Слабый, Зденек
| Слабый Зденек | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[www.slovnikceskeliteratury.cz/imagePage.jsp?docid=640&id=972 Фотография Зденека Слабого] |
Зденек Слабый (чеш. Zdeněk Karel Slabý; род. 1930) — чешский прозаик, литературный критик, публицист и переводчик; псевдонимы Z. K. S., Kryštof Matouš.
Содержание
Биография
Родился в Праге 9 июня 1930 года.
Окончил классическую гимназию. Во время Второй мировой войны познакомился с чешским писателем Ярославом Фогларом. В 1949-1953 годах обучался на философском факультете Карлова университета.[1] В числе его преподавателей были чешские поэт и публицист Bohumil Mathesius, а также писатель и переводчик Václav Černý. Во время учебы в университете начал сотрудничать с издательством Mladá fronta и радиокомпанией Československým rozhlasem. Его дипломная работа была посвящена чешскому поэту Константину Библу.
Сразу после окончания университета Зденек был в нём помощником на кафедре чешской и словацкой литературы, на которой обучался. Затем вместе со своими сокурсниками основал театр Divadlo poezie, где работали Милан Кундера, Karel Šiktanc, Miroslav Florian, Jiří Šotola и другие деятели культуры. В 1958 году он перешел в государственное издательство детской книги SNDK (Státní nakladatelství dětské knihy, ныне — издательство Albatros, крупнейшее чешское издательство, ориентированное на выпуск книг для детей и подростков), где был редактором. Позже стал главным редактором журнала Zlatý máj («Золотой май»)[2]. Затем снова работал в издательстве Albatros, после чего в 1990 году повторно вернулся в журнал «Золотой май».
В 1991 году Зденек Слабый стажировался в Международном институте детской книги в Осаке.
Семья
Жена — Dagmar Lhotová, сын — Petr Slabý (род. 1963), сценарист, режиссёр и музыкальный журналист.
См. также
Напишите отзыв о статье "Слабый, Зденек"
Примечания
Ссылки
- [www.slovnikceskeliteratury.cz/showContent.jsp?docId=640&hl=Slab%C3%BD+ Zdeněk Karel SLABÝ] (чешск.)
- [www.fdb.cz/lidi/34657.html Zdeněk K. Slabý] (чешск.)
|
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Слабый, Зденек
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
