Скафандр и бабочка (фильм)
Поделись знанием:
К:Фильмы 2007 года
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
| Скафандр и бабочка | |
| Le scaphandre et le papillon | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Жан-Доминик Боби (автобиография) |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Pathé Renn Productions |
| Длительность |
112 мин |
| Сборы |
19,8 млн $ |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Скафандр и бабочка» (фр. Le scaphandre et le papillon) — кинофильм режиссёра Джулиана Шнабеля, вышедший на экраны в 2007 году. Фильм рассказывает о 43-летнем редакторе журнала ELLE Жане-Доминике Боби, перенёсшем сильнейший инсульт, в результате которого он был полностью парализован. Сценарий фильма основан на автобиографической книге Боби.
Содержание
Сюжет
Жан-Доминик Боби, редактор журнала Elle France, 8 декабря 1995 году в возрасте 43 лет перенёс инсульт. Через двадцать дней Боби вышел из комы и обнаружил, что у него парализовано всё тело, кроме левого глаза. Врачи в клинике придумали специальный алфавит для Боби. Подмигивая оставшимся непарализованным левым глазом, когда сидящий рядом человек называл нужную букву, Жан-Доминик рассказал всё о своем внутреннем мире, начиная с психологической пытки, из-за того что ты заперт внутри собственного тела, и заканчивая воображаемыми историями о мирах, которые он посещал лишь в своих мечтах. Жан-Доминик таким образом стал надиктовывать книгу. 9 марта 1997 года, спустя десять дней после её публикации, он умер от пневмонии.
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Матье Амальрик | Жан-Доминик Боби |
| Эммануэль Сенье | Селина Демулен |
| Анна Консиньи | Клод Мандибиль |
| Мари-Жозе Кроз | Анриетта Дюран |
| Олац Лопес Гармендия | Мари Лопес |
| Патрик Шене | доктор Лепаж |
| Макс фон Сюдов | отец Жан-Доминика |
| Майкл Уинкотт | модный фотограф |
| Исаак де Банколе | Лоран |
| Марина Хэндс | Жозефина |
| Нильс Ареструп | Руссен |
| Эмма де Кон | императрица Евгения |
| Жан-Пьер Кассель | священник и продавец |
Награды и номинации
Награды
- 2007 — два приза Каннского кинофестиваля: лучшая режиссура (Джулиан Шнабель) и Технический гран-при (Януш Камински)
- 2007 — приз зрительских симпатий фестиваля AFI Fest (Джулиан Шнабель)
- 2007 — приз «Золотая лягушка» фестиваля операторского искусства Camerimage (Януш Камински)
- 2007 — премия Национального совета кинокритиков США за лучший фильм на иностранном языке
- 2007 — приз зрительских симпатий за лучший европейский фильм на кинофестивале в Сан-Себастьяне (Джулиан Шнабель)
- 2007 — приз за лучшую операторскую работу Стокгольмского кинофестиваля (Януш Камински)
- 2008 — премия BAFTA за лучший адаптированный сценарий (Рональд Харвуд)
- 2008 — две премии «Сезар»: лучший актёр (Матьё Амальрик), лучший монтаж (Жюльетта Велфлинг)
- 2008 — две премии «Золотой глобус»: лучший фильм на иностранном языке, лучшая режиссура (Джулиан Шнабель)
- 2008 — две премии «Независимый дух»: лучшая режиссура (Джулиан Шнабель), лучшая операторская работа (Януш Камински)
- 2008 — две премии «Люмьер»: лучший фильм (Джулиан Шнабель), лучший актёр (Матьё Амальрик)
Номинации
- 2008 — четыре номинации на премию «Оскар»: лучшая режиссура (Джулиан Шнабель), лучший адаптированный сценарий (Рональд Харвуд), лучшая операторская работа (Януш Камински), лучший монтаж (Жюльетта Велфлинг)
- 2008 — номинация на премию Американского общества кинооператоров (Януш Камински)
- 2008 — номинация на премию BAFTA за лучший фильм не на английском языке (Кэтлин Кеннеди, Джон Килик, Джулиан Шнабель)
- 2008 — пять номинаций на премию «Сезар»: лучший фильм (Джулиан Шнабель, Жером Сейду), лучшая режиссура (Джулиан Шнабель), лучший адаптированный сценарий (Рональд Харвуд), лучшая операторская работа (Януш Камински), лучший звук
- 2008 — номинация на премию «Давид ди Донателло» за лучший фильм Европейского союза (Джулиан Шнабель)
- 2008 — номинация на премию Гильдии режиссёров США (Джулиан Шнабель)
- 2008 — номинация на премию «Золотой глобус» за лучший сценарий (Рональд Харвуд)
- 2008 — две номинации на премию «Независимый дух»: лучший фильм (Кэтлин Кеннеди, Джон Килик), лучший сценарий (Рональд Харвуд)
- 2008 — номинация на премию Гильдии сценаристов США за лучший адаптированный сценарий (Рональд Харвуд)
Интересные факты
- Сюжет фильма обыгрывается в специальном выпуске мультсериала Симпсоны (Treehouse of Horror XXII).
Напишите отзыв о статье "Скафандр и бабочка (фильм)"
Ссылки
- «Скафандр и бабочка» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v395604 Скафандр и бабочка] (англ.) на сайте allmovie
| ||||||||||
|
Это заготовка статьи о кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Скафандр и бабочка (фильм)
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
