Зоофилия

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Скотоложество»)
Перейти к: навигация, поиск

Зоофили́я (от греч. ζῷον — животное и φιλία — дружба или любовь) или скотоложество (скотоложство) — парафилия, определяемая как влечение человека, направленное на животных, или признание животных сексуально привлекательными. Термин был предложен в 1894 году немецким психиатром Рихардом Крафт-Эбингом в его книге «Сексуальные психопатии».





Терминология

Со времени своего появления у термина «зоофилия» появились дополнительные значения. О необходимости различия терминологии, относящейся к патологическим и непатологическим сексуальным контактам с животными писал ещё Крафт-Эбинг[1]:

Среди случаев скотоложства имеется группа, которая возникает безусловно на патологической почве, в которой можно доказать наличие тяжелого отягощения, конституциональных неврозов, импотенции при сношении с женщинами и где противоестественные действия являются импульсивными. Вполне целесообразно дать этим патологическим случаям особое название: именно если за непатологическими случаями сохранить термин «скотоложство» («бестиализм»), то для патологических можно было бы избрать слово «зооэрастия».

В последние десятилетия в английском языке также наблюдается расхождение в значениях слов зоофилия и скотоложество[2]. Таким образом, термин зоофилия (англ. zoophilia) аналогичен, но не идентичен термину «скотоложество» (англ. bestiality), который подразумевает только половой контакт между человеком и животным, но не влечение[3]. Кроме того, не каждый зоофил, имеющий влечение, вступает в сексуальные отношения с животными.

Слово «зоофилия» в языке имеет чёткую сексуальную коннотацию, вследствие чего буквальное значение «привязанность или ощущение привлекательности животных»[4] практически не используется, вместо этого используется описательное словосочетание «любовь к животным».

В сексологии, психологии и разговорной речи, понятию «зоофилия» соответствуют спектр таких значений, как влечение, привязанность и чувство эротической привлекательности, возникающее между человеком и животным.

Иногда также используется термин «содомия», означающий непосредственный сексуальный контакт между человеком и животными.

Сексуальные отношения с другими видами в истории человечества

В мифах различных народов существуют многочисленные упоминания о происхождении людей от животных, животных от людей, а также о сексуальных связях мифологических персонажей с самыми различными животными (от медведей и быков до змей и бабочек)[5].

Некоторые авторы истолковывают мифы о кентаврах и кинокефалах (людях с собачьими головами) как отголоски сексуальных контактов с представителями других биологических видов[6], которые, согласно таким гипотезам, были довольно распространёнными на раннем этапе развития человечества[7], однако такое истолкование не является общепризнанным.

Цивилизации Древнего мира, как правило, терпимо относились к сексуальным контактам с животными: известно о распространённости таких связей в Индии, доколумбовой Америке, Древнем Риме и Древней Греции; при этом зоофилия была наиболее распространена в сельскохозяйственных районах и носила заместительный (использовалась как средство снятия сексуального напряжения) или ритуальный характер[8].

Были и примеры противоположного отношения. Например, по иудейским законам скотоложество наказывалось смертной казнью: «Всякий скотоложник да будет предан смерти» (Исх. 22:19 и др.[9]), а в Средние века в Европе скотоложцы приговаривались к сожжению[8].

По мнению д.м.н. Г. Б. Дерягина, д.м.н. П. И. Сидорова и д.м.н. А. Г. Соловьева на Руси отношение к зоофилии было относительно терпимым: она не одобрялась, но и не наказывалась серьёзно. Учёные приводят свидетельство австрийского дипломата Сигизмунда Герберштейна, согласно которому новгородский епископ Нифонт дал такой ответ на вопрос о том, можно ли употреблять в пищу мясо и молоко коровы, с которой совокупился человек: «Все могут употреблять это в пищу, кроме самого разврати­теля»[8]; другого наказания не предусматривалось[нет в источнике]К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). Позже скотоложество наказывалось лишением всех прав состояния и ссылкой в Сибирь[10].

Зоофилия в религии

Иудаизм однозначно трактует упомянутые выше строки Ветхого Завета как запрещающие зоофильные контакты. В христианстве испытание страсти к животным тоже причисляют к греховному, а христианский философ Фома Аквинский, наряду с гомосексуальностью, относит это к наитяжелейшим грехам.

В Левите 18 пишется: Лев 18:23: «И не должны вы лежать ни с одним животным и загрязнять себя с ним, это — извращение». Лев 20:15-16: «Если человек совершил скотоложество, он должен быть казнён, и вы должны убить животное. Если женщина будет иметь связь с животным, то вы должны убить женщину и животное» — эти строки процитированы христианами, иудеями и мусульманами как категоричный запрет скотоложства[11].

Запрет на зоофилию в исламе основан на Коране, Сунне и хадисах пророка Мухаммада. Хадисы предусматривают смертную казнь для людей вовлеченных в акт скотоложства[12].

В индуистских писаниях встречаются упоминания о религиозных деятелях, вступавших в сексуальный контакт с животными. Явные изображения занимающихся сексом с животными людей можно видеть среди тысяч скульптур «жизненных событий» на наружной стороне храмового комплекса в Кхаджурахо.

Буддизм рассматривает половое поведение с точки зрения того, является ли оно вредоносным. Предостережение против сексуальных проступков в настоящее время интерпретируется как запрещающее зоосексуальные половые контакты, наряду с гомосексуальностью, супружеской неверностью, изнасилованиями и проституцией[13]. Многие виды сексуальных отношений прямо запрещены буддийским монахам и монахиням.

Согласно Сатанинской библии (p. 66) животные и дети неприкосновенны, так как считаются самым естественным выражением жизни.

Зоофилия в медицине

Традиционно зоофилия считалась половым извращением, требующим медицинского вмешательства. Однако в современной медицине как парафилия диагностируется не любое отклонение от сексуальной нормы, а лишь такое, которое причиняет вред социальному благополучию субъекта (см. Диагностика сексуальных девиаций). Ввиду этого основная масса случаев зоофилии может рассматриваться как патология только с социальной, а не с медицинской точки зрения.

В текущей редакции Международной классификации болезней (МКБ-10), принятой Всемирной организацией здравоохранения в 1989 году, «расстройствам полового предпочтения», связанным с половым влечением к животным, присвоен код F65.8.

В американской классификации психических расстройств DSM, начиная с ревизии DSM-III-R, принятой в 1987 году, сексуальные отношения между человеком и животными сами по себе, как и их предпочтение, более не классифицируются как патологические, если эти отношения не являются причиной душевных страданий или препятствием для нормального функционирования личности.

В большинстве случаев сексуальные контакты с животными связаны с невозможностью полового удовлетворения путём контактов с другими людьми и прекращаются как только такая возможность появляется; отмечается, что зоофилия, связанная с исключительным влечением к животным, обычно сопровождается и другими патологиями, в том числе слабоумием[8].

Опасность с социальной точки зрения представляют случаи, когда стремление к половым контактам с животными сочетается с садистскими компонентами личности. Зоосадизм входит в так называемую «триаду Макдональда» (мочился в постели — совершал поджоги — мучил животных), характерную для серийных убийц[14]. Ввиду этого считается, что присоединение садисти­ческого компонента дела­ет сексуальные действия с животными общественно опасными[8].

Частота встречаемости зоофилии

По исследованиям А. Кинси, в сельской местности зоофилия являлась достаточно распространённым явлением: 40—60 % юношей сообщали о такого рода контактах с животными. Современные исследования городского населения дают меньшие цифры. Так, Г. Б. Дерягин указывает, что, по данным его исследований, «реальные сексуальные контакты с животными испытали 2,9 % студенток и 1,4 % студентов выпускных курсов университетов»[15]. Этот же автор указывает, что основными сексуальными объектами зоофилов в современном городском обществе являются собаки и кошки, а большая часть сексуальных действий сводится к воздействию языка животного на половые органы зоофила. Случаи зоофильной мастурбации, орально-генитальных контактов с человеком в роли активного партнёра и попыток совокупления являются единичными.

Было выявлено, что у пациентов психиатрического профиля зоофилия встречается чаще (55 %), чем у контрольных групп больных соматическими заболеваниями (10 %) и медперсонала психиатрических больниц (15 %)[16].

Сексуальные контакты с животными достаточно часто становятся предметом сексуальных фантазий. Так, в исследовании, проведённом Crépault и Couture (1980), 5,3 % мужчин сообщили о наличии у них подобных фантазий во время гетеросексуального полового акта[17]. Необходимо отметить, что подобные фантазии не обязательно означают стремление к переживанию таких контактов в реальной жизни и могут быть проявлением обычного любопытства. Тем не менее латентные зоофильные тенденции могут встречаться достаточно часто: на это указывает частота случаев, когда у людей наблюдается сексуальное возбуждение и интерес, связанные с наблюдением совокупления животных, отмеченная Massen (1994) и Masters (1962)[18].

Сексуальные контакты с животными довольно часто выступают темой распространяемых в интернете порнографических текстов, фотографий и видеоклипов, существуют также интернет-сообщества зоофилов, целью которых является общение, обмен опытом, фото- и видеоматериалами.

Зоофилия и здоровье

В большинстве случаев зоофильные контакты не несут угрозы для здоровья, как соматического, так и психического. Зоофилы, как правило, не испытывают стремления избавиться от данного сексуального влечения[19].

Тем не менее определённые медицинские риски, связанные с сексуальными контактами с животными, всё же существуют. К ним относится возможность заражения зоонозами — инфекциями, передающимися от животных к человеку, такими как бруцеллёз, лептоспироз и другие. Возможны также аллергические реакции на выделения организма животного, травмы, в том числе внутренних органов (особенно при контактах с животными больших размеров: лошадьми, крупными породами собак).

Зоофилы

Человек, имеющий влечение, направленное на животных, называется зоофилом. В повседневной речи термин «зоофил» означает любого человека, вступавшего в половые отношения с животными и может иметь негативную коннотацию. Может также проводиться разграничение «скотоложник» — «зоофил» (аналогичное описанному выше разграничению терминов «скотоложество» и «зоофилия»).

В среде зоофилов также проводится подобное разграничение: «зоофилом» называется человек с сильной привязанностью к животным, в основе которой могут лежать «родственные» отношения (в том числе сексуальные), противопоставляемые «собственническим», не связанным с заботой о животном партнёре.

Исследовав двенадцать студенток-зоофилок, Г. Б. Дерягин выявил у них следующие социально-психологические особенности[8]:

Тем не менее в этом же исследовании отмечается, что у лиц, вступавших в сексуальные контакты с животными, не наблюдается умственной деградации, не отмечается большего, чем у контрольной группы, уровня проблем, связанных с семейной жизнью, а также повышенной частоты употребления алкоголя и иных психоактивных веществ. Возраст начала половой жизни также не выше и не ниже типичного для рассматриваемых социальных групп.

Зоофилия и закон

Зоофильные отношения во многих странах относятся к числу незаконных, либо попадают под закон о жестоком обращении с животными без специального упоминания сексуальности. Из-за того, что сексуальные отношения между человеком и животными не регламентируются законодательством, юридический статус зоофильных контактов остаётся неясным во многих странах.

В то время, как одни законы оказываются слишком узкоспециализированными, другие используют такие неопределённые понятия, как «содомия» или «скотоложество», которым не хватает легальной точности, вследствие чего остаётся непонятным, какие именно действия они описывают. Другие факторы, влияющие на судебный аспект, включают вынужденные признания в плохом обращении с животными, умелое использование несвязанных законов и столкновение с некодифицированными культурными нормами, запретами и социальными табу. Согласно Поснеру (Posner) (1996):

«Существуют основания полагать, что скотоложество особым образом клеймится из-за страха того, что оно может привести к рождению монстров […] На ранних стадиях развития прецедентной системы общего права не было определено такого преступления, как „жесткое обращение с животными“ […] Основная идея положений о жестоком обращении с животными отличается от идеи традиционного положения о содомии. Положения, направленные на предотвращение жестокости, принимают во внимание как качество обращения с животными, так и нарушение социальных норм принятых в обществе, в то время как постановления, направленные против скотоложества, исходят из убеждений, нацеленых только на пресечение нарушений социальных норм».[20]

В то время как зоосексуальность легальна в нескольких либеральных странах, таких, как Швеция и Дания, она остаётся незаконной во многих странах, включая Великобританию, Канаду, Австралию и большинство американских штатов. Такие страны, как Россия, Германия и Бельгия имеют промежуточную позицию, запрещая только распространение порнографии с животными.

  • Во многих штатах США «законы против содомии» (в широком понимании содомии) были отменены судами в ходе дела «Лоуренс против Техаса», которое постановило, что ощущение морального неодобрения является недостаточным для оправдания запрета.
  • В некоторых странах существовали специальные законы, запрещавшие одиноким мужчинам жить с самками животных.

Дестигматизация зоофилии

Современные исследователи зоофилии, начиная от Мастерса (англ. R.E.L. Masters) (1962) и заканчивая Андреа Битз (2002), приходят к следующим выводам:

  • Основным аспектом изучения проблемы должны быть эмоции, взаимоотношения и мотивации. Важно оценивать не только половой контакт как таковой, но и природу самого поступка (Мастерс, Милетски, Битз).
  • Эмоции, чувства зоофилов и забота о животном могут быть подлинными, родственными, аутентичными и, по мере потребностей животного, обоюдными, а не только служить заместителем или знаком их выражения (Мастерс, Милетски, Вайнберг, Битз)[21]

  • Большинство зоофилов имеют (или имели) сексуальные отношения с людьми, наряду с зоосексуальными. (Мастерс, Битз)[22]
  • В настоящее время общество введено в значительное заблуждение относительно проблемы зоофилии и её аспектов. (Мастерс, Милетски, Вайнберг, Битз)[23]
  • Вопреки распространённому убеждению, на практике имеет место значительный популярный или «латентный» интерес к спариванию и сексуальному поведению животных, зоофилии, как воображаемой, так и реальной (Нэнси Фрайди, Мэссен, Мастерс).
  • Существенные различия между зоофилией и зоосадизмом подчёркиваются всеми перечисленными исследователями.
  • Мастерс (1962), Милетски (1999) и Вайнберг (2003) отмечают и комментируют серьёзный социальный вред, причиняемый многими распространёнными предрассудками относительно зоофилии.

Несмотря на то, что результаты современных исследований согласуются с заявлениям сторонников дестигматизации[24] зоофилии, общественность по-прежнему враждебно относится к идее сексуальных отношений между человеком и животными.

Сторонники пересмотра взглядов на зоофилию утверждают, что взаимоотношения человека и животных могут выходить за рамки сексуальных отношений, что подтверждается исследованиями[25], а также что животные, в свою очередь, тоже способны к формированию подлинных интимных отношений, которые могут длиться в течение сравнительно долгого времени и функционально не отличаться от любых других любовно-сексуальных отношений[26].

Некоторыми исследователями утверждается, что по крайней мере некоторые виды животных способны к обоюдному сексуальному контакту с человеком[25].

Зоосексуальность

С 1980-х годов отдельными авторами используются такие термины, как «зоосексуальность» (весь спектр эмоциональной или сексуальной привлекательности животных или сексуальной ориентации на животных) и «зоосексуал». Бо́льшую популярность термины получили благодаря исследованиям Хани Милетски (1999, 2002). Первое задокументированное [groups.google.com/group/alt.sex.bestiality/browse_thread/thread/2efbbd0a6641ca8a/f0cc34fdad61b6a0%3Flnk%3Dst&q%3D(zoosexual+OR+zoosexuality)&rnum%3D2&hl%3Den онлайн использование термина] (англ.) отмечено в телеконференции в марте 1994 года; в это время он уже был термином с хорошо устоявшимся значением, не требующим дополнительных объяснений.

Этот подход связан с изучением полового влечения человека к особям других биологических видов, как возможной сексуальной ориентации. Для человека с подобной сексуальной ориентацией сторонники этого подхода предлагают использовать термин зоосексуал, взамен используемому в сексопатологии термину зоофил. Термин зоосексуальность считается описательным, безоценочным, лишённым клинической и юридической коннотации термин. Зоосексуальность, в сравнении с термином гомосексуальность, имеет более узкую область значений — например, сторонники использования этого термина не определяют, может ли зоосексуал иметь в качестве партнёра человека.

Идея зоосексуальности как добровольной сексуальной ориентации противопоставляется фетишизму (сексуальной фиксации на объекте), парафилии и эмоциональной связи.

Необходимо отметить, что эта терминология не является общепринятой; даже в новейших научных работах по сексологии по отношению к непатологическому влечению к животным продолжает использоваться термин «зоофилия», не говоря уже о признании зоосексуальности как одной из сексуальных ориентаций.

Зоофилия в искусстве и кино

  • Леда и лебедь — популярный сюжет в европейском искусстве начиная с эпохи Возрождения. В его основе — античный сюжет о том, как Зевс овладел Ледой, превратившись в лебедя. Русский поэт Евгений Баратынский в 1824 г. написал стихотворение «Леда», в котором эротично и завуалированно изображен половой акт между женщиной и лебедем.
  • Документальный фильм «Зоопарк» (Zoo) о американских зоофилах был показан на Каннском кинофестивале[27].
  • Художественный фильм «Свинарник» (Porcile / Pigsty), 1969 г, режиссёр Пьер Паоло Пазолини. Антибуржуазная драма из двух параллельных сюжетов. Один из них происходит в настоящее (для автора) время, по сюжету Юлиан, сын богатого немецкого промышленника Клотца из Рура, испытывает патологическое влечение к свиньям. Они оказываются для него намного более привлекательными, чем его невеста Ида. В итоге свиньи съедают скотоложца.
  • Художественный фильм «Аморальные женщины» (фр. Les heroines du mal), 1979, режиссёр — Валериан Боровчик
    • Вторая из трёх киноновелл — «Марселина». Сюжет основан на любви главной героини и белого кролика с элементами сексуальной игры.
    • Третья киноновелла — «Мари» — демонстрирует роман между главной героиней и её крупной собакой Цезарем. Цезарь сначала спасает Мари от похитителя, «кастрируя» его укусами в пах, а потом так же поступает и с мужем Мари, к её явному удовольствию. В финале обнажённая Мари обнимается с собакой.
  • Художественный фильм «Непристойность» (итал. Oscenita / Quando l’amore e oscenita), 1980, режиссёр: Ренато Ползелли. Драма с элементами порнографии, содержит откровенную сцену совокупления женщины-проститутки с ослом. Проститутку для своего животного нанимает фермер.
  • Художественный фильм «Калигула: Нерассказанная история» (Caligola — La storia mai raccontata), 1982, режиссёр: Джо д’Амато. Историческая драма с элементами порнографии, содержит откровенную сцену подготовки рабыней коня к половому акту и последующую сцену коитуса с ним (инсценировка). Сцена происходит в рамках изображения оргии с участием римской аристократии, за которой наблюдает император Калигула
  • Художественный фильм «Письма в кружевах» (чеш. Dopisy v krajkách), 2003, Чехия, режиссёр: чеш. Jaroslav Pozzi. Телевизионная эротическая комедия о жизни французской аристократии XVIII века. По сюжету, аристократка решает жить, имитируя кобылу — живя в стайне с лошадьми, запрягаясь в повозку и т. п. В одной из сцен показана подготовка к её совокуплению с настоящим конём.
  • Художественный фильм «Красавица и чудовище» (La bella e la bestia), 1977, Италия, режиссёр: Luigi Russo. Вторая из четырёх новелл, «итал. Zooerastia (Venus of the Animals)», рассказывает о жестоком муже (российский дворянин XIX века), наказавшем за измену жену, закрыв её голой в помещении, где содержатся собаки и лошади. В отместку женщина вступает в половые связи с конём и собакой (сцена дана намёком).
  • Художественный фильм «Макс, моя любовь» (фр. Max mon amour), 1986, США-Франция, режиссёр: Нагиса Осима. По сюжету, главный герой Питер, английский дипломат в Париже, подозревает свою жену Маргарет в измене и нанимает частного детектива. От него он узнает, что жена снимает квартиру, в которой с кем-то встречается. Улучив момент, Питер врывается в квартиру и застает Маргарет в постели с шимпанзе по имени Макс.
  • «Свадебная ваза» — чёрно-белый фильм 1974 года Тьерри Зено о помешательстве фермера.
  • «Эквус» — художественный фильм 1977 года, мистическая драма, главный герой которой, психически больной юноша, в буквальном смысле обожествляет лошадей, и в результате телесного контакта (негенитального) с ними получает сексуальную разрядку.
  • «Легенда о Нараяме» — художественный фильм 1983 года Сёхэй Имамура. Одному из персонажей фильма — молодой вдове Оэй — во сне приходит покойный муж, который говорит, что она обязана переспать со всеми взрослыми мужчинами селения, и тогда он обретёт полный покой в загробном мире. Молодая вдова выполняет это указание, но отказывается переспать с местным изгоем, нечистоплотным, отвратительно пахнущим мужчиной. Отвергнутый мужчина подглядывает за интимными встречами Оэй и снимает половое возбуждение, совокупляясь со сторожевой цепной собакой.

См. также

Напишите отзыв о статье "Зоофилия"

Примечания

  1. Крафт-Эбинг Р. [www.psychiatry.ru/book_show.php?booknumber=88&article_id=35 Половая психопатия, с обращением осо­бого внимания на извращение полового чувства.] (недоступная ссылка с 26-05-2013 (3959 дней) — историякопия) М.: Рес­публика, 1996. 591 с.
  2. Так, например, [packman.ianszoolinks.com/mastersonzoo.htm Мастерс (1962)] использует термин «скотоложник» («бестиалист», англ. bestialist) в рассуждениях о зоосадизме, в разделе «связанные перверсии». В других случаях он предпочитает использовать другие термины.
  3. Вслед за Мастерсом, [www.riverfronttimes.com/issues/1999-12-15/news2_full.html Стефани Ляфарж] разделяет зоофилию и скотоложество: «it’s important to make the distinction between bestialists and zoophiles, because zoophiles try not to hurt their animals, whereas bestialists do.»
  4. The American Heritage® Stedman’s Medical Dictionary
  5. см. обзор: Мифы народов мира. В 2 т. М., 1991-92. Т.1. С.440-449
  6. Исследования генома неандертальцев показали, что гибридизация кроманьонцев (человека разумного) и неандертальцев имела место вне Африки в период 50-80 тысяч лет назад, оставив в различных популяциях современных людей примерно от 1 до 4 % генома неандертальцев. См. [www.sciencemag.org/content/328/5979/710.full A Draft Sequence of the Neandertal Genome] (англ.). Science (7 May 2010). Проверено 18 апреля 2011. [www.webcitation.org/61CV89tWS Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
  7. Дерягин Г. Б. Криминальная сексология. М., 2008. С. 120. ISBN 978-5-93004-274-0
  8. 1 2 3 4 5 6 Дерягин Г. Б., Сидоров П. И., Соловьев А. Г. [web.archive.org/web/20120603041642/www.sudmed-nsmu.narod.ru/articles/zoo.html Социально-психологические аспекты женских сексуальных действий с животными] // Российский психиатрический журнал. 1999. № 5. С. 4—7.
  9. «И ни с каким скотом не ложись, чтоб излить [семя] и оскверниться от него; и женщина не должна становиться пред скотом для совокупления с ним: это гнусно.» (Лев. 18:23) и «Кто смесится со скотиною, того предать смерти, и скотину убейте. Если женщина пойдет к какой-нибудь скотине, чтобы совокупиться с нею, то убей женщину и скотину: да будут они преданы смерти, кровь их на них.» (Лев. 20:15-16).
  10. Статья 997 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года.
  11. www.fordham.edu/halsall/source/aquinas-homo.html Aquinas on Unnatural Sex
  12. www.answering-christianity.org/sex_with_animals_forbidden.htm Ample Islamic References about sex with animals being forbidden!
  13. [www.berzinarchives.com/web/ru/archives/sutra/level2_lamrim/initial_scope/karma/buddhist_view_sexual_ethics/transcript_2.html Александр Берзин. Объяснение буддийской половой этики: историческая перспектива. Часть вторая: Понятие неуместного полового поведения в историческом разрезе]
  14. Образцов В. А. [www.litportal.ru/genre11/author5757/read/page/2/book27608.html Криминалистическая психология.] М., 2002. ISBN 5-238-00354-4.
  15. Дерягин Г. Б. Криминальная сексология. Курс лекций для юридических факультетов. М., 2008. С. 124. ISBN 978-5-93004-274-0.
  16. Alvarez WA, Freinhar JP. (1991). «[www.ncbi.nlm.nih.gov/sites/entrez?Db=pubmed&Cmd=ShowDetailView&TermToSearch=1778686 A prevalence study of bestiality (zoophilia) in psychiatric in-patients, medical in-patients, and psychiatric staff.]». Int J Psychosom. 38 (1-4).
  17. Crépault C, Couture M (1980). «Men's erotic fantasies». Arch Sex Behav 9 (6): 565–81. PMID 7458662.
  18. Из Masters (1962): «Sexual arousal at the sight of animals copulating has been reported by a great many persons, both famous and obscure, who have added that such arousal leads sometimes to acts of bestiality, sometimes to masturbation, and occasionally to heterosexual coitus with anyone available. (That the latter result may be forthcoming has always been well known to operators of houses of prostitution, who have staged exhibitions of animal coitus and of bestiality for the express purpose of stimulating the carnal appetites of their patrons…)»
  19. Дерягин Г. Б. Криминальная сексология. Курс лекций для юридических факультетов. М., 2008. С. 122. ISBN 978-5-93004-274-0.
  20. Posner, Richard, A Guide to America’s Sex Laws, The University of Chicago Press, 1996. ISBN 0-226-67564-5. Page 207.
  21. Битз (2002), раздел 5.2.4, комментарии к точке зрения Мэссена (англ. Massen).
  22. Битз (2002), раздел 5.2.4.
  23. Рассматривается Битз (2002) в разделе 5.2.7.
  24. Например, Милетски не является сторонницей зоофилии, о чём говорит в [www.drmiletski.com/prolog.html прологе своей книги]: «…a bias not about bestiality, zoophilia and the individuals involved, but rather against discrimination and hatred of people who are misunderstood.»
  25. 1 2 Мастерс (1962): «На самом деле, многими античными историками и современными исследователями вплоть до Кинси подмечалось, что животные склонны к формированию тесной эмоциональной (не только физиологической) связи с людьми, имевшими сексуальный опыт с ними.»
  26. Битз (2002), раздел 5.2.11: «New — at least in his time — was the perspective of Ullerstam (1966) who suggested, that emotions as well as erotic feelings can even be reciprocal between man and animals. Also Kinsey (1954) held the opinion, that the sexual contact can lead up to a close emotional attachment to the animal and that in some cases the animal gets used to this interspecies contact so much, that it neglects possible sex partners of its own kind.»
  27. [www.federalpost.ru/out/issue_24673.html «Документальный фильм „Зоопарк“ (Zoo)»]

Ссылки

  • [www.ensex.info/zoo.htm Зоофилия]

Отрывок, характеризующий Зоофилия

– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.