Система Дельвиня

Система Дельвиня — конструкция дульнозарядных винтовок разработанная в 1825 году капитаном французской армии Густавом Дельвинем.

История

К началу XIX века нарезные ружья были хорошо известны, однако их применение было затруднено тем обстоятельством, что при общепринятом способе заряжания с дула, пулю приходилось прогонять шомполом по нарезам, что занимало довольно продолжительное время. В результате такие ружья не могли конкурировать с гладкоствольными по степени скорострельности, и использовались только ограниченно, самыми лучшими стрелками. Делвинь смог устранить описанный недостаток, разработав винтовку со свободным досыланием пули. В казённой части винтовки Дельвиня располагалась камора в которой помешался пороховой заряд (по этой причине винтовка получила название каморной). Так как камора имела диаметр несколько меньший диаметра ствола, по её верхнему краю располагался кольцевидный выступ на который ложилась пуля при заряжании. Круглая пуля имела диаметр позволявший ей свободно проходить ствол при досылании. Двумя-тремя ударами шомпола мягкая свинцовая пуля разбивалась об выступ, расширяясь до степени достаточной, чтобы врезаться в нарезы при выстреле. Головка шомпола имела полусферическую выемку, позволявшую пуле сохранить соответствующую форму головной части. Винтовка была принята на вооружении французской армии, с 1830 года к ней стала использоваться пуля цилиндро-конической формы. Система обладала определёнными недостатками: если выступ каморы был слишком узок, или диаметр пули слишком мал, то она вбивалась в камору и не врезалась в нарезы. Также в процессе стрельбы, когда в каморе накапливался пороховой нагар, стандартный заряд пороха уже не помещался полностью в каморе, выступал поверх её края не позволяя пуле лечь на выступ и добиться её расширения. Офицер Тьери́ предложил применять для пуль деревянный поддон, не позволявший пулям попадать в камору и оборачивать их просаленным пластырем уменьшавшим загрязнение нарезов. Винтовка Дельвиня с пулей Тьери́ (штуцер Тьери́) была принята на вооружении в 1840 году, но большого распространения последний не получил, так как уже в 1842 на вооружении поступила более совершенная винтовка системы Тувенена.

Литература

Маркевич В. Е. Ручное огнестрельное оружие / Волковский Н. Л.. — СПб. : Полигон, 2005. — 496 с. — ISBN 5891732769.</span>

Отрывок, характеризующий Система Дельвиня

Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.