Козан
Город
|
Козан (тур. Kozan, арм. Սիս, Сис) — город и район провинции Адана (Турция), на 68 км севернее города Адана. Сис была столицей армянского королевства Киликия.
Население города росло быстро в последние годы, 15 159 чел. в 1960, 54 451 чел. в 1990, 72 463 чел. в 2007 и 72 727 чел. в 2008 (данные переписи).
Содержание
История
В Средневековье город был известен под именем Сис. С 1186 по 1375 Сис был столицей армянского Киликийского царства[1]. Город был важным центром в истории Армянской апостольской церкви, по крайней мере, до тех пор, пока первый католикос Армении, Григорий Просветитель, не перенёс кафедру в Вагаршапат (ныне Эчмиадзин).
В 704 Сис был осажден арабами. Халиф аль-Мутаваккиль из династии Аббасидов завоевал и повторно укрепил город, но тот скоро вернулся в руки византийцев. Сис был перестроен в 1186 во времена правления Левона II, короля армянского Царства Киликия из династии Рубенидов, который сделал Сис столицей Малой Армении (1186 до 1375).
В 1266 Бейбарс I прибыл в Дамаск и направил послов к киликийскому царю Хетуму с требованием вернуть несколько пограничных крепостей, захваченных в своё время армянами с монгольской помощью. Опасаясь, что ильхан Абага расценит передачу крепостей как подчинение Киликии Египту, царь отказался. Султан двинулся в Халеб, откуда отправил против армян войска под командованием эмиров Изз ад-Дина Игана и Калауна. Хетум I поспешил за помощью к монголам, а его сыновья Левон и Торос выступили навстречу мамлюкам. 24 августа армяне были разбиты при Мари, Торос погиб, а Левон попал в плен. Мамлюки разорили страну до Аданы, предали огню столицу Сис, увели в плен множество народа.
В 1293 году в Сисе обосновался католикос Армянской апостольской церкви, покинув его почти столетие спустя после падения Киликийского царства, в 1441 году. Точнее, из Сиса в Эчмиадзин был возвращен престол католикоса. Но сам католикос Григор IX, не пожелавший переезжать в Эчмиадзин из-за преклонного возраста, остался в Киликии. С него началась история Киликийского католикосата. Резиденция католикоса находилась в Сисе с 1293 по 1915 год; ему подчинялись пятнадцать епархий.
В составе Османской империи
В Османской империи Сис был главным городом области Адана и насчитывал около 4000 жителей (приблизительно в 1901), большинство из них армяне. Согласно Османской переписи 1519 и 1540 гг., следующие замки в Киликии оставались неповрежденными: Сис, Фек, Анаварза, Ламберд и Барцрберд («Высокая Крепость»).
В 17-м веке османское присутствие в области ослабело, и практически власть находилась у местных правителей из династии Козаноглу, пока в 1865 османский генерал Дервиш-паша не изгнал Козаноглу и не возвратил область под полный контроль Османской империи.
В Козане, как утверждают, родился турецкий поэт Караджаоглан[2] (тур. Karacaoğlan).
Армянское население Сиса было уничтожено и изгнано из города во время геноцида армян, начавшегося в 1915 году[3]. Католикос Саак II бежал в Сирию с частью своей паствы и какое-то время у католикосата не было постоянного пристанища.
Сис сегодня
Сегодня Козан (Сис) — маленький город, окружённый виноградниками, садами и рощами кипариса, платана, апельсина и лимонных деревьев. По состоянию на 2000 год, собор в Сисе разрушен, от него остались только две стены.
Известные уроженцы
Севак, Манасе Киракосович — американский учёный.
См. также
Напишите отзыв о статье "Козан"
Примечания
- ↑ Ecclesiastical Architecture in the Fortifications of Armenian Cilicia — Robert W. Edwards, Page [155] of 155—176
- ↑ [www.kultur.gov.tr/RU/Genel/BelgeGoster.aspx?1C04EA51480895DA7A2395174CFB32E14E375E3A92777967 Министерство культуры Республики Турция]
- ↑ [www.zum.de/whkmla/region/asmin/cilicia191823.html Cilicia in the years of 1918—1923]
Ссылки
- [www.kozan.gov.tr/ Официальный сайт района]
- [www.kozan.bel.tr/ Официальный сайт города]
- [www.armeniapedia.org/index.php?title=Sis Armenian History and Presence in Sis]
- [www.newadvent.org/cathen/06099a.htm Flavias]
Это заготовка статьи по географии Турции. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Отрывок, характеризующий Козан
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.