Скалигер, Жозеф Жюст

Жозеф Жюст (Иосиф Юстус) Скалигер
Joseph Juste Scaliger
Портрет Жозефа Скалигера кисти Пауля Мерула (Paullus Merula), 3-го библиотекаря Лейденского Университета, 1597.
Дата рождения:	5 августа 1540(1540-08-05)
Место рождения:	Ажен (Франция)
Дата смерти:	21 января 1609(1609-01-21) (68 лет)
Место смерти:	Лейден (Голландия)
Научная сфера:	хронология, филология, история, поэтика, математика, астрономия, теология
Награды и премии:	имя института в Лейденском университете

Жозе́ф Жюст (Иосиф Юстус) Скалиге́р (фр. Joseph Juste Scaliger, лат. Josephus Justus Scaliger; 5 августа 1540—21 января 1609) — французский гуманист-филолог, историк и воин, итальянец по происхождению, один из основателей современной научной исторической хронологии, издатель и комментатор античных текстов. Сын Жюля Сезара Скалигера, внук картографа Бенедетто Бордоне.

Биография

Жозеф Скалигер родился 5 августа 1540 года в аквитанском городе Ажене. Он был третьим сыном знаменитого учёного-филолога Жюля Сезара Скалигера. С 12 лет Иосиф учился в коллеже Гиени в Бордо. После смерти отца в 1558 году отправился в Париж. Четыре года учился в Сорбонне. В результате молодой Скалигер в совершенстве овладел не только латинским и древнегреческим, но также еврейским и арабским языками. Энциклопедическое владение доступными в то время источниками создали Скалигеру славу крупнейшего филолога. Его комментарии (1573) к трактату Марка Теренция Варрона «De lingua Latina» и лексикографическому труду римского грамматика Секста Помпея Феста (1575) открыли учёному миру архаическую латынь.

В 1560-х годах Жозеф Скалигер совершил путешествие по Италии, затем — по Англии и Шотландии. Во время поездки, в 1562 году, он становится кальвинистом. Жозеф Скалигер принимал участие в религиозной войне своего времени: как учёный-филолог он разоблачал подложность ряда папских документов, как солдат — сражался в рядах гугенотов.

После Варфоломеевской ночи Жозеф Скалигер бежит в Швейцарию и становится профессором в Женевской академии.

В 1593 году Жозеф Скалигер отправляется в Нидерланды. Остаток жизни он проводит в университете Лейдена и своей деятельностью способствует расцвету филологии в Нидерландах.

Скалигер скончался 21 января 1609 года в Лейдене, Голландия. В честь него назван один из институтов Лейденского университета. Энциклопедический словарь Гранат каждому тому предпосылает слова Скалигера: «Lexicographis secundus post Herculem labor» (Труд лексикографа уступает лишь труду Геркулеса).

Научное наследие

Одна из заслуг Жозефа Скалигера — создание научной хронологии как вспомогательной исторической дисциплины. Его познания в языках и истории многих народов, в математике, астрономии и теологии проявились в его «Новом сочинении об исправлении хронологии» («Opus novum de emendatione temporum», Париж, 1583; исправленное издание — Франкфурт, 1593), дальнейшим развитием этого труда стала книга «Сокровищница хронологии» («Thesaurus temporum», Лейден, 1606; Амстердам, 1629), в которую он включил также важнейшие источники по древней хронологии. В этих работах описаны системы исчисления времени, применявшиеся у разных народов (от Древнего Рима и Древней Греции до Восточной Азии и мексиканцев), и найдены способы перевода между этими системами. Скалигер широко использовал метод астрономической датировки событий по затмениям, развитый Кальвизием.

Скалигер предложил простую погодную хронологическую шкалу, к которой можно было бы приводить все исторические даты — юлианский период. Она основана на цикле длительностью 7980 лет, который получается перемножением трех характерных для юлианского календаря периодов — 28-летнего (период повторения дней недели), 19-летнего (период повторения пасхального лунного цикла) и 15-летнего цикла индиктов с началом отсчета 1 января 4713 до н. э., когда совпадают первые годы всех этих циклов. Эта система в дальнейшем была адаптирована для удобства астрономических расчётов Гершелем, который предложил все даты выражать через число дней, прошедших от указанного начала цикла Скалигера (Юлианский день).

До Скалигера историки пользовались теми хронологическими системами, которые находили в источниках: например для описания событий античности — по олимпиадам, по консулам, от основания Рима, а при сравнении дат полагались на некоторые известные синхронизмы. Скалигер первым поставил задачу систематического исследования соотношения различных календарных систем и хронологических эр.

В основу своей версии хронологии Жозеф Скалигер положил восстановленные им на основании обширных цитат у византийских историков хронологические сочинения Евсевия Кесарийского и его предшественника Секста Юлия Африкана, а также труды их продолжателей Иеронима Стридонского и Идация. Скалигер написал подробные комментарии и примечания к Хронике Евсевия. За «Примечаниями» следует систематическое изложение начал хронологии, с таблицами вычислений, ссылками на древние документы и т. п. Гуманитарная учёность Иосифа Скалигера превосходила собой знания и методы его предшественников. В сочинении «О монетном деле» («De re nummaria», Лейден, 1606) Скалигер первым из историков оценил важность изучения древних монет. Немецкий реформатор Гутер по инициативе Скалигера издал свод античных надписей (1602), к которому Скалигер составил целую сеть указателей, которые являлись образцом для будущих работ этого типа. Работы Скалигера получили развитие в исследованиях по хронологии иезуитов Дионисия Петавиуса и Джованни Баттиста Риччиоли, ирландского епископа Джеймса Ашшера.

Вместе с тем математические познания Жозефа Скалигера были не столь значительными. Известно, что он считал себя автором истинной квадратуры круга, которую опубликовал в 1594 году в книге «Cyclometrica elementa duo». Хотя его метод оспаривался современными ему геометрами (Франсуа Виетом, Христофором Клавием, Адрианом ван Рооменом и Лудольфом ван Кёленом), Жозеф Скалигер настаивал на своей правоте: согласно его ошибочным рассуждениям, <math>\pi</math> равнялось бы корню из 10 (примерно 3,16…), что являлось менее точным значением, чем даже у Архимеда (22/7 = 3,142…).

Важный вклад внёс Скалигер в лингвистику. В написанном им в 1599 году труде «Рассуждение о языках европейцев» («Opuscula varia antehac non edita»; опубликован в 1610, посмертно), Скалигер фактически впервые сформулировал понятие «языковой группы», или, в его терминологии, «матрицы» (matrix), разделив все известные ему европейские языки на 11 групп, произошедших от 11 праязыков-матриц (linguae matrix). Эти матрицы суть: греческая, латинская (в современной терминологии — романские языки), тевтонская (германские языки), славянская, эпирская (албанский язык), татарская (тюркские языки), венгерская, финская (к ней Скалигер отнёс финский и саамский языки), ирландская (кельтский язык Ирландии), британская (кельтские языки Британских островов и французской Бретани), кантабрская (баскский). Однако факта родства между самими «языками-матрицами» Скалигер не заметил (этот шаг сделал 100 лет спустя Лейбниц); по мнению Скалигера, все 11 праязыков произошли от иврита после Вавилонского столпотворения.

Составленный и изданный им в 1572 г. словарь древнегреческого языка «Сокровищница греческого языка» («Thesarus linguae Graecae») пользовался наибольшей известностью среди подобных и неоднократно переиздавался с различными дополнениями и изменениями (последний раз в 1865 г.).

Память

В 1970 г. Международный астрономический союз присвоил имя Жозефа Скалигера кратеру на обратной стороне Луны.

Сочинения

• [hbar.phys.msu.ru/gorm/fomenko/scaltab.htm De emendatione temporum (Об исправлении хронологии, 1583)]
• Thesaurus temporum (Сокровищница времён, Лейден, 1606)
• De re nummaria (О монетном деле, Лейден, 1606)
• Lettres françaises inédites de Joseph Scaliger (Подлинные французские письма Жозефа Скалигера)
• Opuscula varia antehac non edita (Париж, 1610)

Литература

• Jacob Bernays. Joseph Justus Scaliger. Biography & Autobiography. — Berlin, 1855.
• Anthony T. Grafton. Joseph Scaliger: A Study in the History of Classical Scholarship, 2 vol. — Oxford: Oxford University Press, 1983, 1993.
• Вайнштейн О. Л. Западноевропейская средневековая историография. — М.—Л.: Наука, 1964.
• Краткая литературная энциклопедия. Т. 6. — М.: Советская энциклопедия, 1971. — С. 883.
• Олдос Хаксли. Луденские бесы. — М.: Терра, 2000. — С. 62—63. — ISBN 5-273-00065-3
• Ф. Мищенко. Скалигер, Жозеф-Жюст // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Скалигер, Жозеф Жюст

– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?