанная Салихом ибн Ахмадом ибн Ханбалем (818—878). Иногда слово сира употреблялось во множественном числе, например Сияр аль-Аузаи аш-Шафии (ум. в 820 г.). Название Сира прилагается также к народным арабским романам о легендарных и исторических личностях (Сират Антар, Сират Байбарс)[1].

Напишите отзыв о статье "Сира (биография)"

Примечания

Литература

Ссылки

  • Густерин П. В. [islam-info.ru/sira/1589-pervaya-v-istorii-islamovedeniya-razvernutaya.html Хронология жизни пророка Мухаммада]


Отрывок, характеризующий Сира (биография)

Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.