Назаров, Вячеслав Сергеевич
Поделись знанием:
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
(перенаправлено с «Слава Назаров»)
| Вячеслав Назаров | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Вячеслав Сергеевич Назаров |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Годы активности | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Инструменты | |
| Жанры | |
| Коллективы | |
Вячеслав Сергеевич Назаров (3 июня 1952, Уфа — 2 января 1996, Денвер, США) — джазовый тромбонист, пианист и вокалист[1].
Биография
Окончил школу музыкантских воспитанников (учебная структура, напоминающая суворовское училище) и Уфимское училище искусств.
С шестнадцати лет начал профессионально выступать в различных музыкальных коллективах Советского Союза. Играл в ансамбле «Каданс» Германа Лукьянова, в 1977—1983 годах был ведущим солистом в оркестре Олега Лундстрема, в 1983—1989 годах — работал в ансамбле «Аллегро», в 1989—1990 в ансамбле «Мелодия».
С этими оркестрами объездил всю страну и выступал на зарубежных фестивалях и конкурсах. В 1990 году вместе с Вячеславом Преображенским организовал квинтет и записал два диска. Опросом джазовых критиков Вячеслав Назаров признавался лучшим тромбонистом Советского Союза в течение 8 лет.
В 1990 году эмигрировал в США. Пробовал себя с разными составами в Нью-Йорке и Денвере, в том числе с такими звездами американского джаза, как Лю Табакин, Бенни Голсон, Валерий Пономарев, Карл Фонтана, Фредди Коул и другими.
В 1995 году в обновлённом составе «Аллегро» участвовал в фестивале JVC в нью-йоркском Эйвери Фишер Холле.
Погиб 2 января 1996 в автомобильной аварии на подъезде к Денверу, штат Колорадо, возвращаясь домой после Рождественских и Новогодних концертов из штата Коннектикут.
Дискография
- Максим Дунаевский. «Три мушкетёра», мюзикл. Атос — В. Назаров (1981, «Мелодия»)
- Джаз-82. VIII Московский фестиваль джазовой музыки (пластинка 1). В составе Оркестра Олега Лундстрема (1983, «Мелодия»)
- Оркестр Олега Лундстрема. «В сочных тонах» (1982, «Мелодия»)
- Оркестр Олега Лундстрема. «В наше время» (1982, «Мелодия»)
- Осенние ритмы-84. С концертов Ленинградского фестиваля джазовой музыки. В составе ансамбля «Каданс» (1985, «Мелодия»)
- Осенние ритмы-85. С концертов Ленинградского фестиваля джазовой музыки (пластинка 1). Трио Вячеслава Назарова (1985, «Мелодия»)
- Джаз-ансамбль «Аллегро». «Золотая середина» (1985, «Мелодия»)
- Джаз-ансамбль «Аллегро». «Сфинкс» (1986, «Мелодия»)
- Сергей Гурбелашвили. «Простое и сложное» (1986, «Мелодия»)
- Осенние ритмы-87. С концертов Ленинградского фестиваля джазовой музыки (пластинка 1). Джаз-квартет Вячеслава Назарова (1988, «Мелодия»)
- Сергей Гурбелашвили. «Бриз». Все аранжировки Вячеслава Назарова (1989, «Мелодия»)
- Николай Левиновский. «Пять Новелл» (1989, «Мелодия»)
- Джаз-квинтет Вячеслава Назарова и Вячеслава Преображенского. «Обратный Адрес» (1990, «Мелодия»)
- Вячеслав Преображенский. «Ещё вчера…» (1991, «Мелодия»)
- Джазность: Москва — Вашингтон. Встреча на высшем уровне (1991, «Элефант Рекордс»)
- Памяти Вячеслава Назарова (1999, IBM Music; альбом не издан).
Интересные факты
- Вячеслав Назаров спел знаменитую песню Атоса в фильме «Д’Артаньян и три мушкетёра» — собственная версия Вениамина Смехова не устроила композитора Максима Дунаевского из-за фальши при исполнении.[2]
Напишите отзыв о статье "Назаров, Вячеслав Сергеевич"
Примечания
- ↑ [www.trombone-usa.com/tromb_n.htm Trombone Page of the World — Index N]
- ↑ Георгий и Наталия Юнгвальд-Хилькевич. За кадром. — М.: Центрполиграф, 2000. — (Наше кино). — ISBN 5-227-00627-X.
Литература
- Советский джаз. Проблемы. События. Мастера. Сборник статей. — М.: Советский композитор, 1987. — 592 с.
- Фейертаг В. Б. Джаз. XX век. Энциклопедический справочник. — СПб.: «Скифия», 2001. — С. 101. — ISBN 5-94063-018-9.
- Николай Левиновский. Держи квадрат, чувак!. — NY: Liberty Press, 2007. — 343 с. — ISBN 1-932686-20-7.
Ссылки
- [www.pismenny.com/?page=nazarov&lang=ru Мемориальный сайт Вячеслава Назарова в США]
- [www.pismenny.com/?page=nazarov&lang=en Viatcheslav Nazarov’s Memorial site in USA] (англ.)
- [www.trombone-usa.com/nazarov_viatcheslav_bio.htm Trombone page of the World. Viatcheslav Nazarov, the legend] (англ.)
Отрывок, характеризующий Назаров, Вячеслав Сергеевич
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Категории:
- Родившиеся 3 июня
- Родившиеся в 1952 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Уфе
- Умершие 2 января
- Умершие в 1996 году
- Умершие в Денвере
- Музыканты по алфавиту
- Пианисты по алфавиту
- Пианисты СССР
- Пианисты России
- Пианисты XX века
- Джазмены России
- Тромбонисты России
- Музыканты СССР
- Музыканты США
- Джазмены СССР
- Погибшие в автомобильных катастрофах
- Мелодия (фирма)
