Скоморовский, Яков Борисович

Яков Борисович Скоморовский
Полное имя	Яков Борисович Скоморовский
Дата рождения	19 августа 1889(1889-08-19)
Место рождения	Херсон, Российская империя
Дата смерти	4 июля 1955(1955-07-04) (65 лет)
Место смерти	Ленинград, РСФСР, СССР
Страна	СССР СССР
Профессии	дирижёр, педагог
Инструменты	труба

Я́ков Бори́сович Скоморо́вский (19 августа 1889, Херсон, Российская империя — 4 июля 1955, Ленинград, СССР) — ленинградский джазмен, трубач, дирижёр, педагог.

Биография

Родился 19 августа 1889 года в городе Херсоне. В 1897 году Яков Скоморовский поступает в Одесское музыкальное училище по классу трубы (класс М. А. Адамова).

В 1912 году окончил с отличием Петербургскую консерваторию по классу трубы. Параллельно с работой в ленинградских театральных и филармоническом оркестрах (1920-30-е годы), организовал в Ленинграде один из первых джаз-бэндов. С 1929 года — музыкальный руководитель Теа-джаза Л. О. Утёсова. В 1930—40-е годы возглавлял концертный джаз-оркестр, с которым записывался на пластинки и работал на радио. В 1941―45 годах руководил джаз-оркестром в составе Центрального ансамбля Военно-морского флота. С оркестром Скоморовского работал И. О. Дунаевский, доверив ему запись музыки к кинофильмам «Волга-Волга», «Цирк», «Вратарь», «Девушка спешит на свидание». С 1944 по 1946 год Я. Б. Скоморовский руководил симфоджазом «Ансамбль пяти морей». Автор произведений для джаз-оркестра. С 1951 по 1954 год преподавал в Военно-морской музыкальной школе имени Н. А. Римского-Корсакова.

Брат — скрипач Абрам Борисович Скоморовский (1887—1965).

Литература

• Болотин С. В. Энциклопедический биографический словарь музыкантов-исполнителей на духовых инструментах. — 2-е изд., доп. и перераб. — М.: Радуница, 1995. — С. 257. — 4 000 экз. — ISBN 5-88123-007-8.

Ссылки

• [music.mambursoft.org.ua/cgi-bin/group.cgi?id=2700 Яков Скоморовский на сайте «ВСЯ МУЗЫКА»]
• [tikva.odessa.ua/newspaper/news/?79 Шестопал Б. Первые помощники Леонида Утёсова]

Отрывок, характеризующий Скоморовский, Яков Борисович

– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]