Система траекторного управления

Система траекторного управления (СТУ) — бортовая электронная система, предназначенная для формирования и выдачи потребителям управляющих сигналов по крену и тангажу при автоматическом и директорном управлении летательным аппаратом в режиме захода на посадку по сигналам курсо-глиссадных радиомаяков. Система обеспечивает индикацию командных сигналов и основных навигационно-пилотажных параметров. Кроме режимов захода и посадки, типовая СТУ может обеспечивать самостоятельно или в составе бортового навигационно-пилотажного оборудования режимы автоматического или директорного управления на маршруте (стабилизация заданного курса или заданного путевого угла), программное управление на маршруте от вычислителей навигационной или радионавигационной системы, автоматический или директорный режим сближения с другим самолётом, режим стабилизации барометрической высоты полёта, режим атаки наземной или воздушной цели (для боевых ЛА) и др.

Вероятно, что первой подобной унифицированной аппраратурой, которая довольно широко применялась и до сих пор применяется на отечественных ЛА, была пилотажно-навигационная система «Путь» (выполненная в нескольких вариантах и модификациях). Сама идея построения системы заключалась в том, чтобы обобщить и представить в удобной для восприятия форме большой объём пилотажно навигационной информации в двух установленных на приборной доске комбинированных приборах — командном пилотажном и навигационном. Кроме этого, система выдаёт сигналы отклонения от заданной траектории полёта на отклонение стрелок и командных индексов по крену и тангажу. При директорном управлении задача пилота сводится к тому, чтобы соответствующим воздействием на органы управления самолётом удерживать командные индексы в околонулевом положении. В режиме автоматического управления управляюшие сигналы поступают как на командные индексы, так и в автопилот. При этом лётчик по положению командных индексов контролирует качество автоматического управления полётом.

Система «Путь» получает информацию от радиотехнической системы ближней навигации РСБН-2, системы посадки СП-50, корректора высоты КВ-11. Состав оборудования системы «Путь» может несколько варьироваться, в зависимости от типа летательного аппарата, на котором она работает. В любом случае применяются приборы типа ПП-1 (пилотажный прибор), НКП-4 (навигационный курсовой прибор), усилители, вычислители, пульты управления и др. блоки.

Другая, более современная и распространённая система интегрального исполнения траекторного управления — «Борт», также выпускалась при СССР в нескольких вариантах комплектации, в зависимости от типа летательного аппарата. Индицирующими приборами этой системы могут быть ПКП-72, ПКП-77 (прибор командный пилотажный) и прибор ПНП-72 (прибор навигационный плановый), оба также в нескольких вариантах исполнения. Информация в СТУ может поступать от РЛС, АРК, РСБН, ЦВМ, МРП, курсовертикалей, ДИСС, корректоров высоты. В вычислителях системы происходит обработка и преобразование информации об угловом и пространственном положении машины в команды управления боковым и продольным движением, блок контроля осуществляет непрерывный контроль исправности вычислителей и смежных с СТУ систем.

В ряде случаев (на истребителях) некоторые функции СТУ реализуются аппаратурой САУ (ПрНК, НПК и т. п.) и самостоятельная аппаратура СТУ на летательном аппарате не применяется.

См. также

• Автопилот
• Радиотехническая система ближней навигации
• Заход на посадку
• Схема захода
• Курсо-глиссадная система
• Приводная радиостанция

Отрывок, характеризующий Система траекторного управления

Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.