Сковородников, Александр Петрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Александр Петрович Сковородников
Дата рождения:

30 ноября 1929(1929-11-30) (94 года)

Место рождения:

Харбин, Китай

Страна:

Россия

Научная сфера:

стилистика, риторика, лингвоэкология, политическая лингвистика

Место работы:

Сибирский федеральный университет

Учёное звание:

профессор (1983)

Альма-матер:

Красноярский государственный педагогический институт (1959)

Известен как:

глава Красноярской риторической школы[1], создатель научной школы «Эффективная речь: теоретические и прикладные аспекты»[2]

Награды и премии:


Алекса́ндр Петро́вич Сковоро́дников (род. 30 ноября 1929 года, Харбин) — советский и российский лингвист, профессор кафедры общего языкознания и риторики Сибирского федерального университета, доктор филологических наук, советник ректора СФУ по вопросам гуманитарного научно-образовательного процесса, автор более 200 научных публикаций. Глава Красноярской риторической школы, создатель научной школы «Эффективная речь: теоретические и прикладные аспекты».





Биография

Родился в семье русских эмигрантов в Китае. После переезда в СССР с отличием окончил историко-филологический факультет Красноярского государственного педагогического института (1959).

В 1967 году защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата филологических наук на тему «Безглагольные эллиптические предложения в современном русском языке».

В 19681970 годах — декан историко-филологического факультета Красноярского государственного педагогического института.

В 19781981 годах — декан факультета иностранных языков.

В 19831987 годах — проректор по научной работе Красноярского государственного педагогического института

С 1981 года — в Красноярском государственном университете.

В 1983 году защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора филологических наук на тему «Экспрессивные синтаксические конструкции современного русского литературного языка. Опыт системного исследования».

В 19872008 — заведующий кафедрой общего языкознания и риторики Красноярского государственного университета.

С 1990 года — руководитель Лаборатория лингвоэкологии и речевой культуры созданной им на базе Красноярского государственного университета и Ачинского педагогического колледжа. В феврале 1996 года Лаборатория получила статус подразделения Красноярского научного центра Сибирского отделения Международной академии наук высшей школы.

С 1996 года — ответственный редактор научно-методического бюллетеня «Теоретические и прикладные аспекты речевого общения» (позже переименован в вестник «Речевое общение» и включён в каталог «Международные книги» как периодическое издание (ISSN 1682-3923)).

Доктор филологических наук (1983), профессор.

Член Совета Российской риторической ассоциации, руководитель Красноярского регионального отделения Российской риторической ассоциации.[3]

Награды

  • Благодарность от Головного совета по филологическим наукам Министерства образования РФ за организацию и проведение научной конференции «Обучение коммуникативным дисциплинам в школе и вузе» и издание научно-методического бюллетеня; (1997)
  • Почётная грамота администрации Красноярского края за большой вклад в развитие среднего профессионального образования и воспитание молодых учителей (Постановление администрации Красноярского края от 8 октября 1998 г.)
  • Почётный работник высшего профессионального образования Российской Федерации (1999)
  • Заслуженный работник высшей школы (2001)
  • Диплом лауреата профессорской премии главы города Красноярска (2007)

Автор более 200 научных работ.

Научная и преподавательская деятельность

Является инициатором создания филологического факультета в Красноярском государственном университете, основателем первой в новейшей истории России кафедры риторики. Заведующий Лабораторией лингвоэкологии и речевой культуры Сибирского федерального университета. Основатель и бессменный руководитель Красноярской научной школы риторики. Сфера научных интересов — стилистика, риторика, лингвоэкология, политическая риторика, лингвистическая экспрессиология.

Ответственный редактор нескольких энциклопедических словарей по теории речевого общения.

Научные труды

Монографии

  • Сковородников А.П. Эллипсис как стилистическое явление в современном русском литературном языке. — 1978.
  • Сковородников А.П. Экспрессивные синтаксические конструкции современного русского литературного языка: опыт системного исследования. — Томск: Томский ун-т, 1981. — 255 с.
  • Сковородников А.П. Вопросы экологии русского языка. — 1993.
  • Сковородников А.П. Культура речи – культура общения: пособие по переподготовке и проведению аттестации учителей. — 2000.
  • Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е. Н. Ширяева и др.. — М.: Наука, 2003. — 840 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-02-002766-4.
  • Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной; редколл.: Е. А. Баженова, М. П. Котюрова, А. П. Сковородников. — М.: Наука, 2003. — 696 с. — 4000 экз. — ISBN 5-02-002791-X.
  • Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты / под ред. А. П. Сковородникова. — М.: Наука, 2005. — 480 с. — 3000 экз. — ISBN 5-02-002996-3.

Диссертации

  • Сковородников А.П. Безглагольные эллиптические предложения в современном русском языке: автореф. дис. … канд. филол. наук / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Красноярск, 1967. — 30 с.
  • Сковородников А.П. Экспрессивные синтаксические конструкции современного русского литературного языка. Опыт системного исследования: автореф. дис. … докт. филол. наук. — Л: Изд-во ЛГПИ им. А. И. Герцена, 1982. — 42 с.

Статьи

  • Сковородников А.П. Некоторые виды эллиптических предложений в произведениях М. А. Шолохова // Уч. зап. КГПИ. Т. 25. Вып. 1. — Красноярск, 1963. — С. 181–192.
  • Сковородников А.П. Безглагольные эллиптические предложения в современном русском языке // Материалы и исследования по проблемам грамматики современного русского языка / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Красноярск, 1965. — С. 88–105.
  • Сковородников А.П. Об эллиптических предложениях в современном русском языке // Материалы и исследования по современному русскому языку и его истории / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Красноярск, 1967. — С. 21–55.
  • Сковородников А.П. К вопросу о синтаксическом нуле // Проблемы русского языка и его методики / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Красноярск, 1971. — С. 134–142.
  • Сковородников А.П. О предложениях типа «Я вскочил — и к двери» и эллипсисе глагола в присоединительных конструкциях // Исследования по грамматике русского языка / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Красноярск, 1971. — С. 116–129.
  • Сковородников А.П. Об усеченных предложениях // Русский язык в национальной школе. — 1972. — № 5. — С. 86–90.
  • Сковородников А.П. К вопросу о критерии эллиптичности (по материалам современной советской лингвистической литературы) // Вопросы русского языка и методика его преподавания в вузе и школе / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Вып. 1. — Красноярск, 1973. — С. 3–29.
  • Сковородников А.П. О критерии эллиптичности в русском синтаксисе // Вопросы языкознания. — 1973. — № 3. — С. 114–125.
  • Сковородников А.П. К вопросу о стилистическом приеме умолчания // Вопросы русского языка и методики его преподавания / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Вып. 3. — Красноярск, 1974. — С. 36–39 (в соавторстве с Г. А. Маршалик).
  • Сковородников А.П. О понятии антиэллипсиса (к вопросу о функциональных коррелятах неполных предложений) // Практическое приложение исследований синтаксиса русского языка / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Вып. 1. — Красноярск, 1976. — С. 46–59.
  • Сковородников А.П. О теме «Неполные предложения» в школьном учебнике русского языка // Практическое приложение исследований синтаксиса русского языка / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Вып. 1. — Красноярск, 1976. — С. 17–29.
  • Сковородников А.П. О классификации парцеллированных предложений в современном русском литературном языке // Филологические науки. — 1978. — № 2. — С. 58–67.
  • Сковородников А.П. О соотношении понятий «парцелляция» и «присоединение» (на материале русского литературного языка) // Вопросы языкознания. — 1978. — № 1. — С. 118–129.
  • Сковородников А.П. Об одном виде повторной номинации со стилистической значимостью // Синтаксис текста. — М.: Наука, 1979. — С. 182–196.
  • Сковородников А.П. К вопросу о стилевой прикрепленности явления парцелляции в современном русском литературном языке // Вопросы стилистики. — Вып. 15. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1980. —С. 3–16.
  • Сковородников А.П. О функциях парцелляции в современном русском литературном языке // Русский язык в школе. — 1980. —№ 5. — С. 86–91.
  • Сковородников А.П. Функционирование усеченных предложений в современном русском литературном языке // Вопросы стилистики. Функционально-стилевая дифференциация языка. Межвузовский научный сборник. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1981. — С. 19–40.
  • Сковородников А.П. О системе экспрессивных синтаксических конструкций современного русского литературного языка // Филологические науки. — 1982. — № 1. — С. 37–43.
  • Сковородников А.П. О неполноте эллиптических предложений (в аспекте их синтагматики и парадигматики) // Системный анализ значимых единиц русского языка. Синтаксические структуры: межвузовский сборник. — Красноярск, 1984. — С. 21–30.
  • Сковородников А.П. Позиционно-лексический повтор как стилистическое явление // Филологические науки. — 1984. — № 5. — С. 71–76.
  • Сковородников А.П. Этические проблемы речевого поведения в условиях НТП и формирования нового мышления (на материалах публицистики 1986–1989 гг.) // Прогнозирование социальных последствий научно-технического прогресса: межвузовский сборник научных трудов / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Красноярск, 1989. — С. 112–123 (в соавторстве с З. И. Палиевой).
  • Сковородников А.П. О ключевых словах русского менталитета // «Светлица». — Красноярск, 1992. — № 1. — С. 270–277.
  • Сковородников А.П. Об экологии русского языка // Филологические науки. — 1992. — № 5–6. — С. 104–111.
  • Сковородников А.П. К современной концепции культуры речи // Филология – Журналистика´94: научные материалы / Краснояр. гос. ун-т. — Красноярск, 1995. — С. 6–15.
  • Сковородников А.П. Лингвистическая экология: проблемы становления // Филологические науки. — 1996. — № 2. — С. 42–49.
  • Сковородников А.П. Идеология и толковые словари (лексикографическая фиксация идеологически неоднозначных слов как культурно-речевая проблема) // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: науч.-метод. бюллетень / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 3. — Красноярск–Ачинск, 1997. — С. 8–11.
  • Сковородников А.П. Ключевые слова // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: науч.-метод. бюллетень / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 2. — Красноярск–Ачинск, 1997. — С. 40–41.
  • Сковородников А.П. Лингвистическая экология (лингвоэкология) // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: науч.-метод. бюллетень / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 2. — Красноярск–Ачинск, 1997. — С. 39–40.
  • Сковородников А.П. Народ и население: очерк современного публицистического словоупотребления // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: науч.-метод. бюллетень / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 2. — Красноярск, 1997. — С. 51–53.
  • Сковородников А.П. О коммуникативно-речевой подготовке специалиста с высшим образованием // Методическое обеспечение учебного процесса — важнейший фактор в совершенствовании подготовки специалистов: материалы межвузовской науч.-практ. конф. / Краснояр. гос. ун-т. — Красноярск, 1997. — С. 333–335.
  • Сковородников А.П. О содержании понятия «национальный риторический идеал» применительно к современной российской действительности // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: науч.-метод. бюллетень / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 5. — Красноярск–Ачинск, 1997. — С. 27–37.
  • Сковородников А.П. Риторизация учебного процесса как один из путей развития творческого потенциала личности школьника // Профессиональное образование в Сибири (специальный выпуск). — 1997. — № 1. — С. 78–82.
  • Сковородников А.П. Языковое насилие в современной российской прессе // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: науч.-метод. бюллетень / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 2. — Красноярск, 1997. — С. 10–15.
  • Сковородников А.П. Обучение коммуникативным дисциплинам // Русский язык в школе. — 1997. — № 5. — С. 98–99.
  • Сковородников А.П. Аллюзия // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: науч.-метод. бюллетень / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 6. — Красноярск–Ачинск, 1998. — С. 114–116.
  • Сковородников А.П. Градация // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: науч.-метод. бюллетень / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 6. — Красноярск–Ачинск, 1998. — С. 110–114.
  • Сковородников А.П. О состоянии речевой культуры в российских средствах массовой информации (опыт описания типичных нарушений литературно-языковых норм) // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: науч.-метод. бюллетень / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 3 (7). — Красноярск–Ачинск, 1998. — С. 10–19.
  • Сковородников А.П. Аверсия // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: вестник Российской риторической ассоциации / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 1 (8). — Красноярск–Ачинск, 1999. — С. 104.
  • Сковородников А.П. К методологии разработки и представления русского риторического идеала // Филологические науки. — 1999. —№ 5. — С. 75–82.
  • Сковородников А.П. Лексикографическая фиксация идеологически неоднозначных слов как культурно–речевая проблема // Филологические науки. — 1999. — № 3. — С. 31–36.
  • Сковородников А.П. Риторическое обращение // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: Вестник Российской риторической ассоциации / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 1 (8). — Красноярск–Ачинск, 1999. — С. 104 –107.
  • Сковородников А.П. К становлению системы лингвоэкологической терминологии // Речевое общение: специализированный вестник / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 3 (11). — Красноярск, 2000. — С. 70–78.
  • Сковородников А.П. О соотношении процессов экспрессивизации и вульгаризации русской публичной речи конца XX века // Активные языковые процессы конца XX века: тез. докладов международной конференции. IV Шмелевские чтения 23–25 февр. 2000 г. — М., 2000. — С. 155–156.
  • Сковородников А.П. Риторика в контексте личностно-ориентированной педагогики и межпредметных связей: (материалы к семинару) // Речевое общение: специализированный вестник / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 2 (10). — Красноярск, 2000. — С. 129–137.
  • Сковородников А.П. О понятии «русский риторический идеал» // Словарь и культура русской речи. К 100-летию со дня рождения С. И. Ожегова. — М.: Индрик, 2001. — С. 318–326.
  • Сковородников А.П. Фигуры речи в современной российской прессе // Филологические науки. — 2001. — № 3. — С. 74–80.
  • Сковородников А.П. Каламбур (опыт словарной статьи) // Вестник Красноярского государственного университета. Гуманитарные науки. — Вып. 1. — Красноярск, 2001. — С. 115–116 (в соавторстве с Т. И. Дамм).
  • Сковородников А.П. О лингвистическом статусе каламбура (на материале русскоязычных газетных текстов) // Stylisty-ka X. — Opole, 2001. — С. 183–193 (в соавторстве с Т. И. Дамм).
  • Сковородников А.П. Вопрос риторический // Речевое общение: специализированный вестник / Краснояр. гос. ун-т; под ред. А. П. Сковородникова. — Вып. 4 (12). — Красноярск, 2002. — С. 208–213.
  • Сковородников А.П. Восклицание риторическое // Речевое общение: специализированный вестник / Краснояр. гос. ун-т; под ред. А. П. Сковородникова. — Вып. 4 (12). — Красноярск, 2002. —С. 213–217.
  • Сковородников А.П. Графон // Речевое общение: специализированный вестник / Краснояр. гос. ун-т; под ред. А. П. Сковородникова. — Вып. 4 (12). — Красноярск, 2002. — С. 205–208.
  • Сковородников А.П. Малоформатные комические речевые жанры // Журналистика и культура русской речи. — 2002. — № 2. — С. 43–47.
  • Сковородников А.П. О системном описании понятия «Стилистическая фигура» // Русская речь. — 2002. — № 4. — С. 62–67.
  • Сковородников А.П. О языковых средствах выразительности современной российской газеты // Сборник материалов Международного конгресса «300 лет российской газете. От печатного станка к электронным медиа». — М.: Фак-т журналистики МГУ, 2002. — С. 213–214.
  • Сковородников А.П. Полисиндетон как стилистическая фигура // Русская речь. — 2002. — № 6. — С. 42–47.
  • Сковородников А.П. Проект положения об экспертизе уровня коммуникативной культуры образовательных учреждений (школ, гимназий, лицеев) // Речевое общение: специализированный вестник / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 4 (12). — Красноярск, 2002. — С. 217–219.
  • Сковородников А.П. Проект положения об экспертизе уровня коммуникативной культуры образовательных учреждений (школ, гимназий, лицеев) // Речевое общение: специализированный вестник / Краснояр. гос. ун-т; под ред. А. П. Сковородникова. — Вып. 4 (12). — Красноярск, 2002. — С. 217–219.
  • Сковородников А.П. Риторическая основа комического в современной публицистической речи (на материале российских газет) // Международная конференция «Журналистика и культура русской речи на переломе тысячелетий»: рабочие материалы. — М., 2002. — С. 93–95.
  • Сковородников А.П. Фрашки в современной российской газете // Языковая ситуация в России 21 века: материалы Международной научной конференции. Том 1. — Кемерово, 2002. — С. 160–168 (в соавторстве с Т. И. Дамм).
  • Сковородников А.П. Об определении понятия «риторический прием» // Филологические науки. — 2002. — № 2. —С. 75–80 (в соавторстве с Г. А. Копниной).
  • Сковородников А.П. Основы педагогической риторики: экспериментальная учеб. программа для студентов, получающих специализацию «Риторика», учителей и преподавателей средних специальных и высших учебных заведений // Речевое общение: специализированный вестник / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 4 (12). — Красноярск, 2002.— С. 219–230 (в соавторстве с Г. А. Копниной, А. В. Щербаковым).
  • Сковородников А.П. Алогизм как риторическое понятие // Русский язык: Теория. История. Риторика. Методика: материалы научно-методических чтений памяти проф. Р. Т. Гриб (1928–1995) / под. ред. Б. Я. Шарифуллина. — Вып. 3. — Красноярск, 2003. — С. 25–29.
  • Сковородников А.П. Ключевые слова // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. Члены редколлегии: Е. А. Баженова, М. П. Котюрова, А. П. Сковородников. — М.: Флинта: Наука, 2003. — С.153–157.
  • Сковородников А.П. О понятии «коммуникативная компетенция» // Культура речевого общения в образовательных учреждениях разных уровней: материалы Всероссийской научно-практич. конф. (Ачинск, 8–10 окт. 2002 г.) / Краснояр. гос. ун-т. — Красноярск, 2003. —С. 95–105.
  • Сковородников А.П. Расширение фигуральных возможностей языка современной российской прессы // Русский язык сегодня: сб. статей / РАН. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова; отв. ред. Л. П. Крысин. — Вып. 2. — М.: Азбуковник, 2003. — С. 556–564.
  • Сковородников А.П. Риторический прием // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. Члены редколлегии: Е. А. Баженова, М. П. Котюрова, А. П. Сковородников. — М.: Флинта: Наука, 2003. — С. 366–367.
  • Сковородников А.П. Язык современной российской прессы в аспекте категории экспрессивности // Русистика на пороге XXI века: проблемы и перспективы: материалы Международной научной конференции (Москва, 8–10 июня 2002 г.) / сост. Н. К. Онипенко. — М.: ИРЯ РАН, 2003. — С. 238–241.
  • Сковородников А.П. Малоформатные комические речевые жанры и обучение школьников выразительным средствам русского языка // Культура речевого общения в образовательных учреждениях разных уровней: материалы Всероссийской научно-практич. конференции (Ачинск, 8–10 окт. 2002 г.). — Красноярск: Краснояр. гос. ун-т, 2003. — С. 157–163 (в соавторстве с Т. И. Дамм).
  • Сковородников А.П. Выразительность речи // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. Члены редколлегии: Е. А. Баженова, М. П. Котюрова, А. П. Сковородников. — М.: Флинта: Наука, 2003. — С. 37 (в соавторстве с Г. А. Копниной).
  • Сковородников А.П. Выразительные средства языка // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. Члены редколлегии: Е. А. Баженова, М. П. Котюрова, А. П. Сковородников. — М.: Флинта: Наука, 2003. — С. 37–39 (в соавторстве с Г. А. Копниной).
  • Сковородников А.П. Образность // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. Члены редколлегии: Е. А. Баженова, М. П. Котюрова, А. П. Сковородников. — М.: Флинта: Наука, 2003. — С. 255–257 (в соавторстве с Г. А. Копниной).
  • Сковородников А.П. Стилистическая фигура // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. Члены редколлегии: Е. А. Баженова, М. П. Котюрова, А. П. Сковородников. — М.: Флинта: Наука, 2003. — С.452–453 (в соавторстве с Г. А. Копниной).
  • Сковородников А.П. Чичиков как манипулятивная личность: к вопросу о коммуникативном подходе к анализу художественного текста // Художественный текст и языковая личность: материалы III Всероссийской научной конференции, посвященной 10-летию кафедры современного русского языка и стилистики Томского гос. пед. ун-та (29–30 окт. 2003 г.) / под ред. Н. С. Болотновой. — Томск: Изд-во Томского гос. пед. ун-та, 2003. — С. 76–83 (в соавторстве с Г. А. Копниной).
  • Сковородников А.П. Алогизм как риторический прием // Русская речь. — 2004. — № 1. — С. 39–45.
  • Сковородников А.П. Асиндетон как стилистическая фигура // Русская речь. — 2004. — № 4. — С. 56–64.
  • Сковородников А.П. М. В. Ломоносов и современная теория риторических приемов // Материалы Международной конференции «М. В. Ломоносов и развитие русской риторики». — М.: Изд-во Московского гос. ун-та, 2004. — С. 17–28.
  • Сковородников А.П. О необходимости разграничения понятий «риторический прием», «стилистическая фигура», «речевая тактика», «речевой жанр» в практике терминологической лексикографии // Риторика ↔ Лингвистика: сборник статей. — Смоленск: СГПУ, 2004. — Вып. 5. — С. 5–12.
  • Сковородников А.П. О понятии и термине «языковая игра» // Филологические науки. — 2004. — № 2. — С.79–87.
  • Сковородников А.П. Об экспрессивном бессоюзии в контексте теории стилистических фигур // Речевое общение: специализированный вестник / Краснояр. гос. ун-т; под ред. А. П. Сковородникова. — Вып. 5–6 (13–14). — Красноярск, 2004. — С. 45–55.
  • Сковородников А.П. Рефлексы постмодернистской стилистики в языке российских газет // Русская речь. — 2004. — № 6. — С. 68–76.
  • Сковородников А.П., Копнина Г. А. Выразительные средства языка газетной публицистики // Журналистика и культура русской речи. — 2004. — № 1. — С. 11–21 .
  • Сковородников А.П., Копнина Г. А. Экспрессивные средства в языке современной газеты: тенденции и их культурно–речевая оценка // Язык средств массовой информации: учебное пособие по специализации. — М.: Изд-во Московского гос. ун-та, 2004. — Ч. 2. — С. 285–306.
  • Сковородников А.П. Катахреза // Речевое общение: специализированный вестник: филологические дисциплины в высшей школе / Краснояр. гос. ун-т; под ред. А. П. Сковородникова и Л. В. Фарисенковой. — Красноярск, 2005. — С. 119–128.
  • Сковородников А.П. О катахрезе // Русская речь. — 2005. — № 3. — С. 68–74.
  • Сковородников А.П. О классификации риторических приемов // Stylistyka XIV. — Opole, 2005. — С. 103–119.
  • Сковородников А.П. О системных основаниях классификации риторических приемов // Риторика ↔ Лингвистика. Сб. статей. — Вып. 6. — Смоленск: СГПУ, 2005. — С. 163–181.
  • Сковородников А.П. Риторические приемы в аспекте речевой системности // Стереотипность и творчество в тексте: межвуз. сб. науч. трудов. — Вып. 9. — Пермь: Пермский гос. ун-т, 2005. — С. 216–227.
  • Сковородников А.П. Стилизация // Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты / под ред. А. П. Сковородникова. — М.: Флинта; Наука, 2005. — С. 309–313.
  • Сковородников А.П., Копнина Г. А. Толерантность и культура речи педагога // Толерантность и коммуникативная культура педагога: материалы Всероссийской научн.-практ. конф. / Краснояр. гос. ун-т. — Красноярск, 2005. — С. 117–123.
  • Сковородников А.П.Интенсивность // Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты / под ред. А. П. Сковородникова. — М.: Флинта; Наука, 2005. — С. 140–142.
  • Сковородников А.П.Лингвистическая экология: проблемы становления // Филология — Журналистика 2006. Сб. науч. ст., посвященных 25-летию факультета филологии и журналистики КрасГУ / Краснояр. гос. ун-т. — Красноярск, 2006. — С. 135–144.
  • Сковородников А.П. О типологии контаминированных текстов (к проблеме терминообозначения) // Русский язык за рубежом. —2006. — № 5. — С. 43–48.
  • Сковородников А.П. О церковнославянском элементе в русском литературном языке и современной русской речи // Седьмые Рождественские образовательные чтения в Красноярске (9–16 января 2006 г.). Сб. материалов. — Красноярск, 2006. — С. 89–95.
  • Сковородников А.П. Классификация фигур: риторическая традиция и/или риторическое новаторство? // Современная филология: актуальные проблемы, теория и практика: сб. материалов 2-й Международной научной конференции. Красноярск, 10–12 сентября 2007 г. / Ин-т естеств. и гуманит. наук Сибирского федерального ун-та. — Красноярск, 2007. — С. 30–37.
  • Сковородников А.П. Коммуникативная парадигма в русском языкознании и её отражение в сфере образования // Коммуникативная парадигма российского образования: материалы Всеросс. науч.-практ. конф. 10–12 октября 2006 г.; г. Ачинск. Ч. 1. — Красноярск: Красноярский писатель, 2007. — С. 15–21.
  • Сковородников А.П. О риторических приемах с операторами «увеличение» и «уменьшение» родников // Мир русского слова. — 2007. — № 3. — С. 40–47.
  • Сковородников А.П. О системных основаниях классификации риторических приемов // Вопросы культуры речи / Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова РАН. — Вып. 9. — М.: Наука, 2007. — С. 133–151.
  • Сковородников А.П. Риторические приемы в современной литературе и публицистике (к вопросу о классификации) // Междунар. конф. «Язык СМИ: от Ломоносова до наших дней» МГУ им. М. В. Ломоносова, 22–23 ноября 2007 г. Научное издание. — М, 2007. — С. 278–286.
  • Сковородников А.П., Копнина Г. А. Читательская конференция в Красноярске // Филологические науки. — 2007. — № 2. — С. 107–112.
  • Сковородников А.П. О катахрезе и смежных явлениях // М. В. Ломоносов и современные стилистика и риторика. — М.: Флинта: Наука, 2008. — С. 245–258.
  • Сковородников А.П. Об элитарном (полнофункциональном) типе речевой культуры и культуре речи // Мир русского слова. —2008. — № 2. — С. 51–59.
  • Сковородников А.П. Об элитарном типе речевой культуры // Теоретические и прикладные аспекты современной филологии: материалы XIII всероссийских филологических чтений им. проф. Р. Т. Гриб (1928–1995) / науч. ред. Б. Я. Шарифуллин; Сибирский федеральный университет. — Вып. 8. — Красноярск, 2008. — С. 209–214.
  • Сковородников А.П., Копнина Г. А. О формировании речевой культуры студента высшего учебного заведения (в аспекте компетентностного подхода) // Мир науки, культуры, образования. — 2008. — № 4 (11). — С. 30–34.
  • Сковородников А.П., Копнина Г. А. О культурно-речевой компетенции студента высшего учебного заведения // Филологические науки. — 2009. — № 3. — С. 3–14.

Тезисы

  • Сковородников А.П. Из опыта организации контроля над самостоятельной работой студентов по курсу стилистики русского языка // Контроль над самостоятельной работой студентов, учет, оценка их знаний, умений и навыков: краткие тезисы докладов и сообщений, представленных на III научно-методическую конференцию КГПИ (октябрь 1972 г.) / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Красноярск, 1972. — С. 26–28.
  • Сковородников А.П. Противопоставление эксплицитности и имплицитности как фактор системной организации стилистических фигур // Проблемы семантики предложения: выраженный и невыраженный смысл: тезисы краевой научной конференции 30 сентября – 2 октября 1986 года / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Красноярск, 1986. —С. 140–142.
  • Сковородников А.П. Актуальная проблематика теории синтаксических фигур // Риторика и синтаксические структуры: тезисы краевой научно–практической конференции 1–3 февраля 1989 года. — Красноярск, 1988. — С.147–151.
  • Сковородников А.П. О необходимости риторического аспекта в школьном преподавании синтаксиса // Лингво-дидактические вопросы речевой деятельности в подготовке учителя иностранного языка: тезисы к научно-методической конференции / Иркут. пед. ин-т иностр. яз. им. Хо Ши Мина. — Иркутск , 1988. — С. 103.
  • Сковородников А.П. От системы спецкурсов и спецсеминаров — к созданию единого научно-производственного коллектива: тезисы докладов и сообщений научно-методической конференции-семинара «Система спецкурсов на филологических факультетах и отделениях журналистики». — Ростов-на-Дону, 1989. — 0,1 авт. л.
  • Сковородников А.П., Палиева З. И. К понятию риторической этики // Культура русской речи: тезисы первой Всесоюзной научной конференции (Звенигород, 19–21 марта 1990 г.). — М., 1990. — С. 137.
  • Сковородников А.П. Этика правды и риторика лжи (О моральных основаниях речевой деятельности журналиста // Советская журналистика в 1990 г. Проблемы реорганизации печати, телевидения, радио в условиях экономической и политической реформ: тезисы конференции. — М.: Изд-во МГУ им. М. В. Ломоносова, 1991. — 0,1 авт. л.
  • Сковородников А.П. Об уровневом статусе стилистических фигур // Теория текста: лингвистический и стилистический аспекты: тезисы докладов и сообщений научной конференции 21–23 мая 1992 г. — Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. ун-та, 1992. — С. 56–57.
  • Сковородников А.П. О проспекте учебного словаря-справочника «Выразительные средства русского языка (тропы, фигуры, приемы)» // Новые подходы к преподаванию гуманитарных дисциплин в средних общеобразовательных и специальных учебных заведениях: тезисы республиканской научно-практической конференции 20–24 сентября 1994 г. — Ачинск, 1994. — С. 48–52.
  • Сковородников А.П. От редакции // Новые подходы к преподаванию гуманитарных дисциплин в средних общеобразовательных и специальных учебных заведениях: тезисы республиканской научно-практической конференции 20–24 сентября 1994 г. — Ачинск, 1994. — С. 3.
  • Сковородников А.П. Проблемы речевой культуры и возможности организации службы языка в Красноярске // Достижения науки и техники – развитию города Красноярска: Тезисы докладов на научно-практической конференции 22–24 октября 1997 г. — Красноярск, 1997. — С. 491.
  • Сковородников А.П. О дидактической разработке и предъявлении русского риторического идеала // Риторика в современном образовании: тезисы докладов III-й Международной конференции по риторике. — М.: Изд-во МПГУ, 1999. — С. 53–55.

О соотношении процессов экспрессивизации и вульгаризации русской публичной речи конца XX века // Активные языковые процессы конца XX века: тезисы докладов Международной конференции. IV Шмелевские чтения, 23–25 февраля 2000 г. — М., 2000. — С. 155–156.

  • Сковородников А.П. Каламбур в газетном тексте // Журналистика в 2000 году: реалии и прогнозы развития: тез. научно-практич. конф. Ч. 7. — М.: Изд-во МГУ им. М. В. Ломоносова, 2001. — С. 19.
  • Сковородников А.П. Об аллюзии и смежных с нею явлениях (на материале газетно-публицистических и художественных текстов) // Язык средств массовой информации как объект междисциплинарного исследования. Тезисы докладов на междунар. науч. конф. Москва, филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, 25–27 октября 2001 года. — М.: Изд-во МГУ, 2001. — С. 116–118.
  • Сковородников А.П. Риторическая основа комического в современной публицистической речи (на материале российских газет). Рабочие материалы Международной конференции «Журналистика и культура русской речи на переломе тысячелетий». — М.: Изд-во МГУ им. М. В. Ломоносова, 2002. — С. 93–95.
  • Сковородников А.П., Копнина Г. А., Щербаков А. В. О содержании курса «Основы педагогической риторики» для студентов, получающих специализацию «Риторика», учителей и преподавателей средних специальных и высших учебных заведений // Риторические дисциплины в новых государственных образовательных стандартах: тезисы докладов участников шестой Международной научной конференции по риторике (Москва, 29–31 января 2002 г.). — М., 2002. — С. 44–45.

Редакторская деятельность

Ответственный редактор

  • Проблемы русского языка и его методики / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Красноярск, 1972. — 173 с.
  • Проблемы семантики предложения: выраженный и невыраженный смысл: тезисы краевой научной конференции 30 сент.–2 окт. 1986 года / Краснояр. гос. пед. ин-т. — Красноярск, 1986. — 158 с.
  • Риторика и синтаксические структуры: тезисы краевой научно-практической конференции 1–3 февраля 1989 года / Краснояр. гос. пед. ин-т, 1988. — 355 с.
  • Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник: проспект / Краснояр. гос. ун-т; Институт русского языка АН СССР. — Красноярск, 1990. — 116 с.
  • Новые подходы к преподаванию гуманитарных дисциплин в средних общеобразовательных и специальных учебных заведений: тезисы республиканской научно-практической конференции 20–24 сентября 1994 г. — Ачинск, 1994. — 100 с.
  • Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: научно-методич. бюллетень / Краснояр. гос. ун-т [выпуски 1–7, 1996-1998 гг.].
  • Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: вестник Российской риторической ассоциации / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 1 (8). — Красноярск–Ачинск, 1999. — 140 с.
  • Речевое общение: вестник Российской риторической ассоциации / Краснояр. гос. ун-т. — Вып. 1 (9). — Красноярск, 2000. — 132 с.
  • Культура речевого общения в образовательных учреждениях разных уровней: материалы Всерос. науч.-практ. конф. — Красноярск: КрасГУ, 2003. — 256 с.
  • Становление коммуникативной компетентности в педагогическом колледже: проблемы и перспективы. — Вып. 2. — Ачинск: Ачинский педагогический колледж, 2004. — 114 с.
  • Современная филология: актуальные проблемы, теория и практика: сб. материалов междунар. науч. конф. Красноярск 21–23 сентября 2005 г. / Краснояр. гос. ун-т. — Красноярск, 2005. — 390 с.
  • Толерантность и коммуникативная культура педагога: материалы Всерос. науч.-практ. конф. — Красноярск, 2005. — 157 с.
  • Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты. — М.: Флинта: Наука, 2005. — 480 с.
  • Речевое общение: специализированный вестник / Краснояр. гос. ун-т [выпуски 2(10) – 8-9 (16-17), 2000-2006 гг.].
  • Филология – Журналистика 2006. Сб. науч. ст., посвященных 25-летию факультета филологии и журналистики КрасГУ / Краснояр. гос. ун-т. — Красноярск, 2006. — 441 с.
  • Коммуникативная парадигма российского образования: материалы Всерос. Науч-практ. конф. 10–12 октября 2006 года. г. Ачинск. Ч. 1. — Красноярск: Красноярский писатель, 2007. — 288 с.
  • Речевое общение: специализированный вестник / Сибирский федеральный университет. — Вып. 10–11 (18–19). — Красноярск, 2009. — 317 с.

Научный редактор монографий

  • Иванчикова Е. А. Язык художественной литературы: синтаксическая изобразительность / Краснояр. гос. ун-т. — Красноярск, 1992. —160 с.
  • Чувакин А. А. Основы эвокационной теории художественной речи / Алтайский гос. ун-т. — Барнаул, 1996. — 5 авт. л.

Член редакционной коллегии

  • Системный анализ значимых единиц русского языка. Синтаксические структуры: межвуз. сб. — Красноярск: Изд-во Краснояр.ун-та, 1984. — 152 с.
  • Вестник Красноярского государственного университета. Гуманитарные науки. — Вып. 1. — Красноярск, 2001. — 119 с.
  • Вестник Красноярского государственного университета. Гуманитарные науки. — Вып. 2. — Красноярск, 2002. — 153 с.
  • Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е. Н. Ширяева и др. — М.: Флинта: Наука, 2003. — 840 с.
  • Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. Члены редколлегии: Е. А. Баженова, М. П. Котюрова, А. П. Сковородников. — М.: Флинта: Наука, 2003. — 696 с.
  • Современная филология: актуальные проблемы, теория и практика: сб. материалов II междунар. науч. конф. Красноярск 10–12 сентября 2007 г. / гл. ред. К. В. Анисимов; Институт естественных и гуманитарных наук Сибирского федерального университета. — Красноярск, 2007. — 404 с.
  • Журнал МОПРЯЛ «Русский язык за рубежом».

Напишите отзыв о статье "Сковородников, Александр Петрович"

Примечания

  1. «В настоящее время существуют различные школы риторического образования, в частности: <...> Красноярская (научн. рук. А.П. Сковородников)» — Курцева, З. И. [www.ceninauku.ru/page_22444.htm Коммуникативно-нравственный аспект риторического образования] : : автореф. дис. . докт. педагог, наук : 13.00.02 / Курцева Зоя Ивановна; [Место защиты: ГОУВПО "Московский педагогический государственный университет"]. — М: МПГУ, 2011. — 50 с.
  2. [ifiyak2.sfu-kras.ru/node/191 Научная школа «Эффективная речь: теоретические и прикладные аспекты»] // Официальный сайт Сибирского федерального университета
  3. [www.centr-zlatoust.ru/?name=biblioteka&id=712 Решение] XVII Международной конференции по риторике «Риторика в современном информационном пространстве» (Москва, 30 января-1 февраля 2013 года)

Ссылки

  • [language.institute.sfu-kras.ru/people/general_linguistics/skovorodnikov/ Сковородников Александр Петрович]. Сибирский федеральный университет. Проверено 9 июля 2011. [www.webcitation.org/69a3GAEwM Архивировано из первоисточника 1 августа 2012].
  • Сковородников А. П. [tube.sfu-kras.ru/video/825 Семинар «Зачем выпускникам гуманитарные знания?»]

Отрывок, характеризующий Сковородников, Александр Петрович

– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!