Скорочкин, Сергей Григорьевич

Сергей Григорьевич Скорочкин
Депутат Государственной Думы первого созыва от фракции ЛДПР Скорочкин в Государственной Думе
Дата рождения:	10 июля 1961(1961-07-10)
Место рождения:	город Назарово, Красноярский край, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Дата смерти:	1 февраля 1995(1995-02-01) (33 года)
Место смерти:	район деревни Сарыбьево, Луховицкий район, Московская область, Российская Федерация

Сергей Григорьевич Ско́рочкин (1961—1995) — депутат Государственной думы первого созыва от фракции ЛДПР.

Биография

Родился 10 июля 1961 года в городе Назарово Красноярского края в семье рабочего. Имел жену и двух детей. Получив среднее образование, служил в Советской Армии, впоследствии работал трактористом. Во время перестройки стал заниматься предпринимательской деятельностью, в частности, работал генеральным директором завода в городе Зарайске Московской области, занимавшегося производством дешёвой водки, и ремонтно-строительного кооператива. В декабре 1993 года был избран депутатом Государственной Думы Федерального Собрания РФ первого созыва. В Государственную Думу Скорочкин был выдвинут группой избирателей «Союз 12 декабря», вошел во фракцию ЛДПР. Во время своего депутатства занимал должность члена Комитета по труду и социальной поддержке.

Скандалы, связанные со Скорочкиным

Скорочкин стал единственным парламентарием, от руки которого, возможно, в период исполнения им депутатских полномочий погибли люди. В пасхальную ночь с 1 на 2 мая 1994 года в Зарайске из автомата Калашникова были расстреляны гражданин Грузии врач Ираклий Шанидзе и его сожительница, 26-летняя учительница Оксана Гусева. Основным подозреваемым по этому делу стал Скорочкин. Версии Скорочкина и следствия по этому делу расходились самым коренным образом. По версии самого Скорочкина, Шанидзе сам убил Гусеву, а затем Скорочкин, вырвав у него автомат, расстрелял его. При этом Скорочкин делал упор на состояние аффекта и применение необходимой обороны. На одном из допросов Скорочкин заявил: «А что бы Вы сделали на моём месте? Я думаю, Вы поступили бы точно так же!» По версии следствия, действовал он отнюдь не в состоянии аффекта, более того, весьма профессионально: стрелял прямо из окна «Волги», выпустив 18 пуль. На представление о снятии со Скорочкина депутатской неприкосновенности Госдума ответила отказом. В его защиту выступила не только фракция ЛДПР во главе с Владимиром Жириновским, но и многие другие депутаты. Сам Скорочкин неоднократно игнорировал вызовы в прокуратуру на допросы, и вскоре перебрался жить в Англию, мотивируя это интересами безопасности своей семьи.

Скорочкин имел репутацию весьма экспансивного политика. Одним из последних скандалов, связанных с ним, была ночная драка в гостинице «Москва» 2 декабря 1994 года.

Убийство

1 февраля 1995 года Скорочкин был похищен в Зарайске в 23.35 из бара «У Виктора» группой неизвестных в камуфляжной одежде. Решив что это сотрудники ОМОНа, он сопротивления не оказал. Его тело было обнаружено на следующий день у деревни Сарыбьево Луховицкого района. Как показало вскрытие, Скорочкин был убит двумя выстрелами в затылок из пистолета ТТ, сильно обезобразившими лицо. Рядом с телом была обнаружена маска, что позволяло предположить, что перед смертью депутат увидел лицо своего убийцы. Оружие, из которого был убит Скорочкин, было найдено лишь весной, под сошедшим снегом.

Владимир Жириновский потребовал самого тщательного расследования убийства и заявил на заседании Госдумы, что это было политическое убийство. На панихиде присутствовало свыше 200 депутатов, представлявших различные фракции.

Из речи Владимира Жириновского на похоронах:

…Он погиб на посту, не в дорожной катастрофе, не где-нибудь за границей, а своём городе, там, где он много сделал для жителей, там где стоят его заводы…

Расследование убийства

Следствие поручили той же бригаде, которая занималась расследованием убийств Гусевой и Шанидзе. Первым подозреваемым в заказе убийства Скорочкина стал нижегородский предприниматель Николай Лопухов, которому Скорочкин продал свой завод по производству водки. Как было установлено, Лопухов к началу 1995 года уже выплатил большую часть долга Скорочкину за предприятие, оценённое в 1 миллион 200 тысяч долларов США, однако оставался ещё должен 388 тысяч долларов, которые должен был вернуть 29 января 1995 года. Однако он этого не сделал, а через три дня Скорочкин прилетел из Англии и был убит.

Исполнителями убийства были бывший телохранитель Скорочкина — некто Олег Липкин, и его приятель. В их домах было обнаружено оружие. 5 апреля 1995 года Липкин и его сообщник были арестованы, при обыске у первого нашли гранату. Давать показания они отказались. Вскоре были арестованы и их сообщники — некие Зорин, Евсеев и Москалёв. Они дали показания, что участвовали в похищении и транспортировке Скорочкина. Заказчика убийства они не знали.

22 июня 1995 года Лопухов был арестован. Он признал факт наличия долга перед Скорочкиным, но заявил, что собирался попросить об отсрочке и взять деньги из прибыли. Однако следствие установило ещё один возможный мотив Лопухова — он претендовал на место Скорочкина в Государственной Думе.

29 октября 1998 года решением жюри присяжных Московского областного суда Лопухов, Евсеев, Зорин и Москалёв были оправданы и освобождены из-под стражи прямо в зале суда. Преступление, совершенное преступниками, было классифицировано как «Похищение человека, повлекшее его смерть». 26 ноября того же года суд приговорил Липкина к 5,5 годам лишения свобода, а сообщника — к 4,5, без конфискации имущества и с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

В феврале 1999 года Верховный Суд РФ отменил обвинительный приговор, в мае 2001 года ВС РФ во 2-й раз отменил приговор, а в мае 2003 в 3-й. В феврале 2005 года дело было прекращено за истечением срока давности.

Ссылки

• [www.c-society.ru/wind.php?ID=1196 Скорочкин Сергей Григорьевич]

Отрывок, характеризующий Скорочкин, Сергей Григорьевич

– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.