Организации дополнительных степеней

Организации дополнительных степеней — это структуры, членами которых являются масоны в степени мастера. Основная роль дополнительных степеней, это раскрытие и углубление содержания трёх базовых степеней, их интерпретация в том или ином направлении, содействие дальнейшему совершенствованию мастеров-масонов. Возникновение первых организаций дополнительных степеней относится к середине XVIII в.

Членство в организациях дополнительных степеней предполагает, как правило, членство и участие в работе лож 3-х основных градусов. Дополнительные степени и их управляющие структуры (капитулы, верховные советы) обычно разделены с основными ложами (находящимися под контролем великих лож), не решают вопросы членства в ордене (не посвящают в масоны), не присваивают степени ученик, подмастерье, мастер, не претендуют на управление ложами, работающими в 3-х основных степенях, и не могут создавать и регламентировать их деятельность.

Древний и принятый шотландский устав

Древний и принятый шотландский устав (ДПШУ), имеет степени с 4-й по 32-ю. Управляется Верховным советом внутри каждой из своих юрисдикций, верховный совет состоит из обладателей 33-й степени. Происхождение степеней ДПШУ идет из Франции середины XVIII века, однако данный устав, как практическая посвятительная система из 30 степеней, получил развитие лишь с момента создания первого верховного совета в Чарльстоне, Южная Каролина, США в 1801 году. Первый верховный совет состоял из 11 человек, в числе его основателей были Джон Митчел и Фредерик Дальхо, одним из его реформаторов во второй половине XIX века был Альберт Пайк. Ныне он носит название Верховный совет ДПШУ Южной Юрисдикции США, непосредственно управляет структурами ДПШУ на территориях более половины штатов и является прародителем для других верховных советов в мире.

Слово «шотландский» в названии не связано с его происхождением из Шотландии, и используется лишь как ссылка на легендарные древние корни устава. В некоторых юрисдикциях это слово из названия опускают во избежание путаницы.

Устав Эмулейшн

История устава уходит своими корнями в английское масонство. Этот устав, бывший символом примирения «Древних» и «Современных», знаменует собой переход от оперативного к спекулятивному масонству.

Самые древние ритуалы каменщиков не дошли до нас. Действительно, для оперативных масонов (строителей) запись или зарисовка технических секретов искусства построения здания или знаков различия между рабочими считалась нарушением профессиональной тайны. Передача знания производилась исключительно в устной форме. Когда масонство стало спекулятивным, в его обрядах инициации сохранился и даже усугубился принцип символической передачи секретов, которая, однако, уже не было исключительно устной.

В 1717 году первая Великая ложа (т. н. «Современные») начала проводить собрания, на которых разбиралась сущность обрядов, практикуемых ранее. С 1752 года т. н. «Древние» присоединились к работе «Современных», принеся с собой существенные изменения. Два течения, «Древние» и «Современные», объединились после подписания Договора Союза в 1813 году, создав Объединенную великую ложу Англии.

В 1823 году одним из плодов этого союза стало создание ложи наставлений, предназначенной исключительно для мастеров, под названием Ложа усовершенствования Эмулейшн, которая дала название обряду, созданному в оригинальной английской версии в том же году. Миссией этой ложи была практика обряда в самой строгой его версии и обучение мастеров с тем, чтобы они могли обучать других братьев.

Йоркский устав

Йоркский устав (англ. York Rite), или американский устав — один из многих уставов международного братства вольных каменщиков — масонов. Обряд состоит из нескольких последовательных градусов (степеней), организационно относящихся к различным масонским организациям или подразделениям, каждая из которых осуществляет над ними своё иерархическое управление. Более точно, Йоркский устав — это совокупность отдельных масонских подразделений и соответствующих им градусов, по отдельности работавших бы независимо друг от друга. Три независимых подразделения Йоркского устава — это Капитул королевской арки, Совет царственных и избранных мастеров (или Совет масонов Крипты), и тамплиеры, каждое из которых управляется самостоятельно, но считаются каждое частью одного Йоркского устава. Также существуют другие организации, предполагающие непосредственную связь с Уставом йорк или для членства в них требующие от масона членства в Йоркском уставе: к примеру, Верховный колледж йоркского устава, но принято, что устав состоит из трёх вышеупомянутых подразделений. Своё название устав получил от города Йорк, в котором, по масонской легенде, проходили собрания английских масонов; правда, на эту легенду ссылаются только наставления ритуалов Верховного колледжа устава.

Йоркский устав — одна из дополнительных систем масонства, в которую масон, имеющий степень мастера, может вступить для расширения своего масонского кругозора. Но Йоркский устав — не единственная масонская система в мире, за её пределами насчитывается большое количество и ритуалов, и организаций. И в большинстве случаев при условии, что верховное подразделение (великая ложа, капитул или совет) признает аналогичную юрисдикцию цеха как правильную (соответствующую масонским законам — «регулярную»), каждый отдельный орден признаёт братские взаимоотношения с соответствующим верховным подразделением в пределах Йоркской системы.

Шведский устав

Шведский устав, также известен, как Шведский ритуал. Он используется в ряде скандинавских масонских лож и в Великой земельной ложе вольных каменщиков Германии (ВЗЛВКГ).

Шведский устав, как система работы вольных каменщиков создана в 1735 году и используется в Швеции, Финляндии, Норвегии, Дании и Исландии. Подобная система используется и в ВЗЛВКГ незначительно изменённая Фридрихом Вильгельмом Кельнером фон Циннендорфом в 1770 году. С 1776 по 1779 годы Циннендорфская система использовалась также активно в России.

Шведская система основывается на актах Карла Фридриха Экклефа, основой которой является христианская ориентация масонства, как в низших, так и в высших градусах. Учение ордена делает акцент на христианский характер и представляет собой, как организация орденскую структуру.

Шведская система имеет статус закрытой системы с 10 градусами. Каждый последующий градус основывается на предыдущем.

В рамках каждой великой ложи существует только единственный ритуал для каждого градуса. Ритуалы в разных странах же различаются, однако различия среди Скандинавских стран весьма незначительны. С течением времени ритуалы неоднократно перерабатывались, так для Швеции герцогом Карлом Зёндерманланским, а для Германии Кристианом Неттельбладтом в 1819 году.

В отличие от английского масонства, ритуалы не заучиваются наизусть, а считываются с ритуальной книги, как мастером ложи, так и офицерами (стражами) ложи.

Устав Циннендорфа

Устав Циннендорфа — масонский устав, который практикуется регулярно в Германии и является наиболее распространённым в Австрии. Данный устав используется в Великой земельной ложе вольных каменщиков Германии, как основной и единственно возможный, в других великих ложах Германии он не используется. Также Устав Циннендорфа в сочетании со Шведской системой практиковался в России до 1822 года. Этот устав состоит из 10 градусов и является христианизированным масонским уставом, основывающимся на вере в «Иисуса Христа, как описано в Новом Завете».

Устав Мемфис-Мицраим

Полное название — «Древний и изначальный устав Мемфиса и Мицраима» (ДИУММ). Устав Мемфиса-Mицраима — направление в масонстве, известное с XVIII века и реорганизованное под влиянием Гарибальди в 1881 году.

Согласно легендарной истории самого ордена, он ведёт историю от древних посвятительных традиций Средиземноморья: пифагорейцев, александрийских герметических авторов, неоплатоников, сабеян из Харрана и других. Считается, что в Европе эти ритуалы стали известны лишь в XVIII веке, что подтверждается историческими данными.

Исправленный шотландский устав

Исправленный шотландский устав (фр. Rite écossais rectifié) (ИШУ) является масонским христианизированным уставом появившемся в 1778 году в Лионе, во Франции.

Главным теоретиком и разработчиком ИШУ был Жан-Батист Виллермоз. Этот известный масон осуществил лионские реформы французского филиала «Устава Строгого (тамплиерского) соблюдения» на Конвенте в Галлии, в 1778 году. В новом уставе были задействованы элементы Устава избранных коэнов-масонов Вселенной и были убраны любые упоминания о тамплиерах. Устав строился на таких существовавших в то время системах посвящения:

Устава избранных коэнов-масонов Вселенной Мартинеса де Паскуалиса,

«Устав строгого (тамплиерского) соблюдение», рыцарского масонства первоначально учреждённого в Германии в середине XVIII века и затем распространившегося на остальные части Европы,

Шотландское масонство — различные высшие масонские степени, в которых организация степеней еще не была формализована,

Символическое масонство первых трёх градусов (ученик, подмастерье, мастер), которое практиковалось французским масонством (ВВФ) в то время во Французском уставе.

Эволюция и трансформация этой системы происходила на конвентах в Лионе в 1778 году и Вильгельмсбаде в 1782 году, что и привело в итоге к созданию «Исправленного шотландского устава» в 1782 году. С тех пор, ритуалы этого устава практически не менялись.

В уставе была синтезирована христианская доктрина, лежащая в основе «Трактата о реинтеграции существ в их первоначальных качествах и силах, духовных и божественных», Мартинеса де Паскуалиса.

Французский устав

Французский устав тесно связан с рождением масонства во Франции, и был основан во Франции в 1786 году. Британцы относят устав «Модерн» во Франции, к мало-мальски перешедшему во Французский устав. Хотя эта гибридная форма больше не известна, как Французский Устав, он иногда принимает это имя, чтобы отличить его от ДПШУ, из которого он был первоначально сформирован. Для того чтобы гарантировать, что французское масонство имело национальный аспект, Великий восток Франции организовал стандартизацию «Модерн» — гексагональный устав с 1782 года, а в 1785 году модель была зафиксирована в первых трёх градусах в «голубой ложе», которая проявила сильное английское влияние, в отличие от Шотландского устава. Однако только в 1801 году Великий восток Франции напечатал правила этого устава под названием «Управитель масона», содержащий некоторые дополнения и поправки к предыдущей версии, которая распространялась из ложи в ложу в дискретном виде рукописи. Устав прошёл несколько дальнейших реформ, и в 1858 году "Французский устав Мюрата " (возвращение к основам Конституции Андерсона без серьёзных изменений в уставе) проявился сам собой.

См. также

• Регулярное масонство
• Масонские степени
• Масонские уставы

Ссылки

• [www.aasr.ru Сайт Верховного Совета России Древнего и принятого шотландского устава]
• [www.yorkrite.org/ Верховный капитул йоркского устава]

Отрывок, характеризующий Организации дополнительных степеней

– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.