Скиапарелли, Джованни Вирджинио

Джованни Вирджинио Скиапарелли
итал. Giovanni Virginio Schiaparelli
Дата рождения:	14 марта 1835(1835-03-14)
Место рождения:	Савильяно, Пьемонт
Дата смерти:	4 июля 1910(1910-07-04) (75 лет)
Место смерти:	Милан
Страна:	Италия Италия
Научная сфера:	Астрономия
Место работы:	Пулковская обсерватория Брерская обсерватория
Альма-матер:	Туринский университет
Научный руководитель:	Иоганн Энке О. В. Струве
Известен как:	исследователь Марса
Награды и премии:	Премия им. Лаланда (дважды, в 1867 и 1890) Медаль Кэтрин Брюс (1902) Золотая медаль Королевского астрономического общества (1872) Медаль Котениуса (1876)

Джованни Вирджинио Скиапарелли (итал. Giovanni Virginio Schiaparelli; 14 марта 1835, Савильяно, Пьемонт — 4 июля 1910, Милан) — итальянский астроном.

Биография

В 1854 году Скиапарелли окончил Туринский университет, после чего работал в Берлине под руководством Энке. В 1859—1860 годах работал в Пулковской обсерватории под руководством О. В. Струве, в 1862 стал директором Брерской обсерватории в Милане.

Скиапарелли занимался наблюдением двойных звёзд и объектов Солнечной системы, в частности планеты Марс. 26 апреля 1861 года открыл астероид (69) Гесперия. В 1866 впервые показал, что метеорные потоки Леониды и Персеиды связаны с кометами.

Во время великого противостояния Марса 1877 года Скиапарелли наблюдал на его поверхности прямые линии (марсианские каналы). Астроном назвал их итальянским словом «canali», которое обозначает протоки естественного или искусственного происхождения, и может переводиться на английский как «channels», «canals» или «grooves». При переводе его работ использовалось слово «canals», употребляющееся для каналов искусственного происхождения. Во многом благодаря такому названию и из-за неточности перевода его труда на английский язык в конце XIX — начале XX века получила распространение точка зрения об искусственном происхождении «каналов» и существовании на Марсе цивилизации.

На названиях, предложенных Скиапарелли, основывается современная система названий деталей поверхности Марса. Он выделил следующие типы темных деталей: моря, обозначавшиеся латинским термином Mare, заливы (Sinus), озера (Lacus), болота (Palus), низины (Depressio), мысы (Promontorium), проливы (Fretum), источники (Fons), области (Regio).

После противостояния 1890 года в связи с ухудшением зрения Скиапарелли завершил исследования Марса.

Скиапарелли был членом Петербургской Академии наук. В 1872 году награждён золотой медалью Королевского астрономического общества.

Семья

Скиапарелли — дядя знаменитого модельера Эльзы Скиапарелли (1890—1973).

Память

В честь Джованни Скиапарелли названы кратеры на Луне и Марсе, гряда на Меркурии, а также спускаемый аппарат с автоматической марсианской станцией — демонстрационный десантный модуль, — часть проекта «Экзомарс». Запуск модуля «Скиапарелли» и Марсианского научного орбитального аппарата состоялся 14 марта 2016 года.

См. также

• Обсерватория имени Скиапарелли

Литература

• Колчинский И.Г., Корсунь А.А., Родригес М.Г. Астрономы: Биографический справочник. — 2-е изд., перераб. и доп.. — Киев: Наукова думка, 1986. — 512 с.

Ссылки

• [www.daviddarling.info/encyclopedia/S/Schiaparelli.html Schiaparelli, Giovanni Virginio]  (англ.)
• [www.krugosvet.ru/articles/87/1008728/1008728a1.htm Энциклопедия «Кругосвет»]
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52143.ln-ru Профиль Джованни Вирджинио Скиапарелли] на официальном сайте РАН

Отрывок, характеризующий Скиапарелли, Джованни Вирджинио

Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».