Скульптура Лоренцо Медичи

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Микеланджело
Лоренцо II Медичи. 15261534
итал. Lorenzo de' Medici duca di Urbino
мрамор. Высота 175 см
Капелла Медичи, Флоренция
К:Скульптуры 1526 года

«Лоренцо II Медичи» (итал. Lorenzo de' Medici duca di Urbino) — мраморная статуя, изображающая Лоренцо II Медичи, герцога Урбинского, созданная Микеланджело в течение 1526—1534 гг. Статуя входит в композицию надгробия Лоренцо II Медичи в капелле Медичи.

Ещё при жизни Микеланджело статую назвали «il pensieroso» — «созерцательной»[1].





История создания

Новая сакристия (ризница) была задумана как мемориальная капелла Джулиано Медичи, брата римского папы Льва, и Лоренцо, его племянника, которые умерли молодыми. Это был замысел Льва X, но заказчиком стал папа Климент VII, другой член семьи Медичи, который активно поддерживал этот проект.

Микеланджело работал над статуей в 15241534 гг. По Эрпелю, статуя была почти готова в марте 1526[2], а окончательно статуя была доработана в 1534. По Вазари, Микеланджело установил в нишах статуи военачальников («Лоренцо» и «Джулиано») еще до отъезда в Рим[а].

Описание

Скульптура не является портретом, а выступает идеализацией, которая придает «величия»[3]. «Лоренцо» изображен в глубокой задумчивости. Его поза очень расслаблена и ленива — левая рука подпирает голову, а правая — небрежно опирается на правое бедро, ладонью наружу. Левый локоть военачальника опирается на копилку, украшенную головой фантастического зверя, а в руке зажат кошелек[б]. На голове у «Лоренцо» — зооморфологический шлем, который затеняет его лицо, и, как отмечает Гиббард, это может намекать на то, что герцог умер сумасшедшим[4]. Лазарев трактовал эту тень как подчеркивание тяжести размышлений герцога[5]. Статуя, в частности голова, несколько менее завершена, чем «Джулиано». Глаза скульптуры не имеют зрачков, как и остальные статуи капеллы[6].

Вазари эту статую описывал так:

(…) задумчивый — это герцог Лоренцо, с умным лицом и такими красивыми ногами, что лучших и не увидишь[7]

По Либману, «Лоренцо» «находится в состоянии глубокого оцепенения. Он далёк от мирской суеты и живет себе своей жизнью»[1]. Лазарев подчеркивал чрезвычайное благородство фигуры «Лоренцо» и писал, что указательный палец левой руки, приподнятый к губам «символизирует молчание»[5].

Образ в искусстве

В биографическом романе Ирвинга Стоуна «Муки и радости» (1961) написано, что Микеланджело вырезал: «(…) статую молодого „Лоренцо“ для ниши над „Утром“ и „Вечером“, мысля архитектонически, делая эту созерцательную фигуру статичной, скованной, замкнутой, полностью погруженной в собственный мир»[8][9].

21 сентября 2012 года в России в Йошкар-Оле открыта скульптурная композиция "Синьор Флоренции Лоренцо ди Пьеро де Медичи великолепный".[10] Автор скульптуры - народный художник России, председатель Союза художников России Андрей Ковальчук.

Лоренцо Великолепный изображен сидящим на троне. В руках у него книга, как символ знаний и мудрости. За спиной муза озаряет поэта своим присутствием и вселяет творческое вдохновение. Муза держит пергамент, на нем высечены три принципа: "Patriae decus, familiae amplitudo, incrementum atrium" - "польза Отечества, величие семейства, возрастание искусств", которыми он руководствовался во всех делах.

Напишите отзыв о статье "Скульптура Лоренцо Медичи"

Примечания

а. ^ Как отметил Гиббард, статуя «Джулиано» больше соответствовала бы Лоренцо, и небольшая вероятность того, что скульптуры были перепутаны, могла бы быть, если бы не свидетельство Вазари[3].
б. ^ Типичные символы богатства[11].

Ссылки

  1. 1 2 Либман, 1964, с. 22.
  2. Эрпель, 1990, с. 14.
  3. 1 2 Hibbard, 1974, с. 188.
  4. Hibbard, 1974, с. 189.
  5. 1 2 Микеланджело. Поэзия. Письма, 1983, с. 21.
  6. Hibbard, 1974, с. 185.
  7. Вазари, 1970, с. 345.
  8. Irving Stone. [www.scribd.com/monique8010/d/9990281-The-Agony-and-the-EcstasyAgonie-Si-Extaz-Viata-Lui-Michelangelo-BuonarrotiIrving-Stone The Agony and the Ecstasy] (англ.) 699 —700. www.scribd.com. — «(…) he carved the statue of young Lorenzo for the niche above Dawn and Dusk, using an architectonic approach, designing this figure of contemplation to be static, tight, withdrawn, involved in its own interior brooding (…)»  Проверено 24 июля 2012. [www.webcitation.org/69kUTUISD Архивировано из первоисточника 8 августа 2012].
  9. Стоун, 1991, с. 670.
  10. [www.marpravda.ru/news/gorod/italyanskiy-park-yoskar-oly/ Итальянский парк - еще одна достопримечательность Йошкар-Олы]. www.marpravda.ru. Проверено 9 января 2016.
  11. Эрпель, 1990, с. 50.

Источники

  • Вазари Д. Жизнеописания прославленных живописцев, скульпторов и архитекторов = итал. Le Vite de’piu eccelenti Pittori, Scultori e Architetti. — К.: Искусство, 1970. — С. 296 —429, 497 —507. — 520 с.  (укр.)
  • Микеланджело. Поэзия. Письма. Суждения современников / сост. В. Н. Гращенков. — М.: Искусство, 1983. — 451 с.
  • Herbert von Einem; Ronald Taylor. Michelangelo = нем. Michelangelo (1959). — London: Methuen&Co Ltd, 1973. — 329 с.  (англ.)
  • Эрпель Фриц. Микеланджело / Пер. с нем. Сергея Данильченко. — Берлин: Хеншель, 1990. — 72 с. — ISBN 3-362-00044-4.
  • Eric Scigliano. Michelangelo's Mountain: The Quest For Perfection In The Marble Quarries Of Carrara. — Simon and Schuster, 2005. — 352 с.  (англ.)
  • Paul James LeBrooy. Michelangelo models formerly in the Paul von Praun Collection. — Michigan, 1972.  (англ.)
  • Либман М. Я. Микеланджело Буонарроти. — М.: Советский художник, 1964.  (рус.)
  • John Addington Symonds. [www.manybooks.net/support/s/symondsj/symondsj11241124211242-8pdfLRG.pdf The Life of Michelangelo Buonarroti]. — 1893.  (англ.)
  • William Wallace. The Treasures of Michelangelo. — Andre Deutsch, 2010. — ISBN 978-0-233-00253-8.  (англ.)

Отрывок, характеризующий Скульптура Лоренцо Медичи

Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.