Скадиньш, Юрис
Поделись знанием:
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
(перенаправлено с «Скадиньш Юрис»)
 Юрис Скадиньш
| ||
| Общая информация | ||
| Прозвище | Бишумуйжа (Bišumuiža)[1] | |
| Родился | ||
| Гражданство |  Латвия СССР
| |
| Позиция | нападающий | |
| Информация о клубе | ||
| Клуб | ||
| Карьера | ||
| Клубная карьера* | ||
| 1930—1935 | Унион
|
? (?) |
| 1936—1941 | Ригас Вилки
|
? (?) |
| 1941 |  Спартак (Рига)
|
? (?) |
| 1942—1944 | Ригас Вилки
|
? (?) |
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.
| ||
Ю́рис Ска́диньш (латыш. Juris Skadiņš) — латвийский футболист, нападающий.
Карьера
В футбол на высоком уровне Юрис Скадиньш начал играть в рижском «Унионе». Там он играл с 1930 по 1935 год, всё время выступления «Униона» в Высшей лиге Латвии[1]. В начале 1936 года Юрис Скадиньш перешёл в ряды «Ригас Вандерер» (впоследствии «Ригас Вилки»)[2].
После присоединения Латвии к СССР, Юрис Скадиньш начал выступать за рижский «Спартак», который был образован из игроков команд АСК и «Ригас Вилки»[3]. В 1942 году, когда вновь восстановили все прежние клубы Латвии, Юрис Скадиньш вернулся в «Ригас Вилки»[2].
Достижения
- Бронзовый призёр чемпионата Латвии: 1931.
- Обладатель Кубка Риги: 1936.
- Обладатель Кубка Латвии: 1938.
Напишите отзыв о статье "Скадиньш, Юрис"
Примечания
- ↑ 1 2 Raimonds Kaže. [sports.delfi.lv/news/football/news/futbols-pilseta-union.d?id=23207798 Futbols pilsētā: Union] (латыш.). DELFI (11 февраля 2009). Проверено 21 января 2013. [www.webcitation.org/6ECbdfHv9 Архивировано из первоисточника 5 февраля 2013].
- ↑ 1 2 Raimonds Kaže. [sports.delfi.lv/news/football/news/futbols-pilseta-vanderersrigas-vilki.d?id=22996918 Futbols pilsētā: Vanderers/Rīgas Vilki] (латыш.). DELFI (20 января 2009). Проверено 21 января 2013. [www.webcitation.org/6ECbfgg3y Архивировано из первоисточника 5 февраля 2013].
- ↑ Raimonds Kaže. [sports.delfi.lv/news/football/news/futbols-pilseta-rigas-spartaks.d?id=23847877 Futbols pilsētā: Rīgas "Spartaks"] (латыш.). DELFI (8 апреля 2009). Проверено 21 января 2013. [www.webcitation.org/6ECbhGK8k Архивировано из первоисточника 5 февраля 2013].
 |
Это заготовка статьи о футболисте Латвии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Скадиньш, Юрис
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
