Система добычи

Система добычи (от англ. spoils system) — практика продвижения и найма правительственных служащих, когда победившие на выборах президент или партия формируют состав государственных органов из своего окружения и своих сторонников. При такой системе во власть допускаются только хорошо знакомые «политической элите» люди, связанные круговой порукой. Является противоположностью системы заслуг.

Назначения по партийному признаку почти не практиковались первыми шестью президентами США. И лишь Эндрю Джексон, занимавший президентский пост в 1829—1837 годах, в полной мере воспользовался преимуществами пребывания у власти, заменив 919 служащих почтового ведомства. За обычаем партийных назначений утвердилось наименование spoils system — «дележ добычи». Его автор, губернатор штата Нью-Йорк Уильям Л. Марси, впоследствии военный министр и госсекретарь, выступил в 1832 году с апологией такой практики, заявив, «что ничего нет ложного в правиле, что победителю принадлежит добыча (spoils of the enemy)».

В 1883 году, спустя два года после убийства президента Джеймса Гарфилда человеком, безуспешно добивавшимся назначения на дипломатические посты, Конгресс принял Закон о гражданской службе, известный как закон Пэндлтона, который фактически «отменил» систему добычи и сделал систему заслуг обычной практикой.

См. также

• Система заслуг

Отрывок, характеризующий Система добычи

На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..