Слава (китобойная база)
«Сла́ва» — китобойная база, в 1946—1959 годах — флагман советской антарктической китобойной флотилии. Построена в Великобритании для норвежской китобойной фирмы в 1929 году, плавала под флагами Британии и Панамы, в 1938 году была приобретена Германией. В 1946 году была по репарациям передана в СССР. В 1966 году из Одессы была перебазирована во Владивосток, а в 1970 году была продана в Японию на металлолом.
Содержание
До передачи СССР
Китобаза «Викинген» была построена на верфи Swan Hunter по заказу норвежского китобойного магната Йохана Карстена Расмуссена (1878—1966). Помимо собственно базы, были сооружены 5 номерных китобойцев-охотников длиной 35,4 м, 7,4 м шириной с паровой машиной в 850 л. с., позволяющей развивать скорость до 12,5 узлов. Кроме того, в 1935 году флотилия была довооружена охотниками № VI—VIII, имеющими длину 40 м и 1300-сильную машину.
Для эксплуатации флотилии в январе 1929 года была основана компания Viking Whaling Co. Ltd., чьи акции котировались на Лондонской фондовой бирже. Два первых сезона в Антарктике оказались прибыльными, чему способствовало использование танкеров, доставляющих на флотилию запасы воды, топлива и провианта, и забирающих китовый жир и прочие продукты промысла. Однако из-за последствий всемирного экономического кризиса в 1931 году основной потребитель продукции китобойного промысла — Unilever, — оказалась не в состоянии оплатить добытое сырьё, норвежские производители отказались в сезон 1931—1932 годов охотиться в Антарктических водах.
В 1934 году из-за продолжавшихся финансовых проблем, фирма Viking Whaling Co. Ltd. была перерегистрирована в Панаме, туда же была приписана китобойная флотилия. Всё это время на «Викингене» служили норвежцы. Из-за того, что в 1932 году были приняты первые ограничения на вылов китов, база преимущественно использовалась как танкер. Неудачный сезон 1937—1938 годов привёл к решению о продаже китобойной флотилии Германии, которая наращивала своё присутствие в китобойном промысле. Продажа «Викингена» также спасала компанию Расмуссена от банкротства.
В 1938 году база была передана Германии, причём оплата была произведена не деньгами, а заказами на постройку танкеров. Судно было переименовано в «Викингер» и частично модернизировано, были обновлены китобойные суда, всего их стало 8, но иногда их количество доходило до 12. Особенно успешным был китобойный сезон 1939—1940 годов.
В 1945 году китобойная флотилия была захвачена союзниками в Киле и вновь оказалась во владении Великобритании. Судно было переименовано в «Empire Venture» и передано Kerguelen Sealing & Whaling Company. Во время китобойной экспедиции 1945—1946 годов использовались все имеющиеся китобойцы, как норвежской, так и германской постройки, в тот сезон в Южном океане действовали три британские промысловые флотилии.
В СССР
В октябре 1946 года в Ливерпуле китобойная флотилия была передана СССР в счёт германских репараций, передачу оформлял А. Н. Соляник. 22 декабря того же года над китобойной флотилией был поднят советский флаг, и она была переименована в «Славу». В Гибралтаре командование принял В. И. Воронин, ветеран «Сибирякова» и «Челюскина»; основными специалистами были нанятые норвежцы: гарпунёры, жировары, мастера по разделке китовых туш. Китобойная флотилия «Слава» отправилась в первую антарктическую экспедицию — впервые в истории русского рыболовного флота. 28 января 1947 года флотилия «Слава» (китобоец-охотник «Слава-4», гарпунёр Ольсен — норвежец) добыла первого кита — финвала длиной в 20 м. 4 октября 1947 года А. Н. Соляник был назначен капитан-директором китобойной флотилии «Слава», несмотря на протесты норвежской стороны, и оставался им до 1959 года.
Начиная с третьей путины на «Славе» работали только советские специалисты, небольшая часть которых была набрана на Дальнем Востоке, остальных готовили прямо во время рейсов. Главной базой флотилии была Одесса, свежие припасы, воду и топливо брали обычно в Кейптауне, позднее — в Монтевидео. В первом рейсе было добыто 384 кита, во втором — 820, а в третьем добыча превысила тысячу китов. Рекордным стал 17-й рейс — более 2000 китов. Начиная с 11-го рейса использовался поисковый вертолёт.
В 1956 году в СССР были разработаны дизель-электрические китобойцы типа «Мирный» (проект 393), развивавшие максимальную скорость до 17,2 узлов. Теперь киты, даже самые резвые — сейвалы и малые полосатики, — оказались полностью доступны для промысла. В 1960-е годы к «Славе» могли быть прикреплены до 12 китобойцев разных типов.
В 1959 году в строй была введена современная китобаза «Советская Украина», имевшая гораздо большие размеры и техническую вооружённость. По мере ввода в строй новых китобойных флотилий («Юрий Долгорукий», «Советская Россия», «Дальний Восток», «Владивосток»), «Слава» оказывалась морально и физически устаревшей. В 1965 году флотилия ушла из Одессы в последний антарктический рейс, из которого вернулась во Владивосток. Базируясь на Дальнем Востоке, «Слава» отработала ещё четыре сезона в северной части Тихого океана. За период 1947—1970 годов флотилия добыла 59 136 китов — больше, чем любая другая советская промысловая команда.
Изношенная база в 1970 году была продана Японии и получила имя «Фудзи-мару». В 1971 году новый владелец передал судно в Гаосюн (Тайвань) для разделки на металлолом.
Напишите отзыв о статье "Слава (китобойная база)"
Литература
- Julia V. Iwaschenko, Phillip J. Clapham, Robert L. Brownfell Jr.: [www.nmfs.noaa.gov/publications/docs/soviet_whaling_the_devil_is_in_the_details.pdf Soviet Illegal Whaling: The Devil and the Details] (PDF; 5,1 MB)
- Roger W. Jordan: The World’s Merchant Fleets, Naval Institut Press, Annapolis (2006), ISBN 1-59114-959-2
- Joh. N. Tønnessen, Arne Odd Johnsen: The History of Modern Whaling, University of California Press (1982), ISBN 0-520-03973-4
Ссылки
- [www.gracesguide.co.uk/wiki/Swan,_Hunter_and_Wigham_Richardson Webseite über Swan, Hunter & Wigham Richardson] (englisch)
- [www.lardex.net/rasmussen/skipstekst/1929_vikingen.htm Vikingen] Lardex.net
- [www.triangminicships.com/images/third_party/classic_edition/merchants/800x600/vikingen_02.jpg Bild als Vikingen]
- [soviet-trawler.narod.ru/images/ussr/slava/slava2.jpg Bild der Slawa]
- [soviet-trawler.narod.ru/pages/ussr/slava.html die Slawa]
- [soviet-trawler.narod.ru/pages/ussr/list_of_slava_1.html Walfänger vom Typ Slawa 1]
- [soviet-trawler.narod.ru/pages/ussr/list_of_slava_6.html Walfänger vom Typ Slawa 6]
Отрывок, характеризующий Слава (китобойная база)
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
