Сириченко, Николай Трофимович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Трофимович Сириченко
Дата рождения

9 декабря 1921(1921-12-09)

Место рождения

село Мандрово, Валуйский уезд, Воронежская губерния, РСФСР

Дата смерти

30 апреля 1949(1949-04-30) (27 лет)

Место смерти

город Копейск, Челябинская область, РСФСР, СССР

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

артиллерия

Годы службы

19411945

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

Николай Трофимович Сириченко (9 декабря 1921, с. Мандрово, Воронежская губерния — 30 апреля 1949, Копейск, Челябинская область) — капитан Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).





Биография

Николай Сириченко родился 9 декабря 1921 года в селе Мандрово (ныне — центр Мандровского сельского поселения, Валуйский район, Белгородская область). После окончания семи классов школы работал на шахтах Донбасса. В марте 1941 года Сириченко был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. С августа того же года — на фронтах Великой Отечественной войны. В 1942 году Сириченко окончил курсы младших лейтенантов[1].

К декабрю 1943 года старший лейтенант Николай Сириченко командовал истребительно-противотанковой батареей 45-миллиметровых орудий 624-го стрелкового полка 137-й стрелковой дивизии 29-го стрелкового корпуса 48-й армии 1-го Белорусского фронта. Отличился во время освобождения Гомельской области Белорусской ССР. 5 декабря 1943 года батарея Сириченко в районе деревни Доброгоша Жлобинского района уничтожила 4 огневых точки и около взвода пехоты противника, после чего переправилась через болота и заняла позиции на важной высоте. Отражая немецкую контратаку, артиллеристы Сириченко уничтожили 2 самоходных артиллерийских орудия и около 200 солдат и офицеров противника. В тех боях Сириченко получил ранения в ноги, но продолжал сражаться[1].

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1944 года старший лейтенант Николай Сириченко был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 3925[1].

После окончания войны в звании капитана Сириченко был уволен в запас. Проживал и работал сначала в Валуйках, затем в Копейске. Скоропостижно скончался 30 апреля 1949 года, похоронен на Центральном кладбище Копейска[1].

Награды

Был также награждён орденами Александра Невского и Красной Звезды, рядом медалей[1].

Память

В честь Сириченко названа улица в его родном селе, установлены бюсты в Копейске и Валуйках[1].

Напишите отзыв о статье "Сириченко, Николай Трофимович"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=14184 Сириченко, Николай Трофимович]. Сайт «Герои Страны».

Литература

  • Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.

Отрывок, характеризующий Сириченко, Николай Трофимович

– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.