Славковская волость

Запрос «Славковская волость» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Славковская волость

Страна	Россия
Статус	Сельское поселение
Входит в	Порховский район Псковской области
Включает	282 населённых пункта
Административный центр	село Славковичи
Население (2016)	↗3177 чел.
Часовой пояс	MSK (UTC+3)
Код автом. номеров	60

Славковская волость — муниципальное образование со статусом «сельское поселение» в Порховском муниципальном районе Псковской области.

Административный центр — село Славковичи.

География

Территория волости граничит на западе с Верхнемостской волостью, на востоке — с Туготинской волостью Порховского района, на севере — с Псковским районом, на юге — с Островским и Новоржевским районами, на юго-востоке — с Дедовичским районом Псковской области.

В южной части волости (бывшей Митрофановской волости) расположены Судомская возвышенность (её запад) и озёра: Лучно (2,9 км², глубиной до 4,5 м), Белое или Жгилёво (1,1 км², глубиной до 9,5 м), Чёрное или Усадищенское (0,4 км², глубиной до 4,2 м) и др.

Население

Численность населения
2010	2012	2013	2014	2015	2016
1895	↘1812	↘1718	↘1627	↘1553	↗3177

Суммарная численность населения присоеднинённых к Славковской волости двух упразднённых Верхнемостской и Туготинской волостей, по состоянию на 1 января 2015 года составляла 3302 человека.

Населённые пункты

В состав волости с апреля 2015 года входят 282 населённых пункта, в том числе 1 село — Славковичи — и 281 деревня: Авчух, Адамово, Ажово, Амосово, Барахоловка, Барашково, Бдюхи, Беклешово, Бердово, Березико, Болоты, Большая Горушка, Большая Каменка, Большие Заходы, Большие Пети, Большое Заборовье, Большое Петрово, Большой Волочек, Борисово, Борисы, Боровики, Боровичи, Борок, Борок, Бочкино, Бродовичи, Брудово, Бубнево (Бубнево 1-е), Бубнево (Бубнево 2-е), Бухары, Быково, Векшино, Веретени, Веретье, Верхний Мост, Веснино, Воробьево, Воробьево, Выставка, Вышино, Вячок, Гальчиха, Гахново, Гверстно, Гвоздно, Глухой Погост, Гнилицы, Голованы, Голубево, Голубеницы, Гора, Гордеево, Гороватка, Горушка, Горшаны, Горяче-Быстро, Гостено, Гудово, Данилкино, Девонисово, Деменино, Демяхово, Детково, Деяшково, Доброе Поле, Докатово, Долганы, Дубня, Дубско, Дубье, Дымово, Дятелицы, Дятлово, Елицы, Епимахово, Жаборы, Жателы, Жгилёво, Жегово, Желавкино, Железная Гора, Железно, Желны, Заборечье, Заборовье, Загорье, Загрязье, Загубниково, Замошье, Заозерье, Заольшаг, Запоженье, Заполье, Заречье, Заручевье, Застружье, Зеленино, Золотухино, Зори, Ильинско, Индеево, Кадовщина, Калиницы, Каменка, Каменка, Капустино, Карпино, Картошино, Кашанки, Кашено, Кириллово, Климово, Клин, Клубово, Козибор, Комарово, Кондратово, Копыловка, Корж, Корсино, Косыгина Гора, Кракотино, Красики, Красное Сосонье, Крекшино, Кривоселково, Кривоселово, Кротово, Крутец, Крюково, Крючки, Кувекалицы, Кузнецы, Курцево, Лабухино, Лаврово, Ладово, Ладыгино, Лашково, Лашково, Лог, Ломы, Ломы-Отделение, Луг, Лужок, Лукино, Лунёво, Лютые Болоты, Лягушица, Лядно, Малая Горушка, Малая Каменка, Малая Махновочка, Малая Радунка, Малое Заборовье, Малые Заходы, Малые Пети, Малый Бельск, Малый Волочек, Малый Низ, Махновка, Мачково, Медведица, Межник, Мельница, Мигуново, Мироново, Михалкино, Мишкино, Молонец, Молочище, Моньшино, Москва, Мошки, Муксино, Мурашкино, Мышино, Нароново, Никулино, Новая Нива, Новая Подгорша, Новожилы, Ольхово, Осиновичи, Оснюги, Осташево, Павлиха, Переровно, Петриково, Петрово, Печково, Пещивицы, Платаново, Плешково, Плоха, Погиблово, Погорелка, Погорелка, Подберезно, Подвишенье, Подгорье, Поддубница, Подзнои, Подзорово, Подлипно, Подоклинье, Подсадье, Подсевы, Подсухи, Пожни, Позолотино, Полянка, Похново, Пуково, Пустой Бор, Пустошка, Пущеницы, Пяшино, Раково, Рассадники, Репшено, Рогихино, Рожнево, Рожницкое Заречье, Рысцево, Сакирино, Селище, Селы, Симоново, Ситовичи, Скрипово, Слобода, Слобода, Сосново, Сосонье, Спасское Заречье, Степаново, Столыпино, Сумско, Терептино, Тереховка, Тетерино, Тимохово, Тимошихино, Тинеи, Тосницы, Травино, Трофимово, Туготино, Турицы, Турково, Угориха, Усадище, Усадище, Ушарнево, Федово, Федотово, Феклистово, Фишиха, Флорево, Харижи, Харино, Хилово, Хлипицы, Хлуполово, Хозяиново, Хударево, Царево, Цвигозово, Через-Межник, Шанево, Шахново, Шелешни, Шемякино, Шитиково, Шмойлово, Шумаи, Щерино, Щучно, Эскино, Юрино.

История

Муниципальное образование сельское поселение Славковская волость было образовано в 2005 году по Областному закону от 28 февраля 2005 года № 420-ОЗ. На референдуме 11 октября 2009 года было поддержано объединение Славковской волости с соседней Митрофановской волостью с центром в д. Тинеи.

Согласно Областному Закону № 984-ОЗ от 3 июня 2010 года и новой редакцией Областного Закона «Об установлении границ и статусе вновь образуемых муниципальных образований на территории Псковской области» Славковская и Митрофановская (д. Тинеи) волости были объединены в новообразованное сельское поселение Славковская волость с центром в селе Славковичи.

Ранее, до 2005 года, в северной части позже упразднённой Митрофановской волостьи, существовала Гальчихинская волость с центром в д. Лютые Болоты.

До апреля 2015 года в состав Славковской волости входило 139 населённых пунктов, в том числе село Славковичи и 138 деревень: Авчух, Адамово, Барахоловка, Бердово, Большая Горушка, Большая Каменка, Большие Заходы, Большие Пети, Большое Заборовье, Большое Петрово, Большой Волочек, Боровики, Борок, Бухары, Векшино, Вышино, Гальчиха, Гверстно, Гнилицы, Голованы, Голубево, Голубеницы, Гороватка, Гордеево, Демяхово, Долганы, Епимахово, Жегово, Желны, Жгилёво, Заборовье, Загрязье, Замошье, Запоженье, Заполье, Застружье, Зори, Кадовщина, Калиницы, Каменка, Капустино, Карпино, Кашанки, Кириллово, Клубово, Козибор, Комарово, Корсино, Косыгина Гора, Кракотино, Красное Сосонье, Крюково, Крючки, Кузнецы, Курцево, Лабухино, Лаврово, Ладыгино, Лашково, Лог, Ломы, Луг, Лютые Болоты, Лягушица, Малая Каменка, Малая Махновочка, Малая Радунка, Малое Заборовье, Малые Заходы, Малые Пети, Малый Волочек, Малый Низ, Малая Горушка, Махновка, Медведица, Мельница, Мироново, Мишкино, Молонец, Моньшино, Москва, Мошки, Мурашкино, Мышино, Новая Подгорша, Новожилы, Ольхово, Осташево, Ломы-Отделение, Павлиха, Погиблово, Погорелка, Погорелка, Подберезно, Подгорье, Поддубница, Подзнои, Подзорово, Подлипно, Подсевы, Пожни, Похново, Пуково, Раково, Репшено, Рогихино, Рожнево, Рожницкое Заречье, Рысцево, Селы, Скрипово, Слобода, Слобода, Спасское Заречье, Степаново, Столыпино, Сумско, Тереховка, Тинеи, Травино, Трофимово, Турково, Усадище, Федово, Феклистово, Фишиха, Флорево, Харино, Хударево, Царево, Цвигозово, Шанево, Шахново, Шелешни, Шитиково, Шумаи, Щерино, Юрино.

В апреле 2015 года в состав Славковской волости были включены две упразднённые Верхнемостская и Туготинская волости.

Отрывок, характеризующий Славковская волость

Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.