Сифнос

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
СифносСифнос

</tt>

Сифнос
греч. Σίφνος
Расположение острова Сифнос в Эгейском море
36°59′ с. ш. 24°40′ в. д. / 36.983° с. ш. 24.667° в. д. / 36.983; 24.667 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=36.983&mlon=24.667&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 36°59′ с. ш. 24°40′ в. д. / 36.983° с. ш. 24.667° в. д. / 36.983; 24.667 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=36.983&mlon=24.667&zoom=9 (O)] (Я)
АрхипелагКиклады
АкваторияЭгейское море
СтранаГреция Греция
РегионЮжные Эгейские острова
Сифнос
Площадь73,9 км²
Наивысшая точка679 м
Население (2001 год)2442 чел.
Плотность населения33,045 чел./км²

Си́фнос (греч. Σίφνος) — остров в Греции, в южной части Эгейского моря. Один из островов архипелага Киклады, находится между Милосом и Серифосом примерно в 130 километрах к юго-востоку от Афин.





География

Остров имеет вытянутую форму. Длина острова — около 15 километров, ширина — 7,5 километра. Площадь острова составляет почти 74 км², а длина береговой линии — около 70 километров.

История

Остров заселен людьми несколько тысяч лет назад. На острове остались свидетельства пребывания на нем в древности финикийцев и жителей Карии. Во втором тысячелетии до н.э. на острове существовала минойская культура, остров был тесно связан с Критом. Видимо в это время на острове стали разрабатывать золотые и серебряные рудники. В период великого греческого переселения остров был заселен ионийцами. В VI веке до н. э. остров переживал свой расцвет, главным образом благодаря своим золоту и серебру. Остров был настолько богат, что посвятил храму Аполлона в Дельфах целую сокровищницу — так называемую Сокровищницу сифносцев. Геродот упоминает об этом в своей «Истории»[1]:

Сифнос тогда процветал и был самым богатым из всех островов. На острове были золотые и серебряные рудники, такие богатые, что на десятину доходов с них сифнийцы воздвигли в Дельфах одну из самых пышных сокровищниц. Ежегодно граждане острова делили доходы между собой

.

Но постепенно добыча золота и серебра на острове прекратилась. Павсаний пишет об этом так[2]:

Устроили сокровищницу и сифнийцы по следующему поводу: у сифнийцев на острове открылись золотые россыпи, и бог велел им из доходов вносить десятую часть в Дельфы. Они выстроили сокровищницу и стали привозить сюда десятину. Но когда они вследствие жадности прекратили эти взносы, то море разлилось и наводнением похоронило их россыпи.

Другим известным товаром с острова был синий или голубой сифносский камень, активно использовавшийся при строительстве и украшении зданий по всей Элладе, в частности в Афинах. Британский археолог Бент обнаружил в двух местах на берегу моря следы древних выработок, а кроме того, также на берегу моря открыл довольно протяженную штольню. В стенках её были видны вырубленные ниши для ламп рудокопов. Найдены также орудия труда и следы от них на стенках штольни. Бент обследовал дно моря и нашел там остатки шлака. Это подтверждает данные Павсания о землетрясении на острове, в результате которого большая часть рудников была затоплена[3].

Кроме золота и серебра на острове добывалось железо. Месторождения железной руды сохранились на острове до сих пор. Благодаря особым глинам остров был знаменит на всю Грецию своим гончарным производством и производством керамики. Это было основным занятием жителей острова в античную эпоху.

В V веке до н. э. остров входил в состав Афинского морского союза, затем в состав Римской империи. В Римскую эпоху остров использовался как место ссылки. После падения Рима остров входил в состав Византии. В 1207 году захвачен крестоносцами и передан ими в состав Наксосского герцогства. После гибели последнего вошел в состав Венецианской республики. В отличие от других островов Киклад остров вошел в состав Османской империи достаточно поздно, лишь в 1607 году. Сифнос входит в состав Греции с момента воссоздания современного государства — с 1831 года.

Населённые пункты

На самом острове несколько населённых пунктов. Гавань острова Камарес расположена на западном побережье и имеет немногим более 100 постоянных жителей, связана автобусами с остальными селениями острова. Столица Аполлония (население около 1000 человек), расположена в 6 километрах от Камареса — построена на трех холмах, привлекает своей традиционной архитектурой. В городе есть Историко-краеведческий музей и Археологический музей с коллекцией скульптур архаической и эллинистической эпох и керамики различных периодов — от геометрического до византийского. И Аполлония, и расположенные вокруг неё населённые пункты - Артемонас, Эксамбела, Като Петали — образцы кикладской архитектуры. Это своеобразные архитектурные ансамбли, где всё — стены, каменные скамьи, дворы, улочки — напоминает бесконечное переплетение кубов, находящееся в полнейшей гармонии с окружающим пейзажем. Единственное исключение — старая столица острова Кастро, остающаяся образцом средневекового зодчества. Кастро расположена в 3 километрах от Аполлония на небольшом холме, в селении также есть небольшой археологический музей. Пейзаж острова дополняют многочисленные ветряные мельницы и 365 церквушек и часовен, которые «растут» повсюду как белые грибы на сером ковре.

Транспорт

На остров ходит паром из Пирея по маршруту Пирей — Китнос — Серифос — Сифнос — Милос — Кимилос. Некоторые паромы на острова Парос и Наксос также останавливаются на острове. На многочисленных лодках, катамаранах и судах на подводных крыльях можно добраться на соседние острова Киклад.

Известные уроженцы

Напишите отзыв о статье "Сифнос"

Примечания

  1. [smallmaster.ru/note/history/a/3214.73.html Геродот. История. Книга третья. Талия.]
  2. [hronologia.narod.ru/fokida.html Павсаний. Описание Эллады. Фокида.]
  3. [bibliotekar.ru/zoloto/15.htm Михаил Маркович Максимов ЗОЛОТО В СТРАНАХ АНТИЧНОГО ПЕРИОДА]

Ссылки

  • [www.sifnos.gr/ Официальный сайт острова]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Сифнос

В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.