Скоуфилд, Сайрус Ингерсон

Сайрус Ингерсон Скоуфилд
Cyrus Ingerson Scofield
Род деятельности:	богослов, проповедник, пастор
Дата рождения:	19 августа 1843(1843-08-19)
Место рождения:	Мичиган
Гражданство:	США
Дата смерти:	24 июля 1921(1921-07-24) (77 лет)
Место смерти:	Нью-Йорк

Са́йрус И́нгерсон Ско́уфилд (англ. Cyrus Ingerson Scofield; 19 августа 1843, Клинтон Тауншип, Мичиган — 24 июля 1921, Нью-Йорк) — американский протестантский богослов, пастор и писатель. Автор комментариев к Библии, издание которых в начале XX века способствовало распространению диспенсационалистского богословия в США.

Биография

Сайрус Скоуфилд родился в штате Мичиган 19 августа 1843 года. Участвовал в Гражданской войне на стороне Конфедерации, служил в пехотном полку в чине рядового. С 1866 года работал в юридической конторе своего двоюродного брата. В 1871 году избран в законодательное собрание штата Канзас от Республиканской партии, а в 1872 назначен прокурором штата, однако вскоре принужден к выходу в отставку из-за подозрения в финансовых злоупотреблениях, а впоследствии заключен в тюрьму Сент-Луиса.

В 1879 году происходит обращение Сайруса Скоуфилда к евангельскому христианству, он становится помощником американского миссионера Д. Моуди и работает секретарем в отделении YMCA Сент-Луиса. Посещая пресвитерианскую церковь, принимает диспенсационалистское богословие.

В 1883 году Сайрус Скоуфилд рукополагается в пасторы конгрегационалистской церкви и назначается настоятелем общины в Далласе штата Техас. К 1895 году, когда он оставил пасторское служение в Далласе, церковь увеличилась с 14 до более чем 500 человек.

Помимо работы в своей церкви, Скоуфилд поддерживает тесные связи с миссионерскими обществами, работающими в Центральной Америке, Китае и других частях мира, служит секретарем Американского внутреннего миссионерского общества Техаса и Луизианы, в 1890 году сам создает Центральноамериканскую миссию.

С 1895 года Скоуфилд служит пастором в конгрегационалистской церкви Троицы в Массачусетсе, где остается до своего возвращения в Даллас в 1903 году, однако в указанный период, основным его занятием становится подготовка своего главного богословского труда — комментариев к Библии. Библию с комментариями Скоуфилда удается издать в 1909 году, после чего имя богослова приобретает широкую известность в протестантских кругах, а сама книга служит популяризации диспенсационализма в США и за их пределами.

Вскоре Скоуфилд переезжает в Нью-Йорк, где становится руководителем Нью-Йоркской вечерней библейской школы, а в 1914 году создает Филадельфийскую библейскую школу в штате Пенсильвания (ныне Филадельфийский библейский университет).

Умер Сайрус Скоуфилд в Нью-Йорке в 1921 году.

Литература

• Joseph M. Canfield. The Incredible Scofield and His Book, (Vallecito, California: Ross House Books, 1988); anti-Scofield bias.
• John Gerstner. Wrongly Dividing the Word of Truth, (Brentwood, Tennessee: Wolgemuth & Hyatt, 1991); anti-Scofield bias.
• John D. Hannah. "Scofield, Cyrus Ingerson, " American National Biography.
• Ernest R. Sandeen. The Roots of Fundamentalism, British and American Millenarianism, 1800—1930 (Chicago: University of Chicago Press, 1970).
• Charles G. Trumball. The Life Story of C. I. Scofield (New York: Oxford University Press, 1920); pro-Scofield bias.
• Ruth Tucker. From Jerusalem to Irian Java: A Biographical History of Christian Missions (Grand Rapids: Zondervan, 1983).

Отрывок, характеризующий Скоуфилд, Сайрус Ингерсон

Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.