Скеписи, Фред

Фред Скеписи
Fred Schepisi
Имя при рождении:	Frederic Alan Schepisi
Место рождения:	Мельбурн, Виктория, Австралия
Профессия:	режиссёр, сценарист, продюсер

Фредерик Алан Скеписи (англ. Frederic Alan Schepisi, 26 декабря 1939, Мельбурн) — австралийский кинорежиссёр, сценарист, продюсер.

Биография

Родился в семье Фредерика Томаса Скеписи и Лоретты Эллен (ур. Хэйр). Рано начал заниматься рекламной деятельностью и уже в 1964 году образует собственную кинокомпанию «The Film House». Кроме рекламы, занимается клипмейкерством. В кинематографе дебютирует в 1973 году, сняв эпизод «Священник» в киноальманахе «Либидо». Первая же полнометражная картина «Прибежище дьявола» приносит номинацию Австралийского киноинститута. В дальнейшем неоднократно номинировался и награждался как на родине, так и за рубежом. В 2007 году возглавлял жюри XXIX Московского международного кинофестиваля. Часто выступает сценаристом и продюсером собственных картин.

Женат на Мэри Скеписи. У них двое детей — Александра и Николас.

Фильмография

• 1973 — Либидо / Libido
• 1976 — Прибежище дьявола / The Devil's Playground
• 1978 — Песнь Джимми Блэксмита / The Chant Of Jimmie Blacksmith
• 1982 — Барбароса / Barbarosa
• 1984 — Ледяной человек / Iceman
• 1985 — Беспокойное сердце / Plenty
• 1987 — Роксана / Roxanne
• 1988 — Крик в темноте / Cry In The Dark
• 1990 — Русский дом / The Russian House
• 1992 — Мистер бейсбол / Mr. Baseball
• 1993 — Шесть степеней отчуждения / Six Degrees Of Separation
• 1994 — Коэффициент интеллекта / I. Q.
• 1996 — Свирепые создания / Fierce Creatures
• 2001 — Последние желания / Last Orders
• 2003 — Дела семейные / It Runs In The Family
• 2005 — Эмпайр Фоллс / Empire Falls
• 2011 — Глаз шторма / The Eye Of The Storm

Награды и номинации

• 1988 номинация на Премию «Золотой глобус» за фильм «Крик в темноте»
• 1991 — Премия им. Реймонда Лонгфорда

Ссылки

• [www.kinopoisk.ru/name/3709/ Фред Скеписи на сайте КиноПоиск]

Кино   Австралия

Отрывок, характеризующий Скеписи, Фред

– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?