Сизиф
| Сизиф |
|---|
Сизиф (точнее Сисиф, др.-греч. Σίσυφος) — в древнегреческой мифологии[1] строитель и царь Коринфа, после смерти приговорённый богами вкатывать на гору, расположенную в Тартаре, тяжёлый камень, который, едва достигнув вершины, раз за разом скатывался вниз.
Отсюда выражение «сизифов труд», означающее тяжёлую, бесконечную и безрезультатную работу и муки.
Согласно Гомеру — хитрый, порочный и корыстолюбивый человек. Первый воспользовавшийся хитростью и обманом (среди эллинов).
Содержание
Миф
Сохранились разные варианты мифов, дающие объяснения причин столь тяжёлой кары, постигшей Сизифа (разглашение тайн богов, многочисленные ограбления путешественников, похищение и заточение бога смерти Танатоса и другое). Алкей и Феогнид упоминают, что он пытался обмануть смерть, но безуспешно[2]. В передаче доктора исторических наук Е. Г. Рабинович: «обмануть смерть и так воспрепятствовать нисхождению душ в преисподнюю и соответственно смене поколений»[3].
Сизиф — сын Эола[4] и Энареты. Основал город Эфиру (древнее название Коринфа). Женился на плеяде Меропе, дочери Атланта. Их сыновья: Главк, Орнитион, Ферсандр и Альм[5]. Согласно поэме Евмела, получил власть в Эфире (Коринфе) от Медеи[6].
По одному рассказу, наказанию в Аиде подвергнут из-за Эгины, дочери Асопа. Когда Асоп разыскивал её, Сизиф согласился сообщить, что её похитил Зевс, при условии, что Асоп даст ему воду в Акрокоринф[7].
По другой версии, враждовал с братом Салмонеем и по предсказанию Аполлона изнасиловал Тиро, которая родила двух детей, которые должны были отомстить Салмонею. Узнав об этом, Тиро убила их. За это нечестие Сизиф наказан в Аиде[8].
Наиболее распространена версия мифа, в которой Сизиф обманом заковывает бога смерти Танатоса и держит его в плену. По другой версии, обманул и заковал в цепи самого Аида[9]. В отсутствие Танатоса люди перестают умирать. Боги обеспокоены сложившимся положением, и по прошествии нескольких лет Арес, бог войны, освобождает бога смерти. Танатос исторгает душу Сизифа и отводит её в царство теней умерших.
Но и тут сумел Сизиф обмануть богов. Он запретил своей жене совершать после своей смерти погребальные обряды. Аид и Персефона, не дождавшись погребальных жертв, разрешили Сизифу вернуться ненадолго на землю — наказать жену за нарушение священных обычаев и велеть ей устроить подобающие похороны и жертвоприношения.
Сизиф не вернулся в царство Аида. Он остался в пышном дворце пировать и радоваться тому, что единственный из всех смертных сумел вернуться из мрачного царства теней.
Прошло несколько лет, до тех пор, пока отсутствие Сизифа в царстве мёртвых не было обнаружено. За хитрецом пришлось посылать Гермеса.
За проступки при жизни (до и после смерти) боги приговорили Сизифа к наказанию — вечно вкатывать на гору тяжёлый камень, который скатывался опять вниз, а он должен был его возвращать вверх на прежнее место.
Образ Сизифа
В Аиде выполняет работу[10]. Изображён в Аиде на картине Полигнота в Дельфах, вкатывает камень[11]. Его могила на Истме известна немногим[12]. У подножья Пирены находился Сисифей с развалинами святилища или дворца[13].
Действующее лицо сатировских драм Эсхила «Феоры, или Истмийские состязания» (фр. 78-79 Радт), «Сисиф-беглец» (фр. 225-230 Радт) и «Сисиф-камнекат» (фр. 233 Радт), пьесы Софокла «Сисиф» (не дошло ни одной строки), сатировской драмы Еврипида «Сисиф», пьесы Крития «Сисиф».
Образ Сизифа получил отражение в древнегреческой драматургии, литературе нового времени (А. Камю, Р. Мерль) и изобразительном искусстве (Тициан).
Так, у Камю Сизиф — это человек, который поднялся над бессмысленностью своего существования, который в этой бессмысленности обрёл свой смысл и свою гордость.
Напишите отзыв о статье "Сизиф"
Литература
- Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т. 2. С. 439.
- Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т. 3. С. 305.
- [books.rusf.ru/unzip/add-2003/xussr_gk/ivanvs12.htm?1/3 Сизиф, сын Эола (фантастический рассказ)]
Примечания
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 7, 3 далее
- ↑ Алкей, фр. 38 Лобель-Пейдж; Феогнид. Элегии 702—712
- ↑ Е. Г. Рабинович. [ec-dejavu.net/t-2/Talent.html Мерное бремя] // Ноосфера и художественное творчество. М.: Наука, 1991, с. 139—153
- ↑ Гомер. Илиада VI 153
- ↑ Павсаний. Описание Эллады II 4, 3
- ↑ Павсаний. Описание Эллады II 3, 11
- ↑ Павсаний. Описание Эллады II 5, 1
- ↑ Гигин. Мифы 60
- ↑ Схолии к Гомеру. Илиада VI 153 // Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. Стр. 81
- ↑ Гомер. Одиссея XI 593—600
- ↑ Павсаний. Описание Эллады X 31, 10
- ↑ Павсаний. Описание Эллады II 2, 2
- ↑ Страбон. География VIII 6, 21 (стр. 379)
См. также
- У Ган — аналогичный персонаж китайской мифологии
- Метафора «Квадратура круга»
- Разработка вечного двигателя
- Мартышкин труд
Ссылки
- [humanities.edu.ru/db/msg/6628 А. Камю. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Сизиф
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
