Сишор, Карл Эмиль

Карл Эмиль Сишор
Carl Emil Seashore
Дата рождения:	28 января 1866(1866-01-28)
Место рождения:	Мёрлунда, лен Кальмар, Швеция
Дата смерти:	16 октября 1949(1949-10-16) (83 года)
Место смерти:	Льюистон (Айдахо)
Страна:	Швеция, США
Научная сфера:	психология
Учёная степень:	доктор философии (PhD) по психологии
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Йельский университет
Научный руководитель:	Эдвард Скрипчер
Известные ученики:	Уолтер Майлз
Известен как:	автор теории музыкальных способностей

Карл Эми́ль Си́шор (англ. Carl Emil Seashore; 28 января 1866, Мёрлунда — 16 октября 1949, Льюистон (Айдахо) — американский психолог, один из основоположников тестологии музыкальных способностей.

Биография

Детство и юность

Карл Эмиль Сишор родился 28-го января 1866 года в Мёрлунде — небольшом городке на юго-востоке Швеции в семье фермеров Эмили Шарлотты Борг и Карла Густава Шёстранда. Фамилия «Шёстранд» (швед. Sjostrand) по-шведски означает «морской берег» — по-английски это же словосочетание звучит как «Сишор» (англ. seashore). У американцев произнесение шведской фамилии вызывало значительные трудности, поэтому дядя Карла, эмигрировавший в США раньше остальных Шёстрандов, адаптировал её для местного населения.

В 1870 году семья эмигрировала в США и поселилась в небольшой фермерской общине в округе Бун, штат Айова, где отец Карла приобрёл 80 акров земли и организовал ферму.

Карл, двое его братьев и две сестры получили начальное образование на дому. Как и прочие члены общины они говорили и читали по-шведски. Когда Карлу исполнилось 8 лет, он начал ходить в школу, которую организовал и возглавлял его отец. По окончании школы в 1882 году Карл трудился на отцовской ферме, а кроме того преподавал в местных школах.

Университет и первые научные исследования

В 1891 году Сишор окончил Колледж Густава Адольфа в Сент-Питере, штат Миннесота, где изучал математику, музыку, иностранные языки и литературу. Сишор прекрасно учился, пел в хоре, играл на различных музыкальных инструментах. Темой своей выпускной речи по окончании колледжа он избрал силу музыки как средства выражения чувств. В 1895 году окончил Йельский университет. Сишор первым среди выпускников факультета психологии Йельского университета получил степень доктора философии, защитив диссертацию о роли торможения в процессе научения.

Ещё во время учёбы Сишор начал работать в психологической лаборатории при Йельском университете, где учился вместе с Д. Т. Лэддом и С. Т. Скрипчером. Там он овладел разными экспериментальными методами, психологической статистикой и методами измерения, освоил также преобладавшую в то время структурную психологию Эдварда Титченера, систематический подход которого определил его мышление.

В 1897 году Сишор был назначен директором психологической лаборатории при Университете Айовы, где продолжил экспериментальные исследования, в том числе в области психологии музыки.

Научная деятельность

В течение многих лет Сишор вел экспериментальные исследования в области психологии музыки. Его теория музыкальных способностей была названа «теорией особенностей»: он полагал, что нет такого явления, как музыкальный талант вообще, и считал, что музыкальные склонности складываются из ряда особенностей, которые являются врождёнными и не подвержены влиянию обстоятельств. На основе своей теории Сишор разработал первый стандартный тест — «Шкалу музыкального таланта», и ещё ряд тестов, которые должны определить у людей наличие тех или иных способностей и в зависимости от этого установить, насколько человек чувствителен в отношении восприятия музыки и необходимо ли ему в дальнейшем заниматься ей. Кому-то, по его мнению, такие занятия были абсолютно противопоказаны, так как у тех не было врождённой склонности к восприятию музыки.

Система Сишора основывается на том, что основное значение для музыкального таланта имеют простейшие сенсорные способности, то есть способности улавливать мелкие разницы в высоте, интенсивности и продолжительности звуков.

Учёный выделял 25 музыкальных способностей:

1. Чувство высоты звука
2. Чувство интенсивности звука
3. Чувство времени
4. Чувство протяжённости звука
5. Чувство ритма
6. Чувство тембра
7. Чувство консонанса
8. Чувство объёмности звука
9. Контроль высоты
10. Контроль интенсивности
11. Контроль времени
12. Контроль ритма
13. Контроль тембра
14. Контроль объёмности звука
15. Слуховые представления
16. Двигательные представления
17. Творческое воображение
18. Объем памяти
19. Способность к обучению
20. Свободные музыкальные ассоциации
21. Способность к музыкальной рефлексии
22. Общая умственная одарённость
23. Музыкальный вкус
24. Эмоциональная реакция на музыку
25. Способность эмоционально выражать себя в музыке.

В область научных интересов учёного входило также музыкальное звучание. Сишор исследовал возможности голоса, рояля и скрипки.

Труды

Сишор является автором более 237 публикаций, в том числе книг и статей, среди которых:

• Seashore C. E. Measurements of illusions and hallucinations in normal life. Studies from the Yale Psychological Laboratory, — 1895. — 3: 1-67.
• Seashore C. E. New psychological apparatus, II: An audiometer. Studies in Psychology from the University of Iowa, 1899. — 2: 158—163.
• Seashore C. E. Elementary experiments in psychology. — NY: H. Holt and Co, 1908.
• Seashore C. E. Psychology in daily life. — NY: Appleton, 1918.
• Seashore C. E. The psychology of musical talent. — Boston, NY: Silver, Burdett and Co, 1919.
• Seashore C. E. The Iowa pitch range audiometer, Lancet, October 15, 1919. — pp. 3–8.
• Seashore C. E. The psychology of musical talent. — NY: Silver, Burdett & Co, 1919.
• Seashore C. E. Introduction to psychology. — NY: The Macmillan Company, 1923.
• Seashore C. E. A Survey of Musical Talent in the Public Schools, Representing the Examination of Children of the Fifth and the Eighth Grades in the Public Schools of Des Moines, Iowa, with the Author’s Measures of Musical Talent. — Iowa City: University of Iowa, 1924.
• Seashore’s resume by his students. Psychological Monographs, 1928. — #178,
• Seashore C. E. Objective Analysis of Musical Performance. — Iowa City: University of Iowa, 1937.
• Seashore C. E. Psychology of music. — NY, London: McGraw-Hill book company, inc., 1938.
• Seashore C. E. A preview to college and life, 1938.
• Seashore C. E. Pioneering in Psychology. — Iowa City: University of Iowa Press, 1942.
• Seashore C. E. Applied psychology in 1895. — Journal of Speech Disorders, 10, 1945. — рр. 211—213.
• Seashore C. E. In search of beauty in music: A scientific approach to musical esthetics. — NY: Ronald Press, 1947.
• Seashore C. E. Measures of Musical Talents Manual. — NY: Psychological Corporation. Revised edition, 1956.
• Seashore C. E. A history of psychology in autobiography. — NY: Russell and Russell, 1961. — Vol 1. — рр. 225—297.
• Seashore C. E. Seashore’s psychology of life in autobiography, 1964.

Литература

• Психологическая энциклопедия / Под ред. Р. Корсини, А. Ауэрбаха. — СПб.: Питер, 2006. — 1896 с. — ISBN 5-272-00018-8.
• История психологии в лицах: персоналии / Под ред. А. В. Петровского, Л. А. Карпенко. — М: ПЕР СЭ, 2005. — 784 с. — ISBN 5-9292-0136-6.
• Шихи Н., Чэпмен Э., Конрой У. Психология: биографический библиографический словарь. — СПб: Евразия, 1999. — 854 с. — ISBN 5-8071-0006-9.

Отрывок, характеризующий Сишор, Карл Эмиль

Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.