Славия-Мозырь

Славия
Полное название	Коммунальное спортивное унитарное предприятие "Футбольный клуб «Славия-Мозырь»
Прозвища	Славяне
Основан	1987
Стадион	Юность, Мозырь
Вместимость	5133
Исп. директор	Андрей Василец
Тренер	Юрий Пунтус
Спонсор	[mnpz.by/ ОАО «Мозырский нефтеперерабатывающий завод»]
Сайт	[www.fcslavia.by/ Официальный сайт]
Соревнование	Высшая лига
2015	10
Основная форма Гостевая форма

К:Футбольные клубы, основанные в 1987 годуСлавия-МозырьСлавия-Мозырь

«Сла́вия-Мо́зырь» (белор. «Сла́вія-Мазы́р») — профессиональный футбольный клуб из города Мозырь (Республика Беларусь). Основан в 1987 году. Двукратный чемпион Беларуси: 1996, 2000 г. Серебряный призёр чемпионата Беларуси: 1995, 1999 г. Двукратный обладатель Кубка Беларуси: 1996, 2000 г. Финалист Кубка Беларуси: 1999, 2001 гг. Бронзовый призёр Кубка чемпионов Содружества стран СНГ и Балтии: 2001 г. Обладатель Кубка Полесья: 1994, 2005 гг. Выступает в высшей лиге (Д1) чемпионата Беларуси по футболу с 1995 г. (с перерывами).

Названия клуба

• «Полесье» (1987—1994/95, 1-й круг)
• МПКЦ (1994/95, 2-й круг — 1997)
• «Славия» (1998—2005)
• «Мозырь-ЗЛиН» (2006)
• «Мозырь» (2007)
• «Славия-Мозырь» (с 2008 года)

История клуба

1987—1991. Становление клуба («Полесье»)

Футбольный клуб «Полесье» (Мозырь) основан в 1987 году. На протяжении пяти лет команда участвовала в чемпионате БССР. Результаты выступления на этом этапе: 1987 — 24-е место (Д1), 1988 — 25-е (Д1), 1989 — 8-е (Д2), 1990 — 7-е (Д2), 1991 — 5-е (Д2).

1992—1994. Прогресс команды

1992 год ознаменован стартом первого в истории национального чемпионата Республики Беларусь, в котором мозырское «Полесье» стартовало во второй лиге (Д2). В турнире приняли участие 16 команд. Под руководством главного тренера Анатолия Усенко «Полесье» финишировало на 7-м месте.

В сезоне 1992/93 гг. «Полесье» добилось заметного прогресса и заняло 2-е место. У клуба появилась стабильная материальная база, были приглашены опытные футболисты. Профессиональный подход к делу не мог не принести дивиденды. Одержав больше всех побед в чемпионате, мозыряне едва не вышли в первый дивизион. На протяжении всего сезона они вели борьбу за единственную путевку в элиту с бобруйским «Шинником», но в итоге пропустили его вперед, набрав на одно очко меньше.

В сезоне 1993/94 гг. «Полесье» вновь остановилось на 2-е месте. На этот раз путь наверх преградил «Обувщик» (Лида). Лучшим снайпером турнира стал форвард «Полесья» Александр Дашкевич (12 голов).

1995—1997. Первые титулы (МПКЦ)

В чемпионате Белоруссии 1994/95 у клуба сменился учредитель. Со второго круга команда получила новое название — МПКЦ (Мозырский производственно-коммерческий центр). Перед клубом была поставлена задача выйти в первый дивизион, и мозыряне успешно решили её, уверенно выиграв турнир и впервые в своей истории завоевав путевку в элитную белорусскую лигу. К победе клуб привел главный тренер Анатолий Юревич. Лучшим бомбардиром лиги стал нападающий МПКЦ Сергей Яромко (24 гола).

В однокруговом чемпионате Беларуси 1995 года МПКЦ дебютировал в первой лиге (Д1). Мозыряне показали зрелищную и результативную игру, сенсационно обеспечив себе серебряные медали. Апогеем сезона был матч с грандом белорусского футбола — минским «Динамо». Полесская дружина красиво победила маститого соперника со счетом 2:1 и вместе с динамовцами установила абсолютный рекорд посещаемости национальных чемпионатов Беларуси — мозырский стадион «Юность» собрал 19500 зрителей!

Чемпионат Беларуси 1996 года показал, на что реально способны мозырские «выскочки». Весной полесская команда блистательно переиграла в финальном матче Кубка страны минское «Динамо» с крупным счетом 4:1 и выиграла свой первый трофей. А осенью МПКЦ впервые в истории независимого белорусского футбола нарушил чемпионскую гегемонию минского «Динамо» и завоевал золотые медали. «Золотой дубль»-1996 — эпохальное событие мозырского футбола. Неоценимый вклад в это серьёзное достижение внесли талантливые футболисты — Александр Кульчий, Максим Ромащенко, Борис Горовой, Сергей Яромко, Андрей Скоробогатько, Александр Седнев, Сергей Гомонов, Юрий Малеев, Дмитрий Денисюк и другие. К историческому триумфу клуб привел главный тренер Анатолий Юревич.

В 1996 году МПКЦ дебютировал в европейских кубковых турнирах УЕФА — в Кубке обладателей кубков мозыряне проиграли «КР Рейкьявику» (Исландия) — 2:2, 0:1.

В 1997 году пост главного тренера МПКЦ занял московский специалист Александр Бубнов, защищавший в своё время цвета сборной СССР, московского «Динамо» и «Спартака».

1998. Новое имя — «Славия»

В межсезонье клуб сменил владельца, держателем контрольного пакета акций стал концерн «Славнефтепродукт». В связи с этим изменилось и название клуба, оно приняло его теперешний вид — «Славия». Невыполнение задач, поставленных главному тренеру клуба Александру Бубнову, привело к его отставке. Капитанский мостик занял его помощник — Александр Кузнецов, чемпион СССР 1970 года в составе московского ЦСКА. В чемпионате Беларуси 1998 года «Славия» заняла 6-е место.

1999—2001. «Славия» на пике славы

В 1999 году «Славия» повторно завоевала серебро чемпионата Беларуси. Правда, не обошлось без разочарования: 29 мая 1999 года «Славия» при игровом преимуществе в финальном матче Кубка страны после ничьей 1:1 в основное время уступила бобруйской «Белшине» в серии послематчевых пенальти со счетом 2:4.

В 2000 году «Славия» вышла на свой пик. Мозыряне вновь сделали «золотой дубль», в блестящем стиле выиграв Кубок и чемпионат Беларуси. Плеяда классных мастеров — Олег Саматов, Дмитрий Карсаков, Александр Шутов, Денис Первушин, Валерий Стрипейкис, Роман Василюк, Владимир Гаев, Дмитрий Денисюк, Игорь Балин и другие — привели «Славию» к славным победам. Чемпионской командой поочередно руководили два главных тренера — Александр Кузнецов (Россия) и Владо Петрович (Югославия).

В 2001 году перед «Славией» стояли высокие цели: повторение прошлогоднего триумфа во внутренних соревнованиях и выход в первый групповой раунд Лиги чемпионов УЕФА. Однако полешуки завершили чемпионат лишь на 7-м месте и выбыли из Лиги чемпионов уже во втором квалификационном раунде, дважды уступив «Интеру» (Братислава, Словакия) — 0:1, 0:1.

2002—2005. Спад и прощание с элитой

В дальнейшем «Славия» занимала следующие места в чемпионате Беларуси: 2002 — 11-е место (14 команд); 2003 — 14-е (16); 2004 — 12-е (16). В чемпионате Беларуси 2005 года «Славия» заняла последнее 14-е место и надолго покинула высшую лигу.

2006—2011. Шесть лет безвременья

В 2006 году в результате объединения с клубом «ЗЛиН» (Гомель) (Д2) произошла очередная реорганизация и смена названия клуба. Мозырская команда получила имя «Мозырь-ЗЛиН». В 2007 году полешуки выступали в чемпионате Беларуси уже под другой вывеской — «Мозырь». А с 2008 года команда вновь вернулась к прежнему названию и официально именуется коммунальное спортивное унитарное предприятие "Футбольный клуб «Славия-Мозырь». В 2006 году цветами клуба были оранжевый и чёрный. С 2007 года команда вновь выступает в красно-чёрной форме, повторяющей прежние цвета «Славии». В 2010 году главным тренером «Славии» назначен известный белорусский специалист, бывший игрок клуба Юрий Малеев. Несмотря на многочисленные проблемы, ему удаётся создать вполне боеспособный коллектив. Чемпионат-2010 мозыряне завершили на 9-м месте в первой лиге.

2011. Возвращение в элиту

В 2011 году к родным пенатам вернулись ранее успешно выступавшие за «Славию» Владимир Гаев, Михаил Мартинович, Александр Клименко. Накануне чемпионата мозыряне не заявляли о своих притязаниях на высокие места. Полесские «орлы» завершили первый круг лишь на третьей позиции, но блистательный финишный спурт не оставил шансов конкурентам. Под руководством Юрия Малеева «Славия» выиграла турнир и завоевала право вновь играть в высшей лиге.

2012—2013. Два сезона в «вышке»

Долгожданное возвращение в сильнейший белорусский дивизион прошло для «Славии» болезненно. В чемпионате 2012 года мозыряне заняли 10-е место и с большим трудом сохранили прописку в высшей лиге. Лучшим бомбардиром клуба стал Роман Волков (11 голов). В сезоне 2013 года «Славия» по-прежнему была в числе аутсайдеров и, заняв последнее 12-е место, вновь утратила элитный статус. Лучший снайпер «Славии» Денис Лаптев забил 9 мячей. По окончании чемпионата покинул пост главного тренер команды Юрий Малеев, руководивший мозырянами на протяжении четырёх сезонов.

2014 год. И вновь первая лига

В январе 2014 года «Славию» возглавил знаменитый специалист Юрий Пунтус. Состав команды существенно изменился, но полешуки показали в чемпионате хорошую результативную игру и заняли второе место в Д2, которое позволило сходу вернуться стан сильнейших клубов страны. Лучшим бомбардиром и MVP первой лиги-2014 стал мозырянин Денис Лаптев, набравший по системе «гол + пас» 30 очков (23 гола + 7 голевых передач).

2015 год. Новый вызов

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Под руководством Юрия Пунтуса «Славия» укрепила ростер опытными футболистами и преисполнена надежд порадовать своих болельщиков интересной игрой. В первой половине сезона на острие атаки мозырян был неудержим форвард-таран Денис Лаптев, дебютировавший в рядах национальной сборной Беларуси в июне 2015 года в матчей с Россией. В июле Лаптев покинул «Славию» и перебрался в российскую ФНЛ. Первый круг чемпионата-2015 полесский клуб завершил на 8-м месте. По неофициальным данным бюджет «Славии» в 2015 году составил около одного миллиона долларов США.

Достижения

• Чемпион Беларуси: 1996, 2000
• Серебряный призёр чемпионата Беларуси: 1995, 1999
• Победитель первой лиги (Д2): 1994/95, 2011 гг.
• Серебряный призёр первой лиги (Д2): 1992/93, 1993/94, 2014 гг.
• Обладатель Кубка Беларуси: 1996, 2000 гг.
• Финалист Кубка Беларуси: 1999, 2001 гг.
• Бронзовый призёр Кубка чемпионов Содружества стран СНГ и Балтии: 2001 г
• Обладатель Кубка Полесья: 1994, 2005 гг.

Состав команды в сезоне 2016 года

Основной состав

</font> Романюк </font> Кунцевич </font> Мальцев </font> Папуна </font> Сулим </font> Раевский </font> Костров </font> Жук </font> Шкурко </font> Страханович </font> Лаптев Стартовый состав в начале сезона 2016

№ Позиция Имя Год рождения 22 Вр Евгений Иваненко 1995 84 Вр Николай Романюк 1984 3 Защ Роман Годованый 1990 4 Защ Игорь Мальцев 1986 5 Защ Папуна Мосемгвдлишвили 1994 6 Защ Иван Лузан 1997 14 Защ Владислав Борисенко 1997 21 Защ Семён Колыбенко 1998 23 Защ Евгений Кунцевич 1988 26 Защ Иван Сулим 1989 45 Защ Денис Ковалевский 1992 7 ПЗ Александр Котляров 1993

№ Позиция Имя Год рождения 8 ПЗ Олег Страханович 1979 11 ПЗ Александр Кобец 1981 13 ПЗ Игорь Костров 1987 16 ПЗ Ярослав Шкурко 1991 17 ПЗ Максим Павловец 1996 18 ПЗ Владислав Жук 1994 20 ПЗ Дмитрий Воробей 1985 27 ПЗ Александр Раевский 1988 77 ПЗ Павел Султанов 1993 24 Нап Бруно Лемешевский 1994 88 Нап Андрей Воронков 1989

Известные футболисты

Игорь Балин Александр Бубнов Роман Василюк Андрей Воронков Владимир Гаев Вячеслав Геращенко Сергей Гомонов Борис Горовой Дмитрий Денисюк Джафар Ирисметов Дмитрий Карсаков Александр Клименко Игорь Ковалевич Георгий Кондратьев Владимир Корытько Александр Кульчий Евгений Ловчев Михаил Мартинович Максим Ромащенко Олег Саматов Валерий Стрипейкис Александр Шутов Сергей Яромко

Стадион и база

«Славия» проводит домашние матчи в Мозыре на стадионе «Юность» (вместимость — 5253 места). Дублеры играют на стадионе «Спартак» (1500) в Мозыре либо на арене «Полесье» (Козенки, Мозырский р-н).

Резервная арена: Городской стадион в г. Хойники (1512). Спортивная база: д. Новики (Мозырский р-н).

Выступления в чемпионатах Беларуси

Сезон	Лига (Дивизион)	Место	И	В	Н	П	Мячи	О	Примечания
1992	Вторая лига (Д2)	7	15	5	6	4	18-22	16
1992/93	Вторая лига (Д2)	2	30	22	5	3	54-14	49
1993/94	Вторая лига (Д2)	2	28	19	5	4	48-18	43
1994/95	Вторая лига (Д2)	1	30	24	3	3	106-17	51	Вышел в Высшую лигу
1995 (о)	Первая лига	2	15	11	3	1	44-9	36	2 Серебряный призёр
1996	Первая лига	1	30	24	4	2	64-17	76	1 Чемпион
1997	Первая лига	6	30	12	7	11	39-30	43
1998	Высшая лига	6	28	12	9	7	41-36	45
1999	Высшая лига	2	30	20	5	5	74-25	65	2 Серебряный призёр
2000	Высшая лига	1	30	23	5	2	78-25	74	1 Чемпион
2001	Высшая лига	6	26	13	5	8	49-27	44
2002	Высшая лига	11	26	6	6	14	38-61	24
2003	Высшая лига	14	30	6	7	17	29-64	25
2004	Высшая лига	12	30	9	4	17	32-51	31
2005	Высшая лига	14	26	2	5	19	14-60	11	Выбыл в Первую лигу
2006	Первая лига (Д2)	4	26	11	10	5	44-24	43
2007	Первая лига (Д2)	13	26	4	6	16	26-44	18
2008	Первая лига (Д2)	13	26	6	5	15	33-62	23
2009	Первая лига (Д2)	13	26	4	8	14	21-40	20
2010	Первая лига (Д2)	9	30	10	7	13	33-44	37
2011	Первая лига (Д2)	1	30	22	5	3	53-15	71	Вышел в Высшую лигу
2012	Высшая лига	10	30	7	6	17	22-58	27
2013	Высшая лига	12	32	5	8	19	24-47	23	Выбыл в Первую лигу
2014	Первая лига (Д2)	2	30	18	6	6	55-38	60	Вышел в Высшую лигу

Выступления в европейских кубковых турнирах УЕФА

Сезон	Турнир	Раунд		Соперник	Дома	В гостях
1996/97	Кубок обладателей Кубков	Квал. раунд		КР Рейкьявик (Исландия)	2:2	0:1
1997/98	Лига чемпионов УЕФА	1-й квал. раунд		Конструкторул-93 (Кишинев, Молдова)	3:2	1:1
	Лига чемпионов УЕФА	2-й квал. раунд		Олимпиакос (Пирей, Греция)	2:2	0:5
	Кубок УЕФА	1/32 финала		Динамо (Тбилиси, Грузия)	1-1	0-1
2000/01	Кубок УЕФА	Квал. раунд		Маккаби (Хайфа, Израиль)	1:1	0:0
2001/02	Лига чемпионов УЕФА	1-й квал. раунд		ВБ Вагур (Фарерские острова)	5:0	0:0
		2-й квал. раунд		Интер (Братислава, Словакия)	0:1	0:1

Турнир	У	И	В	Н	П	Г
Лига чемпионов УЕФА	2	8	2	3	3	11-12
Кубок обладателей кубков	1	2	0	1	1	2-3
Кубок УЕФА	2	4	0	3	1	2-3
Итого:	5	14	2	7	5	15-18

Интересные факты

• 3 ноября 1995 года на матче МПКЦ (Мозырь) — «Динамо» (Минск) (2:1) установлен абсолютный рекорд посещаемости чемпионатов Беларуси. Мозырский стадион «Юность» собрал колоссальную для белорусского футбола аудиторию — 19500 болельщиков.
• С момента основания (1987 год) для выхода на официальную международную арену и дебюта в турнирах УЕФА (1996 год) мозырскому клубу потребовалось всего лишь 9 лет.

См. также

• ЗЛиН

Ссылки

• [www.fcslavia.by/ Официальный сайт ФК «Славия-Мозырь»]
• [www.teams.by/club/info/18/Slavia-Mozyr-Football-Club/ Статистика ФК «Славия-Мозырь» на teams.by]
• [www.pressball.by/footballstat/slaviya-mozyr/ Статистика ФК «Славия-Мозырь» на pressball.by]

Отрывок, характеризующий Славия-Мозырь

От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».