Система «А»

Система «А» — первый в СССР экспериментальный комплекс стратегической противоракетной обороны. Развернут в 1955—1960 годах на специально построенном полигоне ГНИИП-10 (Полигон «А», «Сары-Шаган»). Крупный системный проект, значительно опередил своё время по массе технических инноваций и сыграл решающую роль в дальнейшем развитии противоракетных систем СССР.

4 марта 1961 года антиракетой В-1000 Системы «А» впервые в мире осуществлен перехват боеголовки баллистической ракеты средней дальности Р-12 (8К63).

Главный конструктор комплекса — Григорий Васильевич Кисунько.

Предыстория

Первые баллистические ракеты

Впервые с проблемой ПРО столкнулась Англия в период Второй мировой войны, подвергавшаяся обстрелам со стороны Германии крылатыми ракетами ФАУ-1 и первыми боевыми баллистическими ракетами (БР) ФАУ-2. Проблема борьбы с ФАУ-1 была в целом решена средствами противосамолетной обороны. Проблема борьбы с ФАУ-2 решения не получила, средств воздействия на баллистическую ракету (БР) в полете не существовало, единственное противодействие заключалось в выявлении и периодических бомбардировках стартовых площадок и ракетных заводов. С аналогичной проблемой, могли столкнуться и США в случае затягивания войны и успешном создании Германией перспективных ракет большой дальности А-9/А-10.

Проект Г. М. Можаровского

В СССР первые исследования возможности создания противоракетной обороны (ПРО), проводились в 1945—1949 годах в рамках проекта «Анти-Фау». В Академии им. Жуковского силами бюро спецтехники под руководством Георгия Мироновича Можаровского была разработан проект противоракетной обороны района, состоящая из РЛС дальнего обнаружения, РЛС ближнего сопровождения цели, счетно-решающего прибора и противоракеты, в качестве которой предполагалось использовать специально разработанные «торпеды-истребители» с системой самонаведения и неядерной управляемой боевой частью. В НИИ-20 Наркомата вооружений для целей ПРО разрабатывался эскизный проект мощной РЛС «Плутон» с дальностью более 1000 км. Проекты не получили практического продолжения по ряду причин:

• Боевые возможности баллистических ракет на тот момент были не настолько высоки, чтобы представлять непосредственную угрозу. Они не могли нести ядерный заряд, для неядерных боевых частей имели слишком низкую точность.
• В результате исследований выявилась запредельно высокая сложность задач для техники того времени, новизна проблем, недостаток фундаментальных исследований и надежных экспериментальных данных, на которые можно опереться в работе.
• С августа 1950 года основные усилия разработчиков были направлены на создание системы ПВО Москвы «Беркут» (С-25) против бомбардировочной авиации, являвшейся на тот момент единственным средством доставки ядерных зарядов. Для одновременной работы над двумя сложными и дорогостоящими проектами систем ПВО и ПРО не было ресурсов.

«Письмо семи маршалов»

В начале 1950-х проблема противоракетной обороны (ПРО) обнаружилась особенно остро. В США началась разработка баллистических ракет «Тор» и «Юпитер» с дальностью 2800 км и боеголовками мощностью 1,0 — 1,5 Мт. Размещение таких ракет на военных базах в Турции, Италии и Англии (это произошло в начале 60-х) позволяло полностью держать под прицелом европейскую часть СССР. Межконтинентальная баллистическая ракета с ядерным снаряжением становилась абсолютным оружием ввиду обладания огромными поражающими возможностями, неуязвимостью в полете и возможностью применения с недосягаемых дальностей, скрытно и внезапно.

В августе 1953 года в ЦК КПСС поступило официальное обращение высшего военного руководства СССР, так называемое «письмо семи маршалов». Обращение подписали: начальник Генерального штаба МО В. Д. Соколовский, 1-й зам. министра обороны Г. К. Жуков, зам. министра обороны A.M. Василевский, командующий артиллерией М. И. Неделин, Председатель Военного совета МО И. С. Конев, командующий ПВО К. А. Вершинин и заместитель командующего ПВО Н. Д. Яковлев. В письме говорилось:

В ближайшее время ожидается появление у вероятного противника баллистических ракет дальнего действия как основного средства доставки ядерных зарядов к стратегически важным объектам нашей страны. Но средства ПВО, имеющиеся у нас на вооружении и вновь разрабатываемые, не могут бороться с баллистическими ракетами…

Возобновление НИР по противоракетной тематике

В сентябре 1953 года письмо маршалов обсуждалось на Научно-техническом совете Третьего главного управления при Совете Министров СССР (НТС Главспецмаша). На фоне скептических и резко отрицательных оценок многих известных ученых («Это такая же глупость, как стрельба снарядом по снаряду»- член-корреспондент АН СССР А. Л. Минц, «Неимоверная чушь, глупая фантазия предлагается маршалами. Это просто неразрешимые ребусы и только» — главный конструктор С-25 А. А. Расплетин), тему ПРО активно поддержал молодой (34 года) руководитель радиотехнического отдела № 31 КБ-1, полковник Григорий Васильевич Кисунько. Опираясь на проведенные им расчеты, он высказал уверенность, что создание РЛС, способных обнаруживать и сопровождать баллистические ракеты, в ближайшее время возможно. Результатом стало решение о начале поисковых работ в КБ-1 (руководители А. С. Елян, [sm.evg-rumjantsev.ru/voen-ruk2/vladimirskij.htmlС.М. Владимирский]) и Радиотехническом институте АН СССР (директор А. Л. Минц).

При активной поддержке министра оборонной промышленности СССР Дмитрия Устинова последовал ряд постановлений высшего руководства страны, приведших к резкому росту масштаба работ.

В декабре 1953 года в КБ-1 под руководством доктора технических наук [raspletin.com/rabota-u-nas-54945/vakansii/send-resume/423-livshits-anatolij-leonidovichН.А. Лившица] создана лаборатория по изучению проблем ПРО. В начале 1955 года выработана концепция начального этапа, в основе которого лежала идея создания полигонного комплекса в качестве экспериментальной базы для получения научного задела построения боевой противоракетной системы. 7 июля 1955 года вышел приказ министра оборонной промышленности Д. Ф. Устинова о создании в составе КБ-1 целевого подразделения с задачей проведения НИР в области противоракетной обороны — СКБ-30.

Проект системы «А»

В первом квартале 1956 г. СКБ-30 разработало эскизный проект системы ПРО и уточненный аппаратурный перечень её технологических средств. В отличие от концепции Можаровского, самонаведение противоракет не применялось, поскольку уровень техники тех лет не позволял создать систему самонаведения, способную работать со столь малоразмерными и скоростными целями. Кроме того, радиолокационные характеристики боеголовок баллистических ракет не были изучены. Управление перехватом возлагалось на наземный вычислительный комплекс, связанный радиокомандными линиями с противоракетой, радиолокаторами сопровождения цели и радиолокаторами противоракеты. Проблема высочайшей точности радиолокационного сопровождения (допустимая ошибка несколько метров на дальностях до 100 километров) решалась одновременным использованием трех разнесенных на местности радиолокаторов в комплексе с обработкой сигнала на ЦЭВМ в режиме реального времени (метод трех дальностей). В системе назначена фиксированная высота перехвата 25 км. Более высокая граница требовала разработки принципиально новой ракеты заатмосферного перехвата, что являлось целью следующего этапа, более низкая граница была невозможна, так как взрыв ядерных боеголовок БР мог происходить на высотах до 10 км. По этой же причине для противоракеты разрабатывалась неядерная боевая часть (БЧ), с 1956 года, в КБ-11 (Арзамас-16) проводились эксперименты по обстрелу ГЧ баллистической ракеты Р-5 с ядерным зарядом высокоскоростными осколками.

17 августа 1956 г. вышло постановление ЦК КПСС о создании экспериментальной системы противоракетной обороны и полигона для неё в районе озера Балхаш. Система ПРО в постановлении получила условное наименование Система «А», полигон — Полигон «А». Главным конструктором назначен Григорий Васильевич Кисунько.

Развертывание комплекса на Балхашском полигоне

Создание противоракетной обороны рассматривалось руководством СССР как одна из важнейших стратегических задач, выполнение которой должно обеспечить долговременную стабильность государства и работы по созданию системы «А» отличались высокой интенсивностью.

В начале 1956 года, специальной комиссией, для размещения полигона и системы ПРО был выбран район Карагандинской и Джамбульской областей Казахской ССР в пределах восточной и центральной части пустыни Бетпак-Дала (Голодная Степь), западнее озера Балхаш. Здесь планировались точки падения боевых блоков перспективных баллистических ракет, запускаемых с полигонов Капустин Яр и Плесецк. Позднее, полигон получил неофициальне название Сары-Шаган, по имени ближайшего населенного пункта.

В марте 1956 г. военными топографами проведена рекогносцировка размещения объектов полигона.

5 июля 1956 на на станцию Сары-Шаган прибыло руководство 32-го управления инженерных работ (УИР-32) во главе с начальником строительства полковником А. А. Губенко и начали прибывать эшелоны со строительными батальонами и техникой.

30 июля 1956 года издана директива Генерального штаба ОРГ/6/40258 о формировании Государственного научно-исследовательского испытательного полигона № 10 (ГНИИП № 10, в/ч 03080) и подчинении его 4-му Главному управлению МО СССР. Этот день считается днем создания полигона и годовым праздником в/ч 03080.

17 августа 1956 г. постановление Совета Министров СССР определило состав кооперации разработчиков системы ПРО. Головной разработчик — КБ-1 (СКБ-30), Г. В. Кисунько, Противоракета — МКБ «Факел», П. Д. Грушин. РЛС дальнего обнаружения — НИИДАР, В. И. Марков. ЭВМ — ИТМ и ВТ, С. А. Лебедев. Связь и передача данных — [www.zniis.ru/ ЦНИИС] (С. А. Аджемов), [www.mnirti.ru/ МНИРТИ] (Ф. П. Липсман). Для координации, при 4-м Главном Управлении Министерства обороны организовано специальное заказывающее управление (М. Г. Мымрин, М. И. Ненашев). Для изготовления и монтажа технических средств были созданы новые производственные мощности и монтажно-настроечные организации: ГПТП (Н. В. Казанцев), Спецуправление Минрадиопрома (В. Г. Дудко), Минмонтажспецстрой (Б. В. Бакин) и др.

Работы на полигоне начались с создания головных объектов: станция Сары-Шаган, разъезд «137 км.» (базы подрядчика), площадка № 2 (радиолокатор экспериментальный РЭ-1), «полуостров» площадка № 4в (будущий город Приозёрск). Масшатбы развёрнутых работ вскоре превзошли Тюратам, Капустин Яр и Семипалатинск. К началу 1957 года на объектах работало 75 строительных батальонов (около 40 000 чел.), 5000 ед. автотранспорта, и сотни единиц строительной техники. Строительство площадок начиналось с землянок и палаток, затем возводились временные щитовые казармы СР-2 и капитальные строения. Работы осложнялись острой нехваткой качественной воды и жёстко-континентальным климатом с жарой, пыльными бурями летом, сильными морозами (до −40 °C) и ветрами зимой.

К середине 1957 года общая численность военных строителей и представителей промышленности на полигоне достигла 150 000 чел. Велось сооружение 332 постоянных зданий на 18 площадках. Развернулось масштабное строительство города Приозёрск. Большая скученность людей, необустроенность и нехватка воды вызвала вспышку дизентерии, пик которой пришёлся на 1957—1958 годы, заболеваемость пошла на спад к 1960 году, после создания сети насосных станций (артезианских и на Балхаше) с фильтрацией, хлорированием водоводами и канализацией.

Параллельно заканчивалось производство оборудования в НИИ заводах-изготовителях кооперации. Вся основная аппаратура первоначально поступала на специально созданный на базе СКБ-30, КБ-1 и ИТМ и ВТ, Московский комплексный стенд системы «А» (МКС). Элементы состыковывались через штатную систему передачи данных (СПД) и настраивалась по подсистемам в имитационном режиме с использованием макета ЭВМ М-40 в здании ИТМ и ВТ и электронной модели противоракеты В-1000. На стенде проводилась первичная проверка и отладка режима работы и алгоритмов функционирования системы «А», выявлялись и исправлялись ошибки и несостыковки элементов комплекса, совершенствовались частные алгоритмы общей боевой программы. Комплексные работы на МКС велись в течение 1957—1958 гг.

К середине 1958 года основные строительно-монтажные работы в рамках системы «А» были завершены, построено около 30 технических площадок с системами жизнеобеспечения, связи и сеть дорог.

К осени 1959 года все семь функциональных элементов системы были подключены к СПД, была введена в строй управляющая ЭВМ М-40, создались условия для начала испытаний.

Этапы испытаний

Первые радиолокационные наблюдения баллистических ракет

Отсутствие данных об радиолокационных образах баллистических целей заставило, в опережающем темпе, развернуть на полигоне специальный экспериментальный радиолокатор РЭ-1 (после модернизации в 1958 г. именовался РЭ-2). 7 июля 1957 года, с временной пусковой установки был произведен запуск ракеты Р-2, РЭ впервые «увидел» баллистическую цель. Была практически подтверждена возможность локации баллистических ракет, оценены ЭПР боеголовки и корпуса ракеты, получены статистические данные, необходимые для разработки радиолокаторов точного наведения (РТН). Помимо проводок баллистических ракет, РЭ-2 в 1958 г., впервые, провел локацию находящегося на орбите земли советского ИСЗ-3, использовалось целеуказание от [www.kik-sssr.ru/IP_7_Terekty_2011/i0246rp.jpg кинотеодолита КТ-50]. Данные о проводке целей регистрировались и обрабатывались в КБ-1 на ЭВМ «Стрела».

6 августа 1958 г. РЛС дальнего обнаружения «Дунай-2» впервые вышла в эфир и обнаружила в полете баллистическую ракету Р-5 на расстоянии 1000 км. 6 ноября, проведено первое формирование целеуказания на РТН.

Серия неудачных работ начального этапа

Пробные и настроечные проводки баллистических ракет Р-2, Р-5 и Р-12 системой «А» начали выполнялись с августа 1958 года. 12 мая 1960 года состоялся первый пуск противоракеты В-1000 по заданной от ЭВМ траектории, из-за недоработок в программе (ОБП) ракета получила недопустимую по значению команду и вскоре разрушилась в полете от перегрузки. В конце июня 1960 года прошла первая совместная проводка ракеты Р-5 РЛС «Дунай-2» и РТН. К осени 1960 г. испытания по функциональным подсистемам комплекса были завершены. Первая боевая работа системы, 5 ноября 1960 года, оказалась сорваной из-за аварии ракеты-цели Р-5, которая «завалилась» наполовину заданной дальности не войдя в зону действия системы «А», затем последовало ещё около двадцати неудачных работ.

В ночь с 24 на 25 ноября 1960 года осуществлена первая успешная комплексная работа с перехватом ракеты Р-5. Несмотря на то что цель прошла в пределах расчетного радиуса поражения В-1000, перехвата не произошло, боевая часть противоракеты конструкции А. В. Воронова оказалась недостаточно эффективной. Следующие ПР снаряжались новой БЧ конструкции Козорезова. Затем последовал ещё ряд неудачных работ.

• 8 декабря. Неисправность ЭВМ М-40.
• 10 декабря. Отказ программного механизма противоракеты ПМК-60.
• 17 декабря. Неисправность блока приемника в одном из РТН.
• 22 декабря. Ошибка оператора РДО Дунай-2.
• 23 декабря. Незапуск двигателя второй ступени противоракеты.

Несмотря на то что каждая неудача тщательно анализировалась и проводились доработки, основной причиной срывов явилось низкое качество комплектующих. Стремясь получить положительный результат перед новым 1961 годом. Г. В. Кисунько решает провести непрерывный недельный прогон всей системы в режиме «Боевая работа» с целью выявления ненадежных элементов. Число отказов резко сократилось, однако решающий пуск, 31 декабря, вновь оказался неудачным из за ошибки оператора одного из РТН.

• 13 января. Пропадание сигнала ответчика противоракеты на 38,4 секунде полета.
• 14 января, 18 января, 22 февраля и 2 марта. Неудачи связанны с нерешенной проблемой радиолокационной селекции боеголовки и корпуса ракеты. Система и её наземные компоненты работали безотказно. В ОКБ-30 разрабатывается аппаратура автоматической селекции цели для РТН.

Над проектом Кисунько нависла серьёзная угроза, в 1960 году его противнику — будущему министру радиопромышленности В. Д. Калмыкову удалось перевести КБ-1 и входящее в него СКБ-30 в свой Госкомитет, активизировались сторонники альтернативных систем ПРО Расплетин и Челомей.

Первое поражение баллистической цели

Произошло 4 марта 1961 года. Перехват осуществлен в 60 км от стартовой площадки противоракеты. По данным аппаратуры регистрации промах составил 31,8 м влево и 2,2 м по высоте при расчетном радиусе поражения 75 метров. Боеголовка ракеты Р-12 с весовым эквивалентом ядерного заряда разрушилась и частично сгорела в полете. Аппаратура селекции двойной цели ещё не была смонтирована, в Р-12 производился увод корпуса ракеты.

Интересной особенностью было то, что в процессе работы произошла остановка боевой программы из-за неисправности ЭВМ, Сбой произошёл примерно на 4 минуте цикла, перед запуском подпрограммы построения траектории противоракеты произошёл взрыв одной из ламп в устройстве управления оперативной памятью ЭВМ М-40. Лампа была заменена дежурным персоналом и ЭВМ перезапущена. Для возможности быстрого перезапуска велась периодическая запись на магнитный барабан промежуточных данных необходимых для возобновления работы боевой программы, в шкафах ЭВМ были предусмотрены специальные панели в которых под накалом (для ускорения ввода в работу) стояли резервные лампы. После перезапуска система вновь вошла в боевой цикл и завершила его удачно в течение 145 секунд.

Впервые в мировой практике была продемонстрирована возможность перехвата и достаточно эффективного поражения головных частей баллистических ракет.

Комплексные экспериментальные работы

Испытания системы «А» продолжались до 1964 г. Из них большая часть в интересах проектируемой боевой системы ПРО А-35 и создания систем преодоления ПРО противника. Всего за период испытаний было выпущено около 100 противоракет. После 4 марта 1961 года проведено 16 пусков по реальным целям, 11 из них признаны успешными, 6 закончились поражением цели, 26 марта уничтожена в полете ракета Р-5 с боевым тротиловым зарядом 500 кг. В апреле 1961 года проведена экспериментальная боевая работа с наведением только одним РТН-1 (ОБП-16) с улучшенной системой определения угловых координат. Достигнута приемлемая точность при условии оснащения противоракет ядерной боевой частью. Отрабатывались алгоритмы и программы наведения противоракеты по полю станции дальнего обнаружения, применения тепловой головки самонаведения и радиовзрывателя для подрыва боевой части противоракеты.

1961—1962 гг. проведены комплексные испытания систем преодоления ПРО с использованием БР Р-12.
Операция «Крот» оснащение боеголовки БР активным генератором помех выдававшихся в ответ на зондирующие импульсы РТН.
Операция «Верба» выброс надувных и дипольных ложных целей.
Операция «Кактус» нанесение на боеголовку БР радиопоглощающих покрытий.

На основе накопленных в ходе испытаний данных были разработаны математические модели элементов системы, имеющие высокую точность имитации реальных процессов. Имитаторы радиолокаторов, цели и противоракеты, системы передачи команд, бортового оборудования противоракеты и др. моделировались с помощью аналоговых (широко использовалась АВМ «Электрон») и цифровых вычислительных машин и способны были работать в режиме реального времени. На Балхашском полигоне и в Москве созданы комплексные испытательно-моделирующие стенды (КИМС) способные взаимодействовать между собой через линию правительственной связи. Проведение испытаний с применением математических моделей позволило отказаться от многих сложных и дорогостоящих комплексных натурных работ а также, проводить полунатурный эксперимент с пуском ракеты по условной цели или наведением условной ракеты на реальную цель.

С августа 1963 года средства системы «А» начали привлекаться к работам по контролю космического пространства, отрабатывалось обнаружение и определение координат космических объектов, оценка элементов орбиты, прогнозирование параметров движения, исследования радиолокационных характеристик и возможностей идентификации и селекции космических целей.

Испытания с ядерными взрывами серии «К»

Система А участвовала в испытаниях «К» в ходе которых были проведены две серии ядерных взрывов в космосе. В рамках «Системы А», целью испытаний было получение надежных данных по поражающему действию высотных ядерных взрывов (ЯВ) и их воздействие на радиотехнические средства систем ПРО. Для решения этих задач во время каждой операции с пусковых столов полигона Капустин-Яр по одной и той же траектории запускались две баллистические ракеты Р-12 с разрывом в старте 0,15-0,3 секунды. Ядерная БЧ первой из них взрывалась, её взрыв воздействовал на ГЧ второй БР с регистраторами поражающего действия. Взрыв происходил в районе полигона Сары-Шаган, примерно над площадкой № 2. Средства системы «А» должны были обнаружить ГЧ второй БР на фоне облака ядерного взрыва и навести на неё противоракету В-1000.

Октябрь 1961 года: «Операция К-1» — взрыв на высоте 300 км и «Операция К-2» взрыв на высоте 150 км. Мощьность СБЧ составляла 1,2 кТ.

1962 год: «Операция К-3» (22 октября) — взрыв на высоте 300 км, «Операция К-4» (28 октября) взрыв на высоте 150 км, «Операция К-5» (1 ноября) взрыв на высоте 80 км при существенно больших мощностях заряда.

В ходе операций «К» получен очень ценный материал, тщательно обработанный и использованный при разработке и модернизации систем ПРО и СПРН. Станции дальнего обнаружения метрового диапазона волн «Дунай-2», и особенно «ЦСО-П», «ослеплялись» ядерным взрывом от ионизированных образований в атмосфере на десятки минут. Воздействие на радиолокаторы точного наведения, работавшие в сантиметровом диапазоне, были незначительными. Результаты испытаний потребовали повышения частот РЛС ДО боевых систем ПРО.

Кроме того, в операциях участвовали перевозимые РЛС различных частотных диапазонов и назначений, различная связная и электронная аппаратура, сосредоточенная вдоль трассы полета БР и вблизи эпицентра подрыва СБЧ. В этом же районе были размещены представители живой природы. По траектории полета работали ионосферные станции, проводились пуски метеозондов, геофизических ракет.

Списание комплекса и современное состояние

Испытания серии «К» стали последними по тематике противоракетной обороны, Систему «А» решено было списать, однако в интересах освоения космоса и совершенствования ракетной техники она использовалась до 1966 года. Велись проводки ИСЗ и БР, советских и американских, затем, оборудование было демонтировано, часть его отправлено в металлолом, часть в другие организации, учебные лаборатории военных и гражданских вузов. Принципы, опробованные в составе системы «А», легли в основу построения радиолокационных средств боевой системы ПРО А-35, которая начала создаваться с 1960 года.

Антенны каналов цели и противоракеты одного из РТН были переданы Физико-техническому институту АН Туркменской ССР. Также на основе радиолокатора канала цели был создан крупнейший в стране полноповоротный радиотелескоп РТ-15 [wikimapia.org/#lang=ru&lat=56.154379&lon=44.284674&z=19&m=b&permpoly=6729623&show=/6729623/ru/%D0%A0%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BE%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BF-%D0%A0%D0%A2-15#lang=ru&lat=56.154379&lon=44.284674&z=19&m=b&permpoly=6729623&show=/6729623/ru/%D0%A0%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BE%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BF-%D0%A0%D0%A2-15/photo/1516212#lang=ru&lat=56.154379&lon=44.284674&z=19&m=b&permpoly=6729623&show=/6729623/ru/%D0%A0%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BE%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BF-%D0%A0%D0%A2-15] и радиолокатор экспериментальный — РЭ-3, расположенный на Камчатском полигоне «Кура», который работал в комплексе с ЭВМ МП-40 (полупроводниковый клон ламповой ЭВМ М-40).

В 1961 году о системе «А» был снят научно-документальный фильм, который демонстрировался Н. С. Хрущеву в день его рождения 17 апреля 1962 года. С 1962 года работа создателей комплекса представлялась на соискание Ленинской премии как первопроходческая в области ПРО и получила её с пятого захода в 1966 году.

В г. Приозерск установлен памятник противоракете В-1000 на штатной пусковой установке СМ-71П [wikimapia.org/#lang=ru&lat=46.030789&lon=73.709904&z=17&m=b&search=%D0%92-1000#lang=ru&lat=46.030789&lon=73.709904&z=17&m=b&show=/14364865/ru/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D1%82%D0%B8%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B0%D0%BA%D0%B5%D1%82%D0%B0-%D0%92-1000&search=%D0%92-1000#lang=ru&lat=46.030789&lon=73.709904&z=17&m=b&show=/14364865/ru/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D1%82%D0%B8%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B0%D0%BA%D0%B5%D1%82%D0%B0-%D0%92-1000/photo/4430646&search=%D0%92-1000#lang=ru&lat=46.030789&lon=73.709904&z=17&m=b&show=/14364865/ru/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D1%82%D0%B8%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B0%D0%BA%D0%B5%D1%82%D0%B0-%D0%92-1000/photo/3241400&search=%D0%92-1000#lang=ru&lat=46.030789&lon=73.709904&z=17&m=b&show=/14364865/ru/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D1%82%D0%B8%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B0%D0%BA%D0%B5%D1%82%D0%B0-%D0%92-1000/photo/4430646&search=%D0%92-1000#lang=ru&lat=46.030789&lon=73.709904&z=17&m=b&show=/14364865/ru/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D1%82%D0%B8%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B0%D0%BA%D0%B5%D1%82%D0%B0-%D0%92-1000&search=%D0%92-1000].

В настоящее время полигон находится на территории Казахстана, Россия арендует некоторые площадки. Объекты «Системы А», в основном, разрушены, лучше всех сохранились строения на самой удаленной площадке № 2 [wikimapia.org/#lang=ru&lat=46.235428&lon=70.910225&z=15&m=b&show=/7259178/ru/%D0%9F%D0%BB%D0%BE%D1%89%D0%B0%D0%B4%D0%BA%D0%B0-%E2%84%962], до недавнего времени там ещё стоял купол РТН.

19 февраля 2009 года в одной из московских школ (СОШ № 1051) открыт музей истории создания противоракетной обороны «Звезды в пустыне»[stars1051.jimdo.com/].

Алгоритм работы и общая боевая программа (ОБП)

Новизной Системы «А» явилась «полная цифровизация». Впервые в СССР в качестве управляющей была применена цифровая вычислительная машина, ранее ЦЭВМ применялись исключительно для ускорения расчетов. Это позволило реализовать сложный алгоритм работы с минимальным участием человека и потребовало разработки соответствующего программного обеспечения — общей боевой программы (ОБП). ОБП запускалась на центральной ЭВМ М-40 и представляла собой около десятка подпрограмм, объединённых общим боевым алгоритмом (целеуказание РТН, расчет времени и точки встречи противоракеты с целью, вывод противоракеты в точку встречи и др.), которые решали все задачи по управлению элементами системы «А».

Алгоритм работы противоракетной системы выглядел следующим образом:

• Перед началом перехвата включалась РЛС дальнего обнаружения «Дунай-2» и на ЭВМ М-40 (ГКВП) запускалась общая боевая программа в режим ожидания . Как только РЛС «Дунай-2», на дистанции 1000—1500 км, обнаруживала цель, ЭВМ получала её предварительные координаты и, по упрежденным координатам, рассчитывала углы установки узконаправленных антенн трех радиолокаторов точного наведения (РТН) .
• На дистанции около 700 км РТН обнаруживали цель, операторы, по радиолокационным образам выделяли из комплексной цели (боеголовка, корпус ракеты и его осколки) боеголовку и захватывали её на автосопровождение. Три разнесенные на местности РТН с высокой точностью определяли расстояние до цели а ЭВМ по этим данным рассчитывала траекторию движения боеголовки (т. н. «Метод трех дальностей» или триангуляция).
• ЭВМ проводила пролонгацию траектории цели, определяла точку падения и попадание её в зону обороны стартовой позиции, рассчитывала траекторию вывода противоракеты, разворачивала пусковую установку в нужном направлении, после чего рассчитывала момент и выдавала команду на пуск противоракеты.
• После пуска противоракета первоначально захватывалась на автосопровождение станцией визирования противоракеты (РСВП), которая располагалась на стартовой позиции. По её данным рассчитывались углы установки антенн радиолокаторов сопровождения противоракеты, которые располагались на площадках рядом с РТН и управляли противоракетой по тому же принципу «трех дальностей».
• После начала сопровождения радиолокаторами противоракеты на РТН и вывода В-1000 на пролонгированную траекторию цели на встречных курсах запускался режим точного наведения, который длился 12-14 секунд. ЭВМ рассчитывала момент и выдавала команду на подрыв боевой части. На пути цели создавалось дискообразное облако осколков, движущееся навстречу цели со скоростью противоракеты (около 1,5 км/сек). Атакующия боеголовка, пролетая через облако осколков, получала повреждения и разрушалась в атмосфере.

Основатель ОБП — сотрудник ИТМиВТ [www.mathnet.ru/rus/person18892 Евгений Алексеевич Волков]. В 1955 году им, совместно с астрономом С. С. Токмалаевой, разработана программа для БЭСМ, позволяющая рассчитывать траекторию свободно летящего тела (боеголовки баллистической ракеты) в ближнем поле тяготения Земли по дискретным замерам РЛС. В 1956 году Евгений Волков провел анализ возможности высокоточного пролонгирования траектории по данным от трех разнесенных на местности РЛС (метод трех дальностей) в реальном времени. Результат оказался отрицательным, быстродействия тогда современных и перспективных ЭВМ было не достаточно. Волков предложил обрабатывать предварительно просуммированные пачками данные и уточнять траекторию с частотой 10 раз в секунду. Это позволило, при незначительной потере точности, в десятки раз снизить требования к быстродействию ЭВМ. Согласно предложению, в архитектуру М-40 были добавлены дополнительные устройства суммирования данных на входе и интерполяции на выходе (ВВВ).

После принятия решения о создании системы А общую боевую программу было поручено разработать ИТМиВТ АН СССР. Осенью 1956 года формируется рабочая группа из математиков — выпускников МГУ во главе с Евгением Волковым, которая начинает осваивать основы программирования БЭСМ и М-40. Позднее к группе Волкова были временно прикомандированы для обучения военные инженеры полигона «А» (в/ч 03080). В результате в ИТМиВТ и на полигоне образовалось два коллектива программистов, которые и создали ОБП. Значительный вклад в создание ОБП внес также один из пионеров программирования в СССР Лев Николаевич Королев. Первые элементы ОБП начали отрабатываться на БЭСМ с использованием программы-имитатора команд М-40. Программы писались непосредственно в машинных кодах, задача осложнялась представлением чисел с фиксированной запятой, многочисленных источников информации, недостатком памяти, работой в реальном масштабе времени.

Для проведения различных испытаний ОБП непрерывно модернизировалась. Кроме того, был разработан комплекс вспомогательных программ функционального контроля системы и её средств.

Основные элементы комплекса

РЭ-1 (РЭ-2) радиолокатор экспериментальный

Первый объект введенный в строй на полигоне «А» (площадка № 2). Непосредственно в работе системы не участвовал, но обеспечил получение первых экспериментальных данных о радиолокационных образах баллистических целей.

Начало разработки [militaryrussia.ru/i/284/340/wsjaa.jpg РЭ-1] — август 1955 г. (СКБ-30), начало строительства — 1956 г. 7 июля 1957 года впервые обнаружена в полете баллистическая ракета Р-2.

Представлял собой однолучевой радиолокатор с полноповоротной двухзеркальной антенной РЭ-10 диаметром 15 м, запитанной от рупорного облучателя. Сферический обтекатель антенны вращался вместе с ней по двум осям. Передающее устройство РЭ-1, на базе хорошо освоенной РЛС Б-200 системы ПВО С-25, обеспечивало импульсную мощность 2 МВт и работало в диапазоне 10 см. Приемник — супергетеродин с двойным преобразованием частоты, имел 2 канала усиления с линейной и логарифмической характеристиками. Выходной сигнал с осциллографических трубок регистрировался на фото и видео пленку. Поскольку системы измерения угловых координат и автосопровождения отсутствовали, наведение проводилось вручную оптическим телескопом КТ-50, связанным следящими электроприводами на сельсинах с антенной. Работы велись в часы видимости цели (рассвет, закат). На радиолокаторе изучались РЛ-характеристики БР Р-2, Р-5 и Р-12 на конечном этапе полета. Максимальная дальность обнаружения целей составила около 400 км. Измеренная поверхность рассеяния (ЭПР) головных частей ракет составила около 0,3 кв. м, корпуса — более 10 кв.м.

В 1958 г. РЛС была модернизирована и получила наименование РЭ-2. Новое передающее устройство с мощностью в импульсе 10 МВт работало на частотах строящихся РЛС точного наведения. Было проведено тщательное измерение параметров радиоканала и его калибровка по эталонным сферам, запускаемым на шарах-метеозондах. Результаты работы фиксировались авиационными кинокамерами АКС-40, специальными камерами РЭ-803 и шлейфовыми осциллографами.

В 1958 г. впервые проводились проводки на орбите советского искусственного спутника Земли № 3.

РЭ-2 работал до 1964 г.

Следующими в серии «РЭ» были:

РЭ-3 на базе радиолокатора точного наведения (РТН) системы «А», измерительный пункт ИП-11, пос. Ука, полигон «Кура», Камчатка (1961—1975 г.).

РЭ-4 на базе радиолокатора канала цели (РКЦ-35) системы ПРО А-35, полигон «Сары-Шаган», площадка № 38.

РТН радиолокаторы точного наведения

Радиолокаторы точного наведения РТН-1 (площадка № 1), РТН-2 (площадка № 2) и РТН-3 (площадка № 3), являлись главным измерительным инструментом системы. Все РТН, работая в непрерывном взаимодействии с ЭВМ М-40 (ГКВЦ), реализовывали метод триангуляции (трех дальностей), раздельно по цели и по противоракете. Для этого каждый радиолокатор имел две антенные системы, малая (РС-11) работала по изделию (противоракете), большая (РС-10) по цели — атакующей боеголовке. Обеспечение поражения головной части осколочным боезарядом на расстояниях около 100 км, потребовало от РТН исключительно высокой точности. Все три объекта, с высокой точностью, географически привязывались к вершинам равностороннего треугольника, вписанного в окружность радиуса 85 км, с центром вблизи предполагаемой точки падения баллистических ракет.

Каждый РТН представлял собой комплекс из [priozersk.com/images/a_system/a_01/62-01.jpg радиолокатора канала цели, радиолокатора канала противоракеты и здания с инженерным оборудованием].

Радиолокатор канала цели имел [www.vko.ru/sites/default/files/images/pictures/archive/1003/60-01.jpg приемно-передающую антенну РС-10] построенную по двухзеркальной схеме Кассегрена. Главное параболическое зеркало диаметром 15 м, изготовлено с допустимым отколонением менее 2 мм. В фокусе антенны устанавливался 4-рупорный облучатель. В передающем режиме все рупоры работали синфазно, формируя остронаправленный луч 0,7 х 0,7 град., при работе на прием формировались четыре смещенных луча, создававших мгновенное равносигнальное направление на цель. Максимальная дальность захвата цели составила около 700 км.

Для возможности проводки цели через зенитную область, неподвижная ось опорно-поворотных устройств антенн РС-10, РС-11 располагалась горизонтально. Масса подвижной части антенной системы РС-10 составляла 92 т. Силовые приводы мощностью по осям 70 и 40 кВт, работали в комплексе с цифровой следящей системой и обеспечивали наведение на цель в пределах 0-180 град. с ошибками не более нескольких угловых минут при скорости перемещения по каждой оси 13 град/с и ускорении до 3 град/с. Оптико-механические датчики преобразовывали угловые положения в 14-разрядный цифровой код. Угловые координаты цели в рабочих алгоритмах работы системы «А» использовались как вспомогательные.

[www.vko.ru/sites/default/files/images/pictures/archive/1002/67-01.jpg Передающее устройство] генерировало сигналы двух длительностей — 3 мкс и 0,5 мкс для функционирования, соответственно, на предварительной и главной ступенях работы. Специально разработанные мощные магнетроны «Канал» обеспечивали импульсную мощность передатчика 30 МВт.

Приемное устройство каналов цели и противоракеты представляли собой супергетеродины с двойным преобразованием частоты и широким динамическим диапазоном. Входные усилители были построены на специально разработанных малошумящих ЛБВ «Тростник». С выхода приемного устройства сигнал поступал на дальномерное устройство, индикаторы, следящую систему и контрольно-регистрирующую аппаратуру.

[www.vko.ru/sites/default/files/images/pictures/archive/1003/66-02.jpg Дальномерные устройства] строились на цифровом принципе, дальность до цели и ПР выводилась в виде 22 разрядного двоичного кода. Инструментальная ошибка измерения составляла менее 0,2 м, аппаратурная ошибка в промежутках между проведением юстировочных работ менее 0,75 м.

Для исключения временных ошибок, связанных с большим пространственным разносом РТН, работа РЛС и передача данных по радиорелейной линии связи жестко привязывались к системе единого времени полигона (СЕВ) [www.vko.ru/sites/default/files/images/pictures/archive/1003/67-01.jpg синхронизатором РТН]. Кварцевый генератор, обеспечивающий синхронную работу, находился в термостате и располагался в шахте глубиной 25 м.

Задачи автосопровождения, решались 20-разрядным вычислительным устройством РС-40В с быстродействием 50 тыс. операций в сек. Это же устройство обеспечивало контроль РТН с помощью имитационной аппаратуры по тест-программам и задачу автоматической юстировки канала цели и канала противоракеты. На расстоянии около 900 м от каждого РТН, располагались 80 метровые измерительные вышки с антеннами, соединенными волноводным трактом со зданием РТН. На удалении около 15 км находились уголковые отражатели. Разноканальность передающих устройств по уголковому отражателю периодически вносилась в память котировочных поправок.

Антенна радиолокатора канала изделия (противоракеты) РС-11 имела меньшие размеры. Диаметр главного зеркала 4,6 м, масса подвижной части — 8 т, мощность приводов 2 кВт по каждой оси, импульсная мощность [www.vko.ru/sites/default/files/images/pictures/archive/1002/66-01.jpg передатчика] 1 МВт. В отличие от РС-10, использовался одноканальный облучатель с круговой поляризацией и отсутствовала системы автосопровождения. Наведение луча непрерывно осуществлялось с ГКВЦ по командам ЭВМ М-40.

Для исключения взаимного влияния, радиолокаторы цели и противоракеты работали на разнесенных несущих частотах и частотах повторения.

Для антенн РС-10 и РС-11, впервые в СССР, разработаны и изготовлены радиопрозрачные укрытия (антенные обтекатели). Жесткие укрытия [www.vko.ru/sites/default/files/images/pictures/archive/1002/65-01.jpg «Купол-10»] и «Купол-11» представляли собой усеченные многогранники, диаметром 35 и 15,5 метра из сотового материала с высотой сот 110 мм. Для антенн РС-10 были также применялись надувные укрытия из прорезиненного капрона диаметром 36 метров с внутренним избыточным давлением 20-80 мм вод.ст.

В создании радиолокаторов точного наведения принимали участие СКБ-30, Радиотехнический институт Академии наук (РТИ), [cniiag.ru/ Центральный научно-исследовательский институт автоматики и гидравлики (ЦНИИАГ)], машиностроительный и авиационный заводы г. Горький.

«Дунай-2» радиолокатор дальнего обнаружения

Разработка РЛС дальнего обнаружения самолетов и баллистических целей «Дунай» начата в инициативном порядке в ОКБ завода № 37 и НИИ-108 (ныне — ЦНИРТИ, руководитель А. И. Берг) в январе 1954 года. Первенец семейства — макетный локатор «Дунай-1», испытывался в окрестностях Москвы в конце 1955 года. Результаты намного превзошли все, что было достигнуто на самых лучших отечественных станциях. Руководил НИР [cosmosinter.ru/colleague/colleague_memory/detail.php?ID=411 Владимир Пантелеймонович Сосульников].

Задание на разработку эскизного проекта РЛС для системы ПРО выдано в 1956 г.

Дунай-2 представлял собой РЛС непрерывного излучения дециметрового диапазона с линейной частотной модуляцией (ЛЧМ). Антенные устройства выполнены в виде параболических цилиндрических зеркал с облучателями из волноводов с замедляющей структурой и щелевыми излучателями. Угол места измерялся амплитудно-фазовым методом при двухэтажной конструкции приемной антенны.

Строительство «Дунай-2» началось в августе 1957 года на берегу озера Балхаш, южнее Приозерска, в 80 км от района падения головных частей баллистических ракет (точка Т-2).

На передающей позиции (площадка № 15) располагались два синхронных генератора мощностью по 40 кВт работающие на одну антенну шириной 150 и высотой 8 метров. Антенна формировала в пространстве две диаграммы направленности размером 0,6 на 16 град. Приемная позиция располагалась в 1 км севернее (площадка № 14), антенна имела ширину 150 м.и высоту 25 м. В технологическом здании размещались комплекс аппаратуры обнаружения, захвата и автоматического сопровождения целей, пульт управления и индикаторное устройство станции.

6 августа 1958 г. РЛС «Дунай-2» впервые вышла в эфир и обнаружила в полете баллистическую ракету Р-5 на расстоянии 1000 км. 6 ноября проведено первое автоматическое обнаружение и сопровождение ракеты с измерением координат и формированием целеуказания на РТН.

Станция достигла максимальной дальности обнаружения 1200 км, точности выдачи координат 1 км по дальности, 0,5 градуса по углам.

После окончания комплексных испытаний РЛС «Дунай-2» в составе Системы «А» на её базе в 1967—1968 гг. была создана станция «Дунай-3УП» которая являлась экспериментальным образцом боевой РЛС ДО «Дунай-3У» системы ПРО А-35.

ЦСО-П радиолокатор дальнего обнаружения

«Центральная станция обнаружения — предварительная» (ЦСО-П) разрабатывалась в Радиотехнической лаборатории АН СССР (РАЛАН, позднее Радиотехнический институт — РТИ) под руководством М. М. Вейсбейна и А. Л. Минца как РЛС дальнего обнаружения «зональной системы ПРО». После закрытия проекта «зональной системы» в пользу Системы «А», строилась на полигоне как альтернативный вариант РЛС дальнего обнаружения (ДО).

Представляла собой импульсную станцию метрового диапазона с частотным сканированием в азимутальной плоскости и фазовым измерением угла места, имела одну антенную позицию с рупорной антенной длиной 250 м, высотой 15 м. Управление планировалось осуществлять при помощи специальной ЭВМ М-4. Для увеличения дальности в РЛС использовались импульсные сигналы большой длительности (200 мксек). Размещалась на площадке № 8 полигона «А», недалеко от РЛС «Дунай-2».

Монтаж завершен в апреле 1960 года, 17 сентября 1961 года станция впервые обнаружила и сопровождала цели, автономные испытания завершены в декабре 1961 года. Проработала на полигоне до конца 60-х годов. В Систему «А» включена не была (участвовала в испытаниях автономно) по причине недостаточной точности целеуказания, хотя была несколько проще и дешевле РЛС «Дунай-2». Также имелись трудности с ЭВМ М-4 приведшими впоследствии к замене её аппаратными средствами.

На ЦСО-П были отработаны многие аппаратурные решения и методы обработки радиолокационной информации, использованные в последующих поколениях РЛС. На базе двух модернизированных ЦСО-П с новой полупроводниковой ЭВМ М-2, позднее, была разработана серия РЛС СПРН «Днестр».

Главный командно-вычислительный пункт (ГКВП), ЭВМ М-40 и М-50

ГКВП находился в административном центре полигона (площадка № 40). Он состоял из машинного зала (500 кв.м.) с управляющей ЭВМ М-40, ЭВМ общего применения М-50 и центральной индикаторной станции (ЦИС). При проведении боевых работ ГКВП обслуживал расчет программистов во главе с ответственным представителем главного конструктора.

ЦИС — пульт управления системой «А», в нём размещался пульт-индикатор (ПИ) на котором отображалось время до и после запуска противоракеты, команды, сигналы с управляемых объектов, точки стояния РТН и стартовой позиции. На экранах отображалось отметки полета цели и противоракеты с текущими отклонениями от расчетной точки наведения.

М-40 Управляющая ЭВМ, ядро ГКВЦ и «мозг» всей системы «А». В процессе перехвата целей на ней запускалась общая боевая программа (ОБП), обеспечивая выполнение всех вычислительных операций и управление элементами Системы «А» в режиме реального времени. ЭВМ была разработана специально для нужд ПРО в ИТМ и ВТ АН СССР в 1958 году (по другим данным, в 1956 г.), введена в строй осенью 1959 г. главный конструктор С. А. Лебедев. Ведущий разработчик и технический руководитель проекта Всеволод Бурцев. Представляла собой 36-разрядную (по другим данным 37-разрядную) ЭВМ 1-го поколения на ламповых триггерных ячейках и феррит-транзисторных элементах, вычисления производились с фиксированной запятой. Средняя производительность 40 000 операций в секунду (сложение 300 000 оп./сек, умножение 50 000 оп./сек). ОЗУ на ферритовых сердечниках имело 4096 40-разрядных ячеек, внешнее ЗУ — 4 магнитных барабана по 4096 слов каждый. Программирование велось в машинном коде, программы вводились с перфокарт и перфолент.

М-50 введена в строй в 1959 году. Являлась модификацией М-40, поддерживала числа с плавающей запятой, использовалась для математического моделирования и обработки записанной в ходе боевой работы цифровой и аналоговой информации.

Для достижения высокой производительности, в М-40 В. С. Бурцев существенно пересмотрел принципы организации ЭВМ. Устройство управления командами (УК), арифметическое устройство (АУ), оперативное запоминающее устройство (ОЗУ) и блок управления внешними устройствами (УВУ) имели автономное управление и работали параллельно, обращаясь к ОЗУ через мультиплексный канал. Обмен с внешними устройствами осуществлял второй процессор ввода-вывода (ПВВ), работающий по жесткой программе. По дуплексным асинхронным линиям связи, к ЭВМ подключалось 5 удаленных корреспондентов: РЛС ДО «Дунай-2», стартовая площадка № 6 — противоракета, три радиолокатора точного наведения (РТН-1, РТН-2, РТН-3). Общий темп поступления информации превосходил 1 Мбит/с. Для разгрузки ЭВМ данные от РТН суммировались ПВВ и поступали на обработку пачками с частотой 10 Гц. Одновременно М-40 осуществляла запись на внешнее ЗУ экспресс-информации для последующей обработки на М-50. Вся входная и выходная информация регистрировалась на магнитные ленты контрольно-регистрирующей аппаратурой, что давало возможность в реальном масштабе времени многократно моделировать и анализировать каждый пуск. Для выполнения этой задачи ЭВМ М-40 и М-50 были связаны межмашинным обменом и имели развитую систему прерываний.

Дальнейшим развитием линейки машин М-40, М-50 стали 5Э92, 5Э92б и серийная 5Э51.

В-1000 противоракета

Разработка началась в ноябре 1956 года. ОКБ-2 (МКБ «Факел») Генеральный конструктор П. Д. Грушин. Ведущие конструкторы Семен Гершевич Гришпун (1956—1958 г.), Владимир Александрович Ермоленко (с 1958 г.). Первые противоракеты собраны на опытном производстве МКБ «Факел», серийный выпуск продолжился на Долгопрудненском машиностроительном заводе с 1959 года. Всего было собрано около 100 изделий.

Стартовая масса ракеты — 8785 кг, длина корпуса — 14,5 м, 1 ступень — ТРД ПРД-33 тягой 200 т., 2 ступень — ЖРД С3.42Б переменной тяги 3 — 10,5 т., вес боевой части 500 кг, время готовности к пуску 30 сек., время полета 55 сек., дальность управляемого полета 60 км, высота перехвата 23 — 28 км. На высотах 22-28 км ракета имела скорость 1500 м/сек и способность маневрировать с перегрузками 2-3 ед.

Ракета В-1000 запускалась с одной из двух специально разработанных пусковых установок СМ-71П, которые находились на стартовой позиции полигона (площадка № 6). Перед пуском, по командам с центральной вычислительной станции, пусковая установка разворачивалась на заданный азимут и поднималась на фиксированный угол старта — 78 градусов. Первый бросковый пуск состоялся 13 октября 1957 г. 31 августа 1958 г. ракета впервые достигла максимальной скорости полета.

По сути, В-1000 являлась вариантом традиционной зенитной ракеты с экстра-характеристиками и рассматривалась Григорием Кисунько как функционально-макетный заменитель перспективной противоракеты заатмосферной зоны, которую ещё предстояло создать. В-1000 значительно превосходила лучшую на тот момент ракету В-750 (изделие 1Д) [topwar.ru/29179-pervyy-sovetskiy-massovyy-zrk-s-75.html комплекса ПВО С-75] по массе боезаряда в 3 раза, по скорости поражаемой цели более чем в 5 раз, почти в 2 раза по дальности управляемого полета, и на несколько километров по высоте перехвата цели. Время готовности к пуску уменьшилось с единиц минут до 30 сек. Масса В-1000 и тяга её двигателей была в 4 раза больше, чем у В-750. В автопилоте (СКБ-36 КБ-1 Пётр Михайлович Кириллов) работали демпфирующие гироскопы, измеряющие угловые скорости движения по курсу, тангажу и крену, а также свободный гироскоп, измеряющий углы крена с временем запуска 30 сек. Электронику автопилота впервые удалось создать исключительно на полупроводниковых элементах с применением печатных плат.

В-1000 была хорошо освоена в производстве, на её основе в ОКБ Долгопрудненского машзавода созданы исследовательские ракеты: Я2ТА (отработка аппаратуры внешнетраекторных измерений), 1Я2ТА (исследования электрореактивных плазменно-ионных двигателей в околоземном пространстве), 2Я2ТА (исследования обтекателей тепловой головки самонаведения), С1А (исследования возможности теплового самонаведения в противоракетной обороне), 20ДО (забор проб из радиоактивного облака ядерного взрыва).

Боевая часть противоракеты

Техзадание на боевую часть противоракеты было выдано в 1955 году

   Предполагаемый промах - 75 метров
   Вес боевой части - 500 - 600 кг
   Высота - 25 км
   Скорость противоракеты - 1,5 км/сек
   Относительная скорость встречи - 3,5 - 4 км/сек

В отличие от самолета, боеголовка БР имела небольшие размеры и прочный корпус (около 150 мм теплозащитного покрытия + 10 мм металлической оболочки), который необходимо пробить под острым углом встречи и вывести из строя находящееся внутри ядерное ВУ. Специфика задачи потребовала разработку принципиально новой конструкции.

Главным конструктором БЧ противоракеты был утвержден А. В. Воронов. В этих БЧ, как и в противосамолетных, в качестве поражающего элемента использовались стальные стержни. Однако, в ходе испытаний оказалось, что энергии стержня недостаточно для эффективного поражения боеголовки БР. Соударяясь с ней под острым углом, стержень скользил по её корпусу, постепенно теряя энергию.

Успех принесла работа ГСКБ-47 МОП, проведенная под руководством К. И. Козорезова. В ходе многочисленных экспериментов он создал более эффективную БЧ с активными поражающим элементом (ПЭ) типа «вишня в шоколаде». ПЭ представлял собой полый металлический шарик диаметром 24 мм заполненный взрывчатым веществом, в центре размещался монолитный шарик диаметром 8 мм из сплава кобальта и карбида вольфрама. Боевая часть противоракеты, массой 500 кг, содержала 15000 ПЭ (в позднем варианте 16000). Чтобы создать на пути цели равномерное дискообразное поле, предварительно, при помощи детонирующих шнуров, разрушалась внешняя оболочка ракеты, затем срабатывал метательный заряд из смеси тротила и пороха. Шарики выбрасывались перпендикулярно оси противоракеты, образуя на пути цели круговое поражающее поле. Для образования равномерного поля диаметром 50-75 метров БЧ срабатывала с упреждением около 0,3 сек. Столкновение боеголовки БР с поражающим элементом вызывало ударную детонацию ПЭ, это облегчало пробитие корпуса. Центральный шарик проникал внутрь боеголовки БР и выводил из строя ядерный заряд. Кроме того, боеголовка с поврежденной теплоизоляцией разрушалась в атмосфере под воздействием набегающего потока воздуха. Именно такой БЧ был осуществлен первый перехват 4 марта 1961 года.

Система передачи данных

Строилась на базе подвижных радиорелейных станций (РРС) Р-400, Р-400М. Каждая станция состояла из радиоэлектронной части, антенно-мачтовых устройств и дизель-генератора, которые монтировались на 3-х автомобилях ЗИЛ-157. Диапазон рабочих частот станции 1550—1750 МГц. антенно-фидерное устройство состояло из 4-х параболических антенн диаметром по 1,5 м на мачте высотой 20 м, основная информация передавалась в цифровом виде, применялась фазоимпульсная модуляция с временным разделением каналов. Для осуществления связи между объектами Системы «А» было развернуто 17 станций.

Измерительный комплекс

Первые оптические измерительные средства на полигоне использовались для обслуживания радиолокатора РЭ-1 с 1957 года и состояли из двух кинотелескопов КТ-50 и аппаратуры службы единого времени (СЕВ).

Организационно, на основании директивы Главного штаба Войск ПВО от 18 мая 1961 года, на полигоне были образованы два управления — 3-е управление полигонных измерений и 4-е управление специальных вычислений. К этому моменту измерительный комплекс включал в себя семь площадок (измерительных пунктов) ИП-16, ИП-17, ИП-18, ИП-20, ИП-21, ИП-22, ИП-24, каждый объект обслуживала отдельная войсковая часть. Пункты оснащались кинофототеодолитами КТ-50, КФТ-10/20, скоростными кинотелескопами СКТ-1, СКТ-60, фазовыми радиопеленгаторами «Иртыш-Д» (позднее «Висла-М»), РЛС «Амур» и «Бинокль-Д». В состав измерительного комплекса входила также команда подвижных измерительных средств. Для обработки результатов использовались ЭВМ М-205 (НИЭМ) и ЭВМ М-100.

Измерительный комплекс полигона продолжал развиваться и после окончания работ по системе «А». К моменту наступления пика интенсивности испытаний (1975 г.) он состоял из 17 измерительных пунктов с общей протяженностью измерительных трасс около 700 км.

Сравнительная характеристика

Основные сведения и тактико-технические характеристики стратегических комплексов (систем) противоракетной обороны СССР и России
Характеристики	Наименование комплекса (системы) ПРО
	«А»	«А-35»	«А-35Т»	«А-35М»	«С-225»	«А-135»		«С-375»	«А-235»
Разработчик (изготовитель)	СКБ-30, МКБ «Факел»	ЦНПО «Вымпел», МКБ «Факел»	СКБ-30	ЦНПО «Вымпел», МКБ «Факел»	ЦКБ «Алмаз»	ЦНПО «Вымпел», МКБ «Факел», ЕМКБ «Новатор»		ЦКБ «Алмаз»	ЦНПО «Вымпел»
Год(ы) окончания проекта	1961–1963	1972–1974	1973	1978	1985	1995		1991	2016
Принятие на вооружение									Н/д
Тип ракеты	В-1000	А-350Ж	А-350М	А-350Р	ПРС-1 / В-825	51Т6 типа А-350	53Т6	ПРС-1	51Т6 мод.	14Ц033
Число ступеней	2	2	2	2	2	2	—	2	2	2
Тип двигателя (стартовый/маршевый)	РДТТ/ЖРД	РДТТ/ЖРД	РДТТ/ЖРД	РДТТ/ЖРД	РДТТ/РДТТ	РДТТ/ЖРД	РДТТ	РДТТ/РДТТ	РДТТ/ЖРД	ЖРД/ЖРД
Тип боевой части	о.-ф., ядерная	ядерная	ядерная	ядерная	ядерная	ядерная	ядерная	ядерная	ядерная	о.-ф., ядерная
Стартовая масса ракеты, т	—	33	—	33	—	33	10	—	—	9,6
Длина ракеты, м	12,4–14,5	19,8	—	19,8	—	19,8	10,0	—	—	—
Диаметр корпуса, м	1,0	2,57	—	2,57	—	2,57	1,0	—	—	—
Дальность действия, км	—	350	—	350	—	350	80	500–1000	1000–1500	200–300
Скорость полёта, м/с	1000	—	—	—	—	—	3000	2000–5000	—	—
Система наведения	радиокомандная
Источник информации : [nasledie.ru/sites/default/files/Apl/doc/1/Shield_Of_Russia.pdf Щит России: системы противоракетной обороны]. — М.: Изд-во МГТУ им. Н. Э. Баумана, 2009. — С.270 — 504 с. — Тираж 1 тыс. экз. — ISBN 978-5-7038-3249-3. Примечание: Проекты А-35Т, С-225 и С-375 были прекращены на различных стадиях проведения опытно-конструкторских работ. Проект А-235 находится на стадии полигонных испытаний.

Объекты Системы «А» на карте

[wikimapia.org/#lang=ru&lat=45.644768&lon=72.556973&z=13&m=b&show=/4424715/ru/%D0%9F%D0%BB%D0%BE%D1%89%D0%B0%D0%B4%D0%BA%D0%B0-%E2%84%961 площадка № 1 (РТН)]
[wikimapia.org/#lang=ru&lat=46.234003&lon=70.924816&z=13&m=b&show=/7259178/ru/%D0%9F%D0%BB%D0%BE%D1%89%D0%B0%D0%B4%D0%BA%D0%B0-%E2%84%962 площадка № 2 (РТН)]
[wikimapia.org/#lang=ru&lat=46.950379&lon=72.504015&z=14&m=b&show=/7259204/ru/%D0%9F%D0%BB%D0%BE%D1%89%D0%B0%D0%B4%D0%BA%D0%B0-%E2%84%963-%D0%A0%D0%A2%D0%9D-3 площадка № 3 (РТН)]
[wikimapia.org/#lang=ru&lat=46.024919&lon=72.447109&z=14&m=b&show=/11685522/ru/%D0%9F%D0%BB%D0%BE%D1%89%D0%B0%D0%B4%D0%BA%D0%B0-%E2%84%96-6 площадка № 6 (стартовый комплекс)]
[wikimapia.org/#lang=ru&lat=45.942466&lon=73.623848&z=15&m=b&show=/19320940/ru/%D0%9F%D0%BB%D0%BE%D1%89%D0%B0%D0%B4%D0%BA%D0%B0-%E2%84%9614-%D0%B8-15 РЛС «Дунай» (Площадки № 14, № 15)]
[wikimapia.org/#lang=ru&lat=46.002104&lon=73.647366&z=16&m=b&show=/1778268/ru/%D0%9F%D0%BB%D0%BE%D1%89%D0%B0%D0%B4%D0%BA%D0%B0-%E2%84%968 ЦСО-П (Площадка № 8)]
[wikimapia.org/#lang=ru&lat=46.024279&lon=73.684219&z=17&m=b&show=/4424994/ru/%D0%9F%D0%BB%D0%BE%D1%89%D0%B0%D0%B4%D0%BA%D0%B0-%E2%84%96-40-%D0%A3%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F-%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D0%B3%D0%BE%D0%BD%D0%B0-%D0%93%D0%9A%D0%92%D0%A6 ГКВЦ (Площадка № 40)].

Литература

• [priozersk.com/a_system/582 История создания системы «А»].
• Г. В. Кисунько. «Секретная зона. Исповедь генерального конструктора». Москва, 1996 год, «Современник»
• [www.priozersk.com/book/Balxash1.pdf А. Ф. Кулаков. «Балхашский полигон». Москва, 2006 год, ЗАО «Московские учебники — СиДиПресс»]
• А. Ф. Кулаков «Былые победы и свежие думы». Москва.: «ИнформБюро», 2011.-184с.:ил. ISBN 978-5-904481-51-3
• Н. К. Остапенко «Письмо к сыну и немного о ПРО». — М.: Меронк, 1999.
• Н. К. Остапенко «Ещё больше о ПРО. Были из моей маленькой жизни». — М., 2007.
• М. Н. Николаев «Ракета против ракеты» М., Воениздат. 1963 год
• [old.vko.ru/article.asp?pr_sign=archive.2005.25.13 «Оружие противоракетной обороны россии: героическая эпопея создания оборонной триады и первопроходцы — создатели и испытатели»]. Москва. 2006 Авторы-составители: Пупков К. А., Гончаренко П. Г., Гриценко В. В., Гудков С. А., Егупов Н. Д., Змитрович А. А., Коновалов А. И., Курилов В. И., Лохматов В. С., Панюхин В. К., Севрюков В. Г., Тарасов А. В., Тутецкий И. М., Шальнов И. С., Шмыгин А. И.
• [old.vko.ru/article.asp?pr_sign=archive.2004.18.14 «Прошлое и настоящее российских систем противоракетной обороны»], О. В. Голубев, Ю. А. Каменский, М. Г. Минасян, Б. Д. Пупков.
• [old.vko.ru/article.asp?pr_sign=archive.2004.19.30 Ракеты для ПРО]. (Из книги «Корпорация „Вымпел“. Системы ракетно-космической обороны») Москва — 2004.

Отрывок, характеризующий Система «А»

Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.