Славное (Тверская область)

Деревня Славное Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Тверская областьТверская область Муниципальный район Калининский Сельское поселение Славновское Координаты 56°59′35″ с. ш. 36°03′27″ в. д.56.993° с. ш. 36.0576° в. д. / 56.993; 36.0576    Население 302 человека (2008) Часовой пояс UTC+3 Почтовый индекс 170526 Автомобильный код 69 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=28220868001 28 220 868 001] Показать/скрыть карты

Сла́вное — деревня в Калининском районе Тверской области. Центр Славновского сельского поселения.

Расположена в 20 км к северу от города Твери, на старом Бежецком шоссе. Автодорога «Тверь—Бежецк—Весьегонск—Устюжина» обходит деревню с запада. Находится на реке Орше, при впадении в неё речки Осиновки (или ручей Осиновец). К северу от ручья — бывшее село Славное, к югу — бывшая отдельная деревня Васильево (Василёво).

Население по переписи 2002 — 249 человек, 116 мужчин, 133 женщины.

История

Первое письменное упоминание села Славное можно найти в Писцовой книге 1626 г., где оно значится за Афанасием Даниловичем Блохиным, купившем его в 1624(5) г. у Марфы Бахтеяровой вдовы Томилы Елдезина и её внучки Маланьи Александровой Вырубовой (РГАДА фонд 1209 опись 1 дело 16057). Позднее село принадлежало Алексею Михайловичу Блохину (внуку Афанасия Даниловича) от которого оно в 1653 г. перешло в качестве приданого матери её второму мужу Феодосию Титовичу Беклемишеву. В 1677 г. в селе упоминается церковь Николая Чудотворца, просуществовавшая до 20 века. От Беклемишевых село Славное перешло в собственность Дмитриевых-Мамоновых, которые владели его крестьянами вплоть до отмены крепостного права. Последовательно это были Дмитриев-Мамонов Василий Афанасьевич до 1739 г., Дмитриев-Мамонов Матвей Васильевич - 1739-1810 гг., Дмитриева-Мамонова Прасковья Матвеевна - 1810-1823 гг., Дмитриев-Мамонов Матвей Александрович - 1823-1861 гг. Согласно ревизским сказкам села Славного (ГАТО фонд 312 опись 6 дела 18, 100, 212, 283, 421, 625, 838, 1141) в нем жило (без учета церковнослужителей) на 1745 г. 50 мужчин, на 1763 г. 49 мужчин и 62 женщины, на 1782 г. 70 мужчин и 77 женщин, на 1795 г. 74 мужчины и 73 женщины, на 1811 г. 81 мужчина, на 1816 г. 85 мужчин и 88 женщин, на 1834 г. 86 мужчин и 94 женщины, на 1850 г. 88 мужчин и 106 женщин, на 1858 г. 97 мужчин и 104 женщины. В Списке населенных мест 1859 года значится владельческое село Славново с православной церковью (18 вёрст от Твери, 24 двора, 209 жителей). Во второй половине XIX — начале XX века село было центром прихода и Арининской волости Тверского уезда Тверской губернии. В 1886 году — 44 двора, 257 жителей.

В 1914 году прихожан Никольской церкви в селе Славном и в 10 деревнях прихода — 1313 человек.

В 1919 году Славное центр одноимённого сельсовета Арининской волости Тверского уезда, 80 дворов, 394 жителей. В 1929—1935 годах село центр Славновского сельсовета в составе Калининского района Московской области. С 1935 по 1956 год Славновский сельсовет относится к Кушалинскому району Калининской области. С 1956 года — в составе Калининского района, в 1970-80-е годы Славное — центральная усадьба совхоза «Смена».

В 1997 году — 104 хозяйства, 284 жителя; администрация сельского округа, неполная средняя школа, ДК, библиотека, медпункт, отделение связи, магазин.

Ссылки

• [region.tverlib.ru/cgi-bin/fulltext_opac.cgi?show_article=2527 Электронный энциклопедический справочник «Тверская область»]
• [web.archive.org/web/20110205053458/hram-tver.narod.ru/kalinin/slavnoekalin.html Православные Храмы Тверской Земли]

Отрывок, характеризующий Славное (Тверская область)

Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?