Сицилийско-арабский язык

Сицилийско-арабский язык
Страны:	Италия, Мальта
Регионы:	Сицилия, Калабрия, Апулия
Вымер:	после XIII века развился в мальтийский язык
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Афразийская макросемья Семитская семья Западносемитская ветвь Центральносемитская группа Аравийская подгруппа
Письменность:	арабский алфавит
См. также: Проект:Лингвистика

Сицилийско-арабский язык (араб. اللهجة الصقلية‎) — одна из средневековых разновидностей разговорного арабского языка, получившего распространение в мусульманских землях Южной Италии (Барийский эмират) и близлежащих островах, покорённых арабами в VIII—ХI веках. Принадлежал к арабской группе семитских языков, был близок магрибским диалектам, от которых и произошёл. Наиболее широкую известность сицилийско-арабский язык получил в Сицилийском эмирате в 859—1092 годах, хотя в письменных документах продолжал использоваться классический арабский язык. Даже после захвата островов норманнами, обе разновидности языка, устная и письменная, продолжали функционировать в официально-деловой сфере пока, под давлением римских пап, новая языковая политика романизации острова не привела к планомерному вытеснениию арабского из официальной сферы между 1118 и 1132 годами. Последние носители языка, по-видимому, сохранялись в Сицилии до последних массовых депортаций «мавров» в 1240-х годах, на материке до 1300 года, когда был разрушен последний оплот мусульман — г. Лучера. Единственным регионом, где сицилийско-арабский язык сохранился и дошёл до наших дней, стал о. Мальта. Здесь на основе сицилийско-арабского языка при сильном романском влиянии в ХII—ХIХ веках сформировался современный мальтийский язык.

История

Арабо-исламская культура Сицилии достигла расцвета при арабском господстве между 859 и 1086 годами (Сицилийский эмират). Примечательно что первые норманские короли настолько прониклись любовью ко всему арабскому, что даже были прозваны «крещеными султанами Сицилии». При них арабский язык и культура долгое время продолжали использоваться, так как многие арабы занимали важные должности, арабские торговцы и ремесленники имели свои кварталы, а мечети даже пользовались некоторыми привилегиями. При дворе христианских королей было много арабских учителей и поэтов, в обращении продолжали использоваться монеты с датами хиджры, арабскими надписями, и даже цитатами из Корана. В течение как минимум века арабский оставался одним из государственных языков, его фонетика повлияла на формирование современного сицилийского языка, в котором арабские следы сохраняются в до наших дней. По утверждениям нескольких шокированных путешественников, дети христианских королей по-арабски говорили лучше, чем по-итальянски, так как дворцовые гаремы были почти поголовно составлены из арабских наложниц, рабынь и прочей прислуги, которые кроме как по-арабски не говорили. Тем не менее, усиление ассимиляционного давления в годы крестовых походов, постепенная христианизация Сицилии, массовое мухаджирство мусульман в Африку или депортации их на континент, а также иммиграция норманнов, французов и итальянцев на Сицилию привели к исчезновению языка.

Мальта

См. также: Мальтийский язык

Сохранение арабо-сицилийских говоров на Мальте объяснялось большей близостью последней к Африке, наличием мощного близкородственного финикийского субстрата на момент арабского завоевания (которого не было на греко- или романоязычной Сицилии), и, что самое важное, массовым переходом мальтийских мусульман в христианство, что позволило им избежать депортаций в Африку, а значит и сохранить родной язык в местах своего традиционного проживания.

Ссылки

• [magazines.russ.ru/oz/2004/5/2004_5_25.html/ Роберт Ланда. Средиземноморье: общность истории и культуры. Сицилийско-арабский язык.]

Отрывок, характеризующий Сицилийско-арабский язык

Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]