Сиу (народ)
Си́у (дако́та, самоназвание dakhota, lakhota, nakhota — заключившие мир, объединённые) — индейский народ группы сиу на севере США (резервации на севере шт. Небраска, в штате Миннесота, Южной и Северной Дакоте, на северо-востоке штата Монтана) и юге Канады (резервации в провинциях Саскачеван и Манитоба). Численность в США 113,7 тыс. человек (2002, перепись), в Канаде 3 тыс. человек (2001, перепись). Говорят на языке сиу (лакота), среди молодёжи преобладает английский язык. Почти все дакота Канады и свыше 70 % дакота США — христиане (католики, англикане, индепенденты и др.), сохраняются традиционные верования.
Содержание
История
Родина сиу — земли к западу от озера Мичиган (штаты Миннесота и Висконсин). К середине XVII века занимали территорию около озера Миль-Лак и далее на запад до реки Миссури. Занимались загонной охотой на бизонов, делились на восточных и западных дакота. В XVIII веке под давлением вооружённых огнестрельным оружием оджибве и кри, а также привлекаемые охотничьими угодьями и торговыми факториями на реках Де-Мойн, Миссисипи и Миссури, постепенно переселялись на запад. К середине XIX века занимали территории на западе Миннесоты, севере Айовы, Северную и Южную Дакоту, восток Монтаны и Вайоминга, северо-восток Небраски. Заимствовав у соседей лошадь, перешли к конной охоте на бизонов.
К этому времени делились на 3 группы, состоящих из 7 племён:
- Восточные (санти, исанъяти, восточные дакота) — мдевакантоны, вахпетоны, вахпекуте, сиссетоны;
- Центральные (западные дакота) — янктоны и янктонаи;
- Западные (лакота) — тетон (оглала, брюле, хункпапа, миннеконжу, итазипчо, охенонпа, сихасапа).
Центральные и западные сиу по традиционной культуре стали типичными представителями кочевой культуры индейцев Великих равнин. Восточные дакота сочетали элементы кочевничества с земледелием, собирательством и рыболовством. Община (тхиошпайе), составлявшая лагерь, объединяла семьи родных, приёмных и двоюродных братьев (каждая отдельная семья проживала в своём типи), управлялась вождём (итанчан) и советом (типи-ийокихэ). Несколько общин объединялись в кланы и племена. Для обеспечения порядка в лагере и, особенно, во время охоты назначались «полицейские» (акичита), при перекочёвке движением руководили выборные управляющие (вакичонза), также выступавшие судьями при внутренних спорах. Существовали мужские и женские союзы.
В основе традиционной религии — вера в безличную силу (вакан-танка) и её проявления (вакан): таку шканшкан («то, что движет», «энергия»), солнце, луна, ветер, ураган, Четыре ветра, Громовые создания (Вакиньян), камень, земля, Дева — Белая Бизониха, бизон, двуногие, множество невидимых духов. Человек мог обратиться к вакан-танка с мольбой о помощи (вачекийе — «просьба о помощи по-родственному»), связующим предметом считалась курительная трубка (чанунпа). Существовали шаманы: вичаша-вакан и пежута-вичаша (лекари). Основной ритуал у западных и центральных дакота — летняя Пляска Солнца. Распространены мифы творения о культурном герое и трикстере Пауке (Иктоми). Известно пиктографическое письмо, в том числе летописи («перечни зим»).
Договорные отношения с США с начала XIX века, захват земель белыми, нарушения прежних договоров, истребление бизонов вызвало вооружённое сопротивление дакота (т. н. Война Воронёнка, Война Красного Облака 1866—1867, Война за Чёрные Холмы 1876—1877). В конце 1870-х годов дакота были окончательно переселены в резервации. Мессианское движение Пляски Духов спровоцировало бойню на ручье Вундед-Ни в 1890.
Современные дакота в резервациях заняты сельским хозяйством, имеют доходы с игорного бизнеса, сдают земли в аренду. Более половины дакота живут в крупных городах по всей территории США. Активно участвуют в политических выступлениях, движении паниндеанизма.
Знаменитые сиу
- Воронёнок — вождь санти, знаменитый своей ролью в Восстании сиу
- Сидящий Бык — вождь хункпапа, известный своей ролью в Битве на реке Литл-Бигхорн
- Большая Нога — вождь миннеконжу, погиб в бойне на ручье Вундед-Ни
- Неистовый Конь — вождь оглала, прославившийся отвагой на поле боя
- Красное Облако — вождь оглала, известный своей ролью в Войне Красного Облака
- Чарльз Истмен — врач и писатель
- Пинающий Медведь — художник
- Черный Лось — шаман и общественный деятель
- Лютер Стоящий Медведь (Мато Нажин) — писатель и публицист
- Желчь — вождь хункпапа, прославившийся отвагой на поле боя
- Полковник Грегори «Пэппи» Бойингтон — пилот во Второй мировой войне, получивший Медаль Почёта; на четверть сиу
- Зиткала-Ша — писательница и гражданская активистка.
См. также
Напишите отзыв о статье "Сиу (народ)"
Ссылки
- [www.lakota-indians.narod.ru Семь Очагов: Лакота, Дакота, Накота]
- [www.lakhota-oyate.narod.ru Лакота Ояте: Сайт о народе Лакота, Дакота, Накода]
- [www.dakotablues.nl Dakota Blues: The History of The Great Sioux Nation]
- [curtis.library.northwestern.edu/viewPage.cgi?showp=1&size=2&id=nai.03.book.00000196&volume=3 The Yanktonai] (фотограф Эдвард Кёртис)
- [www.lakhota.org Lakota Language Consortium]
- [www.wintercounts.si.edu Winter Counts] a Smithsonian exhibit of the annual icon chosen to represent the major event of the past year
- [tradecorridor.com/rosebud/ Rosebud Indian Reservation] Land of the Sicangu Lakota Oyate
- [www.dakotaculture.com/wiki/ Dakota Language and Culture Encyclopedia]
Литература
- Albers, Patricia C. (2001). Santee. In R. J. DeMallie (Ed.), Handbook of North American Indians: Plains (Vol. 13, Part 2, pp. 761—776). W. C. Sturtevant (Gen. Ed.). Washington, D.C.: Smithsonian Institution. ISBN 0-16-050400-7.
- Anderson G.C. Kinsmen of another kind: Dakota-White relations in the Upper Mississippi Valley, 1650—1862. Univ. of Nebraska Press, 1984;
- Christafferson, Dennis M. (2001). Sioux, 1930—2000. In Handbook of North American Indians: Plains (Vol. 13, Part 2, pp. 821—839). Washington, D.C.: Smithsonian Institution.
- Cox, Hank H. (2005). Lincoln and the Sioux Uprising of 1862. Nashville, TN: Cumberland House. ISBN 1-58182-457-2.
- DeMallie, Raymond J. (2001a). Sioux until 1850. In Handbook of North American Indians: Plains (Vol. 13, Part 2, pp. 718—760). Washington, D.C.: Smithsonian Institution.
- DeMallie, Raymond J. (2001b). Teton. In Handbook of North American Indians: Plains (Vol. 13, Part 2, pp. 794—820). Washington, D.C.: Smithsonian Institution.
- DeMallie, Raymond J. (2001c). Yankton and Yanktonai. In Handbook of North American Indians: Plains (Vol. 13, Part 2, pp. 777—793). Washington, D.C.: Smithsonian Institution.
- DeMallie, Raymond J.; & Miller, David R. (2001). Assiniboine. In Handbook of North American Indians: Plains (Vol. 13, Part 1, pp. 572—595). Washington, D.C.: Smithsonian Institution.
- Densmore F. Teton Sioux Music // Bur.of Amer. Ethnology Bull. 61, Wash., 1918;
- Getty, Ian A. L.; & Gooding, Erik D. (2001). Stoney. In Handbook of North American Indians: Plains (Vol. 13, Part 1, pp. 596—603). Washington, D.C.: Smithsonian Institution.
- Gibbon G.E. The Sioux: the Dakota and Lakota Nations. Blackwell Pub., 2003.
- Hein, David (1997). «Christianity and Traditional Lakota / Dakota Spirituality: A Jamesian Interpretation.» The McNeese Review, vol. 35, pp. 128-38.
- Hein, David (Advent 2002). «Episcopalianism among the Lakota / Dakota Indians of South Dakota.» The Historiographer, vol. 40, pp. 14-16. [The Historiographer is a publication of the Historical Society of the Episcopal Church and the National Episcopal Historians and Archivists.]
- Parks, Douglas R.; & Rankin, Robert L. (2001). The Siouan languages. In Handbook of North American Indians: Plains (Vol. 13, Part 1, pp. 94-114). Washington, D.C.: Smithsonian Institution.
- Robert M. Utley, «The Last Days of the Sioux Nation» (Yale University, 1963) ISBN 0-300-00245-9
- Sioux Indian religion: tradition and innovation. Ed. R. DeMallie and D. Parks. Univ. of Oklahoma Press, 1987;
- Sullivan, Maurice S.: «Jedediah Smith, Trader and Trail Breaker», New York Press of the Pioneers (1936) contains 'politically incorrect' white man’s terminology and stereotypical attitudes toward the 'Indians'.
- Walker J.R. Lakota Myth. Univ. of Nebraska Press, 1983;
Отрывок, характеризующий Сиу (народ)
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.
Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.
Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.