Систовский мир

Систовский мир — мирный договор, подписанный 4 августа 1791 года в городе Систове между Австрийской монархией и Османской империей. Договор завершил австро-турецкую войну 1787—1791 годов и Османо-габсбургские войны в целом. Со стороны Австрии его подписали барон Радкеаль и граф Эстергази, со стороны Османской империи — Абдулла Бири, Исмет Ибрагим и Мехмед Дурри.

Предыстория

9 февраля 1788 года Австрия, выполняя союзные обязательства с Россией, по договору 1780 года, вступила в войну, которую последняя вела против Османской империи с августа 1787 года.

Кампания 1788 года была неудачной для австрийцев, но успехи русских войск, в особенности блестящие победы Суворова, овладевшего в декабре 1788 года Очаковом, позволили Австрии продолжить войну и даже занять некоторые османские территории. В сентябре 1789 года, после разгрома турок Суворовым при Фокшанах (1 августа 1789 года), австрийские войска взяли Бухарест, в октябре — Белград, в ноябре — Крайову. Тем не менее Австрия, обеспокоенная событиями Великой Французской революции, желала выйти из войны, обратив все своё внимание на молодую Республику. Кроме того, Пруссия, являвшаяся проводником английской политики в Европе, в угрожающей форме требовала от Австрии заключения мира с Османской империей, надеясь этим ослабить Россию. На состоявшейся в Рейхенбахе англо-австро-прусской конференции Австрия, под давлением со стороны Пруссии, обязалась заключить сепаратный мир с Османской империей и не помогать больше России. После этого Австрия прекратила военные действия.

Договор

19 сентября 1790 года в Журжеве было подписано австро-турецкое перемирие, а вскоре был заключен и Систовский мир. Его основой, несмотря на большие успехи Австрии и союзной ей России, было признание status quo ante bellum. Австрия возвращала туркам все завоёванные ею земли, кроме крепости Хотин с округом, который она обещала вернуть после заключения русско-турецкого мира.

Одновременно с подписанием Систовского мир между сторонами была заключена конвенция, по которой во владение Австрии переходила Старая Орсова и небольшая территория по верхнему течению реки Унны, причем Австрия обязывалась никогда не возводить укреплении на приобретённых землях.

Отрывок, характеризующий Систовский мир

– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.