Скоропись (шрифт)

Ско́ропись — вид кириллического письма, возникший из полуустава во второй половине XIV в., употреблявшаяся в частности в канцеляриях и частном делопроизводстве, из которой в XIX в. появился современный рукописный шрифт.

Особенности

Характеризуется ярко выраженным характером, округлостью букв, плавностью их написания, большим количеством росчерков, лигатур и сокращений. Обычно имеет мелкое очко строчных и длинные выносные элементы с росчерками, а также крупные прописные. Скоропись с трудом поддается переработке в наборную форму из-за большого количества росчерков и лигатур. Буквы скорописи, частично связанные меж собой, отличаются от букв других видов письма своим светлым начертанием. Буквы в значительной мере выполнялись с удлинениями.

Сравнительно с полууставом, скорописи присуще:

• сокращение слов;
• вынос букв наверх строки;
• пропуск этимологических -ъ, -ь;
• в целом упрощение правописания;
• отсутствие большого юса Ѫ, греческих букв, диакритических надстрочных значков придыхания и ударения;
• вариация форм букв, в зависимости от их соседства;
• соединение букв в слове;
• размашистые росчерки пера.

Развитие

В начале знаки были составлены главным образом из прямых линий, как это характерно для устава и полуустава. Во второй половине XVI века, а особенно в начале XVII века, основными линиями письма становятся полукруглые штрихи. Во второй половине XVII века, когда распространилось много разных вариантов письма, и в скорописи наблюдаются характерные для этого времени черты — меньше вязи и больше округлостей. В конце века круглые очертания букв стали ещё более плавными и декоративными. Скоропись того времени постепенно отдаляется от форм полуустава. В позднейшем периоде прямые и кривые линии приобретают равновесие, а буквы становятся более симметричными и округлыми. Унификация форм букв в XVIII—XIX вв. как в канцеляриях, так и школах привела в XIX в. к возникновению сегодняшнего рукописного шрифта.

См. также

• Стенография

Ссылки

• [www.callig.ru/history/rus-cursive Статья о скорописи (XV-XVII вв.)] на сайте «Популярная каллиграфия».

Отрывок, характеризующий Скоропись (шрифт)

Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.